2022 год начался с новостей о кризисе на белорусско-литовской границе. Его объясняли очередным сбоем оборудования у литовской таможни, в результате чего стали формироваться пробки, а доставка товаров в Калининград продолжила дорожать. Со временем контуры этого кризиса изменились: у большегрузов больше нет проблем с въездом в Калининград, очереди теперь формируются на выезд. Во второй половине марта Калининградская областная таможня чуть ли не ежедневно публикует сводки об обстановке на пунктах пропуска в Чернышевском и Советске. Тем временем, на трассах Нестеровского района выстроилась многокилометровая очередь из большегрузов, а в Советске грузовики рассредоточены по всему городу. Афиша RUGRAD.EU отправилась на восток области, чтобы выяснить, как живут и кого винят во всех бедах дальнобойщики. 

Передний край «империи»

Примерно за 26 км до пункта пропуска в Чернышевском начинаются ряды зеленых урн и параллелепипеды биотуалетов. Еще 22 марта грузовики останавливались в 10 километрах от Гусева и в появлении такой самой простенькой инфраструктуры был смысл. Сейчас трасса практически пуста, как и сами мусорные контейнеры. Обрываются эти «зеленые ряды» примерно так же внезапно, как и появляются, уступая место стогам агрохолдинга «ДолговГрупп». К каменному боку прилеплен бумажный листок с рекламой одной из нестеровских пекарен и ее телефоном — еще один верный признак того, что меньше недели назад на этом участке трассы была жизнь. Нестеровские бизнесмены готовы были всего за 100 руб. организовать доставку выпечки из города до мест скопления большегрузов: маленькая пицца с курицей стоила дальнобойщикам 300 руб., большая — уже 500.

В самом Нестерове совершенно незаметно, что неподалеку от города разрослась относительно большая по местным меркам и совершенно автономная «империя» с собственными иерархиями, системами снабжения и ежедневными отходами. В центральной части города на столбах висят объявления о продаже каменного угля, на въезде все автомобили встречает православный крест, мужчина тянет за поводок упирающуюся собаку по деревянной лестнице. Узкие автомобильные дороги вдоль придорожных аллей пусты.

Передний край «империи» дальнобойщиков и очередей из фур начинается на выезде из поселка Пригородное. Очередь из большегрузов — это то место, где встречается практически весь калининградский бизнес: сервисы по доставке товаров, новые седаны KIA, только сошедшие с конвейера «Автотора», грузовики мебельщиков «Лазурита», фургоны «Мираторга» и колбообразные кузова, предназначенные для перевозки жидких грузов. 

Выползающие на трассу со стороны Нестерова фуры послушно занимают место в конце очереди, паркуясь вдоль обочины. Передний край «империи» встречает смятыми банками энергетиков и кока-колы в придорожных канавах. 

Вновь прибывших можно отличить от «старожилов» по жидкой щетине на щеках. Со свойственным новичкам оптимизмом, они рассчитывают проскочить пробку дня за 3. 

«Думаю дня за 2 с половиной должны прорваться… Загадывать — это страшное дело», — стоически рассуждает водитель в накинутом на голову капюшоне цвета хаки. Вместе с еще двумя водителями фур они щелкают на солнце семечки. В очередь на Чернышевское они въехали примерно полдня назад. 

Хотя из разговоров водителей становится понятно, что выстроившиеся до горизонта фуры по дороге в Чернышевское — это скорее ЧП и форс-мажор, чем стандартная ситуация для калининградских погранпереходов. Во всяком случае, большинство историй про жизнь в очередях, которые вспоминают водители, относятся в пунктам пропуска в других регионах России. 

«Империя» пробок и фур изо дня в день живет свой совершенно неторопливой и неспешной жизнью, которая не зависит от воли ее обитателей. Но зато напрямую зависит от настроения и скорости работы сотрудников таможни как с российской, так и с литовской стороны. «Они всегда друг на друга валят, а на выходе получается, что мы не едем», — жалуются водители. 

Ближе к отметке 143-го километра начинают встречаться более «бывалые» обитатели этой «империи». Нехитрые подсчеты показывают, что срок ожидания здесь должен подходить к психологической отметке, а щетины дальнобойщиков приобретают более четкую структуру. Смятые энергетики в канавах сменяют пустые банки из-под томатной пасты, тара от молокопродуктов и пустые пластиковые боксы для еды. Вдоль канав рассыпана туалетная бумага, валяются 5-литровые пластиковые бутылки с помутневшей желтой жидкостью. Очередь из большегрузов, как и любая другая квазиструктура, не только потребляет, но и выдает свои отходы. Рядом с габаритными колесами втоптанные в землю сигаретные пачки, на кузовах грузовиков импортного производства синеют флаги Евросоюза. 

Внутри кабины усатый мужчина поднимает глаза вверх от пластикового стакана с чаем, сквозь окошко ползет струйка сигаретного дымка, по радио обсуждают цены на недвижимость. Лысеющий мужчина в возрасте в очках, как у сельского библиотекаря, и спортивных штанах ходит кругами вокруг кабины и обсуждает по телефону, кажется, всё на свете (слышны обрывки ругани про курс валют в обменниках). Неподалеку от его машины в траве валяется нож с черной рукояткой.

«Имперская» торговля

За 146-м километром начинаются торговые площади «империи» дальнобойщиков. Здесь на пути фур появляется небольшой пятачок с заправкой, нехитрым общепитом, торговой розницей и прочими сервисами, которые, как кажется, должны пригодиться в пути. Это может показаться странным, но выстроившаяся многокилометровая очередь, где хватает людей, которые хотят пить, есть и потреблять другие товары, не сильно повлияла на объем выручки бизнеса, который попадается по пути. 

На АЗС сразу несколько полок зарезервированы под пирамидки из консервных банок (макароны по-флотски, каши, гуляш). Продавщица уверенно указывает в банки, на которые «переоценки еще не было». От соседних, где эта самая «переоценка» уже была, ценник отличается почти в 2 раза. Впрочем, даже несмотря на ассортимент консервов и прочей снеди, дальнобои не делают рекорды по выручке местной рознице. Кто-то может позволить себе питаться в дороге запасами из дома, благодаря холодильной камере в грузовике, кто-то идет другим путем. «Они в “Светофорах” затариваются», — рассказывает продавщица об устройстве быта обитателей очередей.

Кафе  «Маки» представляет собой нехитрую жестяную «шайбу». Такие, только куда менее вместительные, использовались в 1990-е годы под торговые киоски. «Шайба» не страдает от наплыва посетителей. Здесь, впрочем, уверяют, что после обеда ситуация поменяется. «У многих деньги позаканчивались, жалко их…», — объясняют в общепите отсутствие ажиотажа, подчеркивая, что некоторые водители стоят здесь неделю. Впрочем, это явное сгущение красок. Чтобы добраться до торгового «пятачка», у невольных жителей очереди уходит примерно 2-3 суток. 

«Ездят из Нестерова, возят обеды. 250 руб. — первое, второе, то есть по карману. В кафе ты за 500 поешь», — отчасти объясняет причину отсутствия в кафе посетителей водитель в тонком пуховике и домашних тапках. 

В очереди он живет примерно двое суток. «А как ты думаешь? — начинает он смеяться в ответ на вопрос, тяжело ли два дня в кабине большегруза. — Конечно, [нецензурное междометие], это же ни сна, ничего, сидишь, всё время толкаешься. В основном, конечно, у всех холодильники, все из дома уже затаренные». 

Проскочить границу он надеется еще за сутки. Сам себе он предсказывает примерно суток трое ожидания на «Бурачках» (пропускной пункт между Россией и Латвией) и признается, что «хорошего мало». Профессию он, впрочем, менять не намерен.

«Я 19 лет работаю, и ты думаешь, что меня устроит какой-то самосвал по области? Там отдыха нет! Это [тоже] не отдых, но тут заработок другой совсем. На самосвале, конечно, поменьше и работа такая скотская: с 5 утра и до 12 ночи. Я работал на самосвале…», — рассуждает он о перспективах на рынке труда. 

Водители говорят, что за 2-3 рейса в месяц их ждет «в районе “сотки”». «Но расходов много: топливо дорогое, дороги платные везде: и у нас, и у них. Евро дорогой: у них как дорога была 26 евро, так и осталась», — продолжает он. 

Не могут заработать дополнительные деньги на дальнобойщиках даже агентства страховых услуг, чьи палатки щедро рассыпаны по торговой площадке. Каждый дальнобойщик уже закреплен за конкретной компанией, и от длины очереди прибыль страховщиков не увеличивается. 

Если пересечь эту условную торговую площадь по диаметру, то в зарослях утыкаешься в неглубокую прямоугольную яму, отчасти напоминающую могилу. Здесь обитатели «империи» сжигают мусор (почерневшие до копоти стеклянные бутылки тому самое верное доказательство). Над «могилой» до сих пор висит слабый дымок. 

Как кажется на первый взгляд, «империя» величиной в сотни машин никак не повлияла на жизнь даже небольшого поселка Чернышевское (кирха без крыши из красного кирпича посреди обгорелой травы — кирпичное здание с надписью «Слава КПСС» — заброшенная заправка), который растянулся параллельно трассе и где находится одноименный пограничный пункт. Местный гостевой дом не интересует дальнобоев в качестве места для ночлега. Но в средстве размещения «прикрутили» себе сервис по доставке еды: комплексные обеды за 300 руб. О перспективах данного бизнеса здесь, впрочем, рассуждают аккуратно. «Бывает много, бывает мало», — говорят тут о статистике заказов. 

В чем кайф работы

За 146-м километром появляются не только общепит с торговыми площадями, но и новые регуляторы (именно здесь об их действиях начинают публично рассуждать), от которых напрямую зависит скорость жизни обитателей «империи». Под регуляторами, конечно же, понимаются «гаишники», которые следят, чтобы неспешный ритм жизни фур не превратился в хаос и «войну всех против всех». Впрочем, у такого порядка вещей есть и свои пострадавшие. Водители жалуются, что сотрудники правоохранительных органов не пускают вперед замороженные грузы, которые внезапно для многих утратили свой элитный статус «скоропорта» (последние проходят границу на особых условиях). «“Заморозку” — всех в очередь ставили. Потому что бардак получается. Она, может быть, по коду и идет как “скоропорт”, но с ней особо проблем нет, это “охлажденка”», — рассуждает водитель в тонком пуховике, которому еще трое суток стоять в Бурачках.

Дальнобойщик Закир живет в очереди четвертые сутки и везет в столицу как раз ту самую «заморозку» (судя по его словам, речь идет о полуфабрикатах ГК «Продукты Питания»). «Обратно мы тоже продукты питания везем — все эти “Виктории”, SPAR. Нас тут быстро не пускают — и, пожалуйста, у вас продуктов нет… Они этого не понимают: чем быстрее мы двигаемся, тем быстрее у нас обеспеченность продуктами», — говорит он.   

К этой отметке в канавах появляются недоеденные куски курицы-гриль в полиэтиленовых пакетах.

Распорядок дня жителя пробки устроен достаточно просто. «Встал, умылся, позавтракал», — рассказывает Закир о том, как жил последние четверо суток. Как и многие другие дальнобойщики с холодильниками в фурах, он может позволить себе забыть про придорожный общепит и доставку. Разогревается пища на портативной газовой плитке.

Водителем фуры он работает порядка 3 лет, и 4 дня в очереди для него не рекорд, хотя Закир и признается, что раньше такие сроки ожидания были «только с той стороны». 

В этой размеренной жизни «империи» фур попадаются, конечно, свои кошмары и пугалки. Водители в подробностях обсуждают драку между дальнобойщиками с использованием арматуры, которая «была пару дней назад». Живых свидетелей этого события в очереди найти не удалось, но ролик и подробности кровопролития гуляют среди жителей очереди. «Была драка, проломили одному голову. По слухам, речь идет, что он …[мертв]», — рассказывает Закир, который драку тоже не видел. 

Он считает, что жить в очереди ему осталось еще около суток, но работу менять на кабину песковоза тоже не хочет. Такому решению он находит не только финансовые, но и идеологические обоснования. 

«Там жопу рвать, эти рейсы “рисовать”, перегрузы… В чем кайф работы дальнобойщика? Это как с хоккеем пример. В хоккей играют кто? Настоящие мужчины. Тут такие и работают», — рассуждает он.

Дальнобойщик уверен, что за 2 рейса получит столько же, сколько и водитель на стройке. Но там ему пришлось бы работать каждый день. 

«На улице [яичницу] не пожаришь — ветер. А кабина — она маленькая: брызги  летят во все стороны. Нужно аккуратнее, нужно застилать всё», — рассуждает усатый мужчина в шапке. В очереди он, как и Закир, уже 4 дня и надеется, что в течение суток его пребывание на «Чернышах» подойдет к концу. Работу он менять не хочет: его график позволяет отдыхать после рейса неделю. Опыт работы на строительных грузовиках у него был, и возвращаться он не хочет.

Ближе к «голове» очереди в канавах появляются выпотрошенные пластиковые треугольники от паштетов. Срок ожидания здесь составляет 6 дней. Водители небритые и на разговор не идут. Время от времени, одна из фур срывается с места и уезжает в сторону пункта пропуска. В течение дня очередь увеличивается: во второй половине дня большегрузы встречают легковушки уже на самом въезде в Пригородное. По следам «империи фур» следуют муниципальные уборщики.

«Провинция» и политика

В Советске, согласно официальной статистике, по состоянию на утро 25 марта в очереди стоял 101 автомобиль. Если представлять дорогу на Чернышевское как «империю», то Советск — это ее бедная и разобщенная «провинция». Здесь нет той единой растянутой очереди, которая ежедневно потребляет продукты и оставляет после себя килограммы отходов. Первые большегрузы появляются еще за границами центра города, лениво ползут мимо бара «Махаон» и парка военной техники, паркуются вдоль тротуаров прямо под окнами домов, мешают разъезду легковушек на перекрестках и растягиваются полукругом перед воротами пограничного пункта пропуска у моста королевы Луизы.  «По кабине стучат, орут… [нецензурное междометие]», — кричит неизвестному собеседнику в телефон один из дальнобойщиков. 

В Советске средний срок ожидания — 2 дня. Раньше, как вспоминают водители, он составлял 6-7 часов. Но очередь здесь существует не в полевых, а в городских условиях. Водители уверяют, что особых жалоб от местных и нет.  Хотя ночное движение очереди как минимум должно мешать людям спать. 

«Ну мы так, дрын завел — проехал. Когда спать хочешь — едут машины или не едут — похер. Тут пол-Советска стоят. Это местные, они живут на этом все. Чего им высказывать?» — высовывается из окна машины водитель в кепке. Хотя из его кабины уже хорошо виден мост королевы Луизы, где расположен пункт пропуска, сам он прогнозирует, что территорию РФ покинет часа через 2-3. 

Работу, как и все прочие дальнобойщики, он менять не хочет. И финансовый аспект в этом решении, судя по всему, все-таки главный. 

«Я работал на стройке. Год назад платили 1,5 тыс. руб. в день (такой неквалифицированный труд). Потом, когда квалифицированный, уже 2, сейчас — 2,5 тыс. руб., можно за 3 договориться. Но 3 уже могут не заплатить… И что это получается? 20 рабочих дней даже по 3 тыс. — 60 тыс. руб. Я эти деньги заработаю — сейчас 1 раз съезжу», — считает он. Дальнобою еще предстоит добраться до Смоленска, возит он, как сам выражается, «всё подряд, весь окружающий мир». 

Очереди в Советске — это по-прежнему то место, где можно найти фуры с иностранными номерами. Водитель в пуховике с сильным польским акцентом, которому надо добраться до Хорватии, рассказывает, что пытался проехать через польскую границу, но, потратив там 3 дня, решил пробираться через Советск, но пока еще не понял, правильное ли это было решение. После последних политических событий передвигаться по Европе дальнобойщикам стало сложнее. «В Польше есть немножко…», — старательно подбирает он слова в ответ на вопрос о конфликтах на бытовом уровне. Польские погранслужбы, по его словам, смущает, что машина едет из Калининграда, но с хорватскими номерами. 

«И смотрят: то ли я русский, то ли не русский», — продолжает он, добавляя, что пока всё еще «спокойно».

Дальнобойщики, кажется, готовы говорить о чем угодно на свете (сказываются дни и недели, проведенные в кабинах автомобилей), но про политику стараются упоминать осторожно (или попросту прекрасно понимают, что сейчас не время трепаться об этом с первым встречным незнакомцем). Во всяком случае, мало кто из них напрямую связывает образовавшиеся в «Чернышах» и Советске очереди и последние события, происходящие в мире.

Условные «силы зла» в коллективном бессознательном водителей фур — это не политики, а бюрократы от таможни. Причем за спиной этого бюрократа может висеть какой угодно государственный флаг. В разговорах с водителями легко наткнуться на мнение, что «литовцы сегодня работают хорошо, это наши как-то не особо», как, впрочем, и на ровно противоположную позицию, так и на нейтральное в духе «да и наши, и литовцы». Кто-то может кивнуть в ответ, уважительно протягивая слово «политика», и говорить «о негласном приказе оттуда» больше машины не пропускать . 

Официальную версию о том, что Литва теперь направляет каждый большегруз на рентген, здесь тоже знают и цитируют. Среди дальнобойщиков без особого труда можно найти ценителей шуток про то, что приближающийся гул российских самолетов ускоряет работу литовской таможни, а также людей, одобряющих решение президента, чтобы с Россией рассчитывались за энергоносители в рублях («Я 30 лет ждал, когда это произойдет. Не знаю, как долго [продлится], но правильное решение»). Но в целом можно натолкнуться и на не самые лестные мнения об официальных чиновниках («Сегодня покинул наш рыженький страну, господин Чубайс, чуют, чуют большие перемены»).

Пока же такие «перемены» стараются не замечать жители Советска, которые гуляют по улицам, обходя выстроившиеся вдоль тротуаров большегрузы, как будто тех и не существует. 

Текст: Алексей Щеголев
Фото: Юлия Власова