Для многих пластинка «Морская» стала своеобразной «точкой сборки», указавшей путь и заставившей заняться собственным творчеством. «Мумий Тролль» выступил в роли путеводной звезды для целого поколения российских инди-групп, наглядно показавшей, что русская музыка может быть такой же, «как у них». Мимо «Морской», конечно, не мог пройти и модельер Гоша Рубчинский, который не только умудрился фетишизировать образ «русского реднека», но продал его на Запад. Принты с обложкой «Морской» теперь украшают его свитшоты. Стоит это удовольствие 10 тысяч рублей. Но это только на концерте. Вообще, продукция от Рубчинского, как шепчутся продавцы, куда дороже. Однотонные майки с названием группы в два раза дешевле — 5 тысяч рублей. Носки — 450 рублей (но они уже не от Рубчинского). Что характерно, винил с альбомом «Морская» стоит всего 2 тысячи рублей. На фоне цен на толстовки и майки от известного модельера это кажется вполне бюджетным предложением.

Тех людей, которые купили билеты в ДС «Янтарный», сложно подогнать под какой-то один знаменатель. С одной стороны, «Морская» — очень поколенческая вещь, с другой — охват этого поколения длится практически до бесконечности. То есть под кичливое очарование «Морской» чисто хронологически должны попадать и так называемое «поколение «Вагонки»» (в зале «Янтарного» владелец клуба Андрей Левченко и генеральный директор Андрей Исаков), и алихановские «молодые технократы» из областного правительства (из этой группировки удалось заметить только вице-премьеров Александра Шендерюка-Жидкова и Наталью Ищенко). Впрочем, если выводить некий коллективный портрет собравшихся, то в большинстве своем это люди 30-40 лет (то есть те, кого выход «Морской» застал в подростковом возрасте). Единственное, что всех этих людей хоть как-то может объединить, — тельняшки (фанаты «Мумий Тролля» ничего лучше для себя в качестве «униформы» придумать не смогли). При этом стоит отметить, что танцпол в зале «Янтарного» заполнен практически полностью. Даже фан-зона.

Тур «Морская.20» — это такой небольшой спектакль для стадионов. На заднике сцены играет калейдоскопом овальный экран. Сцена постоянно тонет то в синем, то в зеленом, по залу гуляют шальные прожектора.

«Мумий Тролль» и Илья Лагутенко взрослели и старели весьма достойно: группа меняла музыкантов и реформировала собственные аранжировки, обрастая модненькой электроникой. В результате у группы и сейчас весьма крепкая концертная форма.

Лагутенко на сцене появляется в длинной черной мантии и кепке такого же цвета, поэтому, наверное, и напоминает того самого истеричного вампира-парикмахера из экранизации «Ночного дозора» Лукьяненко.



«Вдруг ушли поезда», «Девочка», «Утекай», «Морская болезнь» — в начале группа четко соблюдает сценарную хронологию своего альбома. Аранжировки изменили, но «Утекай» публика худо-бедно узнает с первых аккордов. Лагутенко, конечно, уже давно не тот «сладкоголосый мальчик», постеры которого забивали развороты «глянца» девяностых-нулевых — журналов «ОМ», FUZZ и, прости Господи, COOL Girl. Но все эти фирменные кошачьи гримасы и кривлянья, которые еще в те времена выгодно выделяли фронтмена «Мумий Тролля» от аскетичного и напрочь асексуального иконостаса «легенд русского рока», по-прежнему даются ему без видимого труда.

На «Морской болезни» кто-то втаскивает девушку себе на плечи, но, судя по нарастающему драйву, к концу выступления таких «конструкций» в зале должно стать гораздо больше. Группа благоразумно пропускает свой главный боевик «Владивосток 2000», (хотя по хронологии после «Морской болезни» должен быть именно он). Лагутенко откладывает гитару и хватается за бубен. «Роза Люксембург» публику вроде как успокаивает. Даже девушка с плечей исчезает.

Дальше всё идет вперемешку: треклист альбомов «Шамора» и «Точно ртуть алоэ» чередуется с хитами из периода конца ХХ – начала ХХI века.

Пока есть время перевести дух, одна из зрительниц на трибуне вертит в руках смартфон, внимательно рассматривая на экране фотографию молодого Лагутенко с еще залезающей на глаза челкой. Сидящему рядом юноше (видимо, сыну) она буквально насильно вручает телефон с открытой там статьей в «Википедии» про альбом «Морская».

Но, спев тихую медленную «С чистого листа» альбома «Пиратские копии», Лагутенко начинает возвращаться к «Морской» и другой классике. Сначала «Забавы», потом «Невеста» с «Точно ртуть алоэ». «Вместе!» — неожиданно инфернально басит Лагутенко в припеве последней. Девушка вновь маячит на мужских плечах. Но одежды на ней уже существенно меньше.

Где-то ближе к концу концерта «Мумий Тролль» умудряется впихнуть свой последний сингл — «Отв. за романтику». В каком-то смысле песню можно назвать манифестом жизненного пути Лагутенко на российской эстраде. «Мумий Тролль» действительно стал ответственным за всё легковесное и несерьезное, что случилось в российской гитарной музыке (хотя до появления группы из Владивостока считалось, что рок-музыкант должен быть нарочито серьезным и петь о чем-то до невозможности пафосном).

«Со встречным искренним тихоокеанским приветом!» — объявляет Лагутенко. Группа играет «Владивосток 2000» — одну из последних песен основной части концерта (на бис вспомнят «Ранетку» и «Дельфинов»). Все заходятся в экстазе. Кто-то пытается на повышенных тонах объяснять, что аранжировки «не те», что стало «слишком много электроники», но из-за ревущих перегруженных гитар в припеве всё равно ничего не слышно.



Социологическое понятие «поколения» вполне можно назвать условным. То есть сами участники этого «поколения» никогда не догадаются, что между ними есть что-то общее, пока не появится некий внешний наблюдатель и им это не объяснит. Грубо говоря, поколение перестройки» и думать не могло, что оно «поколение перестройки», пока социологи не стали использовать такой термин. Между сидящими по разным концам зала Андреем Левченко и Александром Шендерюком-Жидковым должно существовать что-то общее, чтобы объединяло их и еще более абсолютно незнакомых тысяч человек в одну социальную группу. Вряд ли можно сказать, что это только альбом «Морская» (требуется все-таки некая общая система взглядов). Но на роль этакой «духовной скрепы», сформировавшей ценностный мир людей, чья юность или хотя бы детство задели 90-е, пластинка претендует. Ну или на роль некоего «социального цемента», куда с одинаковой легкостью можно закатать и вице-премьера, и шоумена, и политолога, и депутата.  


Текст: Алексей Щеголев
Фото: Юлия Власова