Первое, что надо знать о спектакле «Квартета И» «Разговоры мужчин среднего возраста о женщинах, кино и алюминиевых вилках», — это то, что название нужно понимать в самом буквальном смысле. Когда в аннотациях пишут, что спектакль идет почти 3 часа, то все это время примелькавшиеся благодаря кинопроектам «Квартета И» Ростислав Хаит, Леонид Барац, Камиль Ларин и Александр Демидов режут на сцене закуски, делают вид, что пьют (или все-таки пьют на самом деле) коньяк, и ведут, как кажется, бесконечные разговоры о том, как сложно жить мужчинам «за сорок», о современном искусстве, сексе, изменах, женах и любовницах и всё том же коньяке. Это единственный экшен, который «квартетовцы» могут позволить себе на сцене (если не считать эксцентричного танца Камиля Ларина с натянутой на голову майкой в одной из сценок, но это скорее исключение, только подтверждающее правило).

Декораций на сцене практически нет: диванчик, на котором сидят герои, стул, что-то похожее на барную стойку и холодильник. Где-то в уголке прячется небольшое электропианино, которому в спектакле отведена роль рояля.

Если искать для спектакля «Квартета И» адекватные сравнения, то нужно признать, что это будет Евгений Гришковец. Хотя такие аналогии наверняка не понравятся ни калининградскому драматургу, ни московским комикам. Но вспомнить кого-то, кто с умным видом может несколько часов подряд рассказывать зрителю, казалось бы, самые банальные вещи, раздувая их до масштаба философских истин, попросту не получается. На самом деле культурологических аллюзий тут при желании можно обнаружить гораздо больше.

Герой почти всех сценок «Квартета И» — это типичный представитель среднего класса, чей возраст перевалил за четвертый десяток, но морально подготовиться к этому он так и не успел. Теперь у него есть жена, дети, холодильник с тремя камерами, а порой и любовница. Но, что со всем этим делать, он совершенно не представляет. Все четверо присутствующих на сцене мужчин, разливая коньяк по рюмкам, тщательно перебирают варианты, как выбраться из того экзистенциального тупика, в который их завела судьба. Почему еще лет 20 назад они были готовы бежать в Балтрайон (это словечко «квартетовцам», скорее всего, подсказал кто-то из местных), если там есть свободная квартира, девушки и алкоголь, то теперь и девушки, и алкоголь, и даже секс обесценились: ради них уже никуда не хочется ехать (тем более в Балтрайон).

Кризис среднего возраста, по версии «Квартета И», — это то состояние, когда происходит жестокая инфляция всех прежних ценностей, а никаких новых идеалов так и не появилось. Образовавшийся вакуум заполняют тоска и скука. Единственный вывод, к которому могут прийти герои, — это то, что «Газпром» не прав, мечты не сбываются, а в пьесе про Ромео и Джульетту на самом деле счастливый финал. Потому что жить вместе у мужчины и женщины, как правило, не получается

В этом путешествии по «дороге разочарований» «Квартету И» помогают идейные союзники по творческой тусовке. На экране, висящем на сцене, время от времени демонстрируются небольшие видеосюжеты. В них экс-продюсер «Нашего Радио» и журналист Михаил Козырев, музыканты Андрей Макаревич и Алексей Кортнев и другие рассказывают, что в их жизни не так. Фактически это краткая выжимка из тех сцен, которые показывают на сцене сами «квартетовцы». Макаревич, к примеру, признается, что у него пропало ощущение будущего. Хотя в детстве оно было. Но это не злорадное панковское «No future!» — лозунг, навсегда определивший портрет бунтующего поколения 70-х. А просто констатация факта: бунтовать Андрею Макаревичу не с чего. У него хорошая машина. Просто пропало ощущение будущего. Ну да и черт с ним.

Этот типичный «квартетовский» герой (про которого другие бы сказали, что он просто «с жиру бесится») — частый персонаж в европейской литературе ХХI века. Он живет на страницах произведений Фредерика Бегбедера (в российском варианте — Сергея Минаева) и Мишеля Уэльбека (который у критиков проходит по графе «интеллектуалы»). Герои Чака Паланика бегут от этой опостылевшей жизни, досконально описанной «Квартетом И», в свой бойцовский клуб к уличным дракам и переломанным костям. Но их российские аналоги к такой радикализации не готовы.

Все-таки спектакль, который получился у «Квартета И», — это на 100 % успешный коммерческий продукт. В светлогорском «Янтарь-холле», к примеру, почти не было свободных мест. Комиков можно обвинять в том, что они абсолютно сознательно заигрывают с самыми низменными инстинктами толпы. В какой-то момент спектакля всех персонажей явно заклинивает на теме супружеских адюльтеров. Зрители послушно хохочут, несмотря на то что львиную долю этих сценок могли видеть в фильме «О чем говорят мужчины». Но все-таки «Квартет И» и петросяновское «Кривое зеркало» — это принципиально разные вещи. В принципе, Хаит, Барац, Ларин и Демидов дают исчерпывающий ответ всем тем, кто попробует критиковать «Квартет» за отсутствие «интеллектуального юмора». Во второй части спектакля начинается откровенный стеб над всем современным искусством с Энди Уорхолом во главе и «высоколобыми критиками», которые умудряются оправдывать весь этот постмодернизм, находя скрытый символизм там, где его нет и в помине.

Стоит отметить, что коммерческий успех спектакля был бы невозможен, если «Квартет И» в финале так и оставил бы своих зрителей в этой экзистенциальной ловушке. В последней сцене бутафорский коньяк сменится на бутафорский чай, и герои поймут, что им в принципе не так уж плохо живется. В конце концов, старый добрый боевой клич «по бабам!» спасает героев от всех разочарований, связанных с кризисом среднего возраста.

Позитивный финал, наверное, важный момент в коммерческой истории спектакля. Если представить, что среднестатистический зритель «Квартета И» — это как раз сорокалетний мужчина с пробивающейся лысиной, тоскующий по бурной молодости и начинающий разочаровываться в жизни, то «Квартет И» за 2 часа и 45 минут придумает ему универсальное лекарство, как ничего в этой жизни не менять. Сначала актеры старательно потопчутся по всем болевым точкам такого человека, но в конце успокоят его: все-таки большой холодильник и хороший автомобиль — это железобетонный повод быть довольным собой.

Американский писатель Курт Воннегут в одной из книг пытался оправдать Карла Маркса за его высказывание о религии и опиуме для народа. Американский фантаст уверял, что автор манифеста коммунистической партии не имел в виду ничего плохого. Слово «опиум» тут надо понимать не как одурманивающий наркотик, а именно как обезболивающее лекарство, которое позволяет людям примириться с ужасами этой жизни. «Разговоры мужчин среднего возраста» — это как раз такое обезболивающее для всего российского среднего класса: пусть добрая часть жизни уже позади, любовная лодка разбилась о быт, а стать героем какого-нибудь авантюрного романа не получилось (да уже и никогда не получится), но это совершенно не повод сжигать все мосты и начинать заново. Есть хороший автомобиль, а то, что пропало ощущение будущего, — ну да и черт с ним.