Афиша с концертом Brazzaville сильно выделялась на фоне остальных мероприятий, запланированных на эти выходные. Калининградские промоутеры всерьез готовились отмечать 8 марта, а это значит, что у мужских стриптиз-групп в этот уикенд было много сложной и ответственной работы. Команда гастропаба «Лондон», который открыл бизнесмен Владимир Кацман, решила пойти другим путем. С одной стороны, артиста сложно назвать очевидным для такого мероприятия, с другой – у Brazzaville в загашниках есть пара-тройка крепких хитов, которые просто не могут оставить публику равнодушной. Афиша RUGRAD.EU побывала на необычном концерте и узнала, как легко завоевать любовь калининградцев, когда знаешь аккорды песен группы «Кино» и Михаила Боярского.


Вечером 8 марта в Kaliningrad City Jazz Club заняты все столы. Те, кто не успел забронировать себе столик заранее, толпятся по периметру небольшого помещения. Места для маневра у них, прямо скажем, немного. Публика не спеша изучает меню гастропаба Владимира Кацмана «Лондон», разрываясь между бургерами и салатами. На то, что сегодня в клубе будет концерт в общем-то не самой последней для мировой сцены группы – Brazzaville, здесь пока ничего не намекает. На небольшой сцене красуется миниатюрный синтезатор Korg и два микрофона. Больше никаких намеков выступление группы найти не удается. Из гримерки выводят солиста команды Дэвида Брауна и уводят куда-то в глубину зала. На музыканта никто не обращает внимания. 

Слово берет Андрей Левченко. Он признается, что людей пришло больше, чем ожидалось и теперь надо как-то найти компромисс между теми счастливчиками, кто себе место нашел, и теми, кому столика не досталось. «Можно сидеть на ступеньках. Это рок-н-ролл», – предлагает шоумен. Классовой борьбы по Марксу в этот вечер в «Лондоне», к счастью, все-таки не случилось. И во многом благодаря команде организаторов. Левченко и сотоварищи оперативно вытаскивают все новые и новые стулья, чтобы рассадить собравшихся.

Пока зал готовят к концерту, на сцену выходят музыканты. У Brazzaville для Калининграда подготовлен необычный сет: группа выступает в акустике. Правда «группой» в классическом смысле слова их назвать сложно. На сцене сам Дэвид Браун и клавишник, которого лидер команды, по собственным признаниям, нашел где-то в Сибири. «Находку» смело можно назвать удачной. Музыкант отрабатывает, если надо, и за драм-машину и за второго вокалиста. Именно он отвечает за русский текст в главной визитной карточке Brazzaville – «The Clouds on Camarillo», которую дуэт неожиданно поет уже в самом начале концерта.

Первых десяти минут концерта вполне хватает для того, чтобы развеять все опасения по поводу выбора артиста. Дэвид Браун – идеальный персонаж для концерта в честь Международного женского дня. Он словно сошел с собственной афиши: элегантный темный пиджак, тонкая щеточка усов. Он умеет строить мучительно-томные гримасы или лучезарно улыбаться, не отрываясь от своей гитары. На сцене он держится уверенно, переговариваясь с публикой и звукорежиссером то на ломанном русском, то на прекрасном английском. «Oh, my God! Миша! Как дела?», – кричит он в промежутке между песнями, тыча пальцем куда-то в зал. В руках у Брауна гитара, которую он, такое ощущение, позаимствовал у кого-то из артистов не то с Грушинского фестиваля, не то с «Балтийской уханы». Инструмент изрисован какими-то автографами: среди размашистых каракуль отчетливо видно сердце, перечеркнутое стрелой.

Русское сознание любит крайности. Всю эстраду можно условно поделить на вселенскую тоску и причитания а-ля «Осень» группы ДДТ или инфернальное веселье с последующим членовредительством, как в фильме «Горько» или у Верки Сердючки. Brazzaville же дарит слушателям совершенно другие эмоции. Получаются этакие сентиментальные баллады под печальный акустический перебор, которые вроде бы и язык не повернется назвать жизнерадостными, но все-таки эти песни очень далеки от той «древнерусской тоски», с которой ассоциируется отечественная авторская песня. «Моя любовница – такая умница. За меня молится, во сне целуется», – поет Браун песню проекта The Uchpochmack (сайд-проект Земфиры) под бодрый гитарный бой. Эти строчки слишком уж требовательным слушателям могут показаться абракадаброй, но в аудиторию Браун попадает на 100 %. Петь ему помогает нестройный хор женских (да и не только женских) голосов, зрители аплодируют и хлопают в такт, пока Андрей Левченко вытаскивает все новые и новые стулья из закромов клуба.

На самом деле, несмотря на всю эту кажущуюся аристократичность, у Brazzaville хватает в репертуаре, что называется, «народных» шлягеров. Публика об этом знает и просто ждет момента, когда уже можно будет пуститься во все тяжкие. И будет за свое терпение вознаграждена. «Боярский…», – говорит с акцентом со сцены Браун, рисуя ладонью вокруг головы иллюзорную шляпу. Шляпу, впрочем, можно было и не рисовать. Все и так догадываются, что будет дальше. «Давай "Зеленоглазое"!», – ревет на весь зал какой-то мужчина с задних рядов. Заказ принят, и музыканты начинают играть знакомую мелодию «Зеленоглазого такси». Это, наверное, первый и последний раз, когда в клубе, где на стенах висит фотография логотипа Rolling Stones, а в качестве саундтрека для приема пищи на верхнем этаже можно нарваться на The Cure, Joy Division и Леонарда Коэна, звучит нетленка из плейлиста «Авторадио». Ход рискованный, но оправданный. У публики старшего поколения случается катарсис. «Ты будешь счастлив навсегда», – неровно растягивает припев хор сбивающихся голосов.

Впрочем, у музыкантов в рукаве припасен еще один козырь. Браун вежливо раскланивается, предупреждая, что готов исполнить последнюю песню. «Звезда по имени Солнце», – тут же кричат ему. Кавер на Виктора Цоя, c которым Brazzaville покоряли отечественные чарты в 2006 году, тут вспоминают с самого начала концерта, и отпускать артиста без этой песни никто не собирается. «Извините…», – неожиданно отмахивается от назойливой публики Браун. Однако он решает не испытывать судьбу и оговаривается, что, да, «последняя» песня – это не «Звезда», но сейчас он уйдет в гримерку, ему надо кричать «еще, еще!», тогда он вернется, и будет вам «Звезда». Правила игры все соблюдают неукоснительно. Публика только входит в раж, как музыкант уже появляется, пританцовывая, на сцене. Но Браун тут же снова начинает торговаться: если первый куплет зрители будут петь хорошо, то будет и второй, будут хорошо петь второй куплет – дойдет дело до третьего. Впрочем, народная любовь – это такое дело, когда торг не слишком уместен. Группу «Кино» в России, что называется, впитывают с молоком матери. Знакомая последовательность аккордов может обрушиться на тебя как из элитной иномарки с тонированными стеклами, так из соседнего двора. Так что Брауну удается полноценно вступить только на третьем куплете. До этого зал прекрасно справляется сам. «Красавчик!», – кричат зрители солисту Brazzaville, видимо окончательно запутавшись, где они находятся: на сольном клубном концерте или в кабаке, где от заказного музыканта сразу после Цоя можно, к примеру, потребовать Григория Лепса.

После концерта все спешат к Дэвиду Брауну за автографами. Первым подскакивает мужчина, требовавший «Зеленоглазое такси». Может, Браун – это и идеальный артист для Международного женского дня, но в этот вечер ему удалось покорить сердца не только слабого пола.