«Кафедральный собор: рыцари уходят под лед»  

Со стороны Кафедрального собора доносятся воинственные крики. Это культурное учреждение впервые принимает участие в Музейной ночи, и там решили устроить рыцарские бои. В прошлом году (как, впрочем, и в позапрошлом, и даже раньше) такие бои происходили на смотровой площадке у развалин Королевского замка. Но в этом году суровые люди в самодельных латах эмигрировали на остров.
 
Ведущий в плетёной кольчуге пытается представить бойцов. Он достаточно грозно ревёт в микрофон, так что слышно его плохо. Первого бойца зовут, вроде бы, Трэш (но это не точно).  «Он весь состоит из железа!» - вновь рычит ведущий. И рыцарь грозно стучит мечом по щиту, чтобы, видимо, доказать, что да, он именно из железа, а не из полимеров. Но тут микрофон у  ведущего ломается, и дальше уже очень сложно понять, что он пытается сказать. Про бутафорские мечи, которыми вооружены бойцы, он рассказывает, что «это просто железка», и обещает, что сейчас рыцари начнут друг друга бить. И они действительно бьют. Правда, недолго. Потом расходятся и обещают, что через полчаса вновь начнут друг друга бить.
 
Министр культуры Калининградской области Светлана Кондратьева рассказывает под камеры местных телеканалов, что устроить Музейную ночь в Кафедральном соборе было «достаточно сложно» и даже «немножечко страшно». Но, несмотря на все эти страхи и сложности, министр программу в соборе хвалит и говорит, что она ей показалась интересной.
 
Внутри культурного учреждения не протолкнуться. Узкие коридоры явно не предназначены для такого количества публики. Кто-то выходит, кто-то входит, но без толчеи оба этих процесса не обходятся.
 
В концертном зале показывают «Александра Невского» Сергея Эйзенштейна. Зал с замиранием смотрит, как рыцари на громадном экране, ловя ртом воздух, уходят под лед. Когда эйзенштейновский князь произнесёт свои знаменитые слова про то, что «кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет», на сцене появятся уже рыцари настоящие, которые перекочевали из дворика в зал. Теперь они бьют друг друга прямо на сцене Кафедрального собора. Кто-то из бойцов картинно заваливается после очередного удара меча. Но потом, конечно, сразу встает. Ведущая обещает, что бить друг друга рыцари будут всю ночь.
 

«Художественная галерея: есть такое слово – «ретро»»
 
Калининградская художественная галерея – первая точка маршрута, где накрывает ощущение дежавю. В главном экспозиционном зале висят картины. Выставка посвящена 70-летию Калининградской области: намеренно грубоватый советский реализм,  гротескные корабли и величественные человеческие фигуры с героическими выражениями лиц. Из колонок тем временем играет группа «Браво». В самом зале проходит показ мод: девушки в цветастых платьях с явным удовольствием вертятся на импровизированном подиуме. В микрофон кто-то монотонным голосом зачитывает, что на территории музея работает фотобудка и что все фотографии, сделанные там, можно будет забрать с собой. Кажется, что и фотобудка, и показ мод, и выставка (правда, наверняка на совершенно другую тематику) в художественной галерее уже были. Если не год назад, то два.
 
«Есть такое слово – «ретро»», – громко говорит в микрофон актер музыкального театра. Их труппу пригласили в галерею сыграть небольшие мизансцены. «Помните, вы все, конечно, помните…», – начинает экспрессивно читать в микрофон «Письмо к женщине» Сергея Есенина другой актер в белом берете. Ощущение дежавю усиливается.
 
На втором этаже пожилой экскурсовод показывает небольшой по составу группе  посетителей фотографии с развалинами Кенигсберга. Женщина тут же начинает напирать на то, что первых советских переселенцев и солдат «нельзя осуждать», потому что были «миллионы жертв», и осознание того, что чужой культуры не бывает, пришло далеко не сразу. Группа «Браво» в колонках сменяется каким-то крикливым западным рок-н-роллом.
   

«Арт-пространство «Ворота»: выжившие хипстеры»
 
Программа Музейной ночи в «Воротах» смотрится достаточно аскетично. Как и положено андеграундному месту, которое попыталось примкнуть к мейнстриму.  Главное тут – это выставка с загадочным названием «Кит, телевизор и мальчик на рыбе». Экспозиция представляет собой странные коллажи (и кажется, что без использования каких-нибудь графических программ здесь не обошлось), которые отдалённо напоминают контент пабликов «ВКонтакте», у которых ещё более запутанные названия, чем у выставки. Тут, к примеру, есть достаточно странный сюрреалистический микс, где мужчина в белой майке бежит по идеально зелёной поляне (явно позаимствованной из архива обоев для Windows) на серую толпу. Под его ногами не то разрытая могила, не то просто какая-то яма (тоже явно откуда-то вырезанная).

У окон стоят столики: художники проводят мастер-классы. Публика вырезает ножницами какие-то картинки и фотографии из глянцевых журналов. Видимо, к концу мероприятия картинки с полянами из Windows и «могилами» научится делать каждый.
 
Почти у каждого из зрителей в «Воротах» пластиковый ярко-раскрашенный стаканчик с кофе. На улице у входа работает фургончик Евгения Зубарева «Wокруг Света» с вегетарианской кухней и фалафелем. Очередь к нему есть, но уже небольшая. Если хипстерская культура и дожила до наших дней, то выглядит она теперь как-то так. Никто уже не стесняется своей чужеродности окружающему пространству, никто, как это было в 2013-м, не кричит о том, что обязательно изменит мир, построит свой ультрамодный стартап или начнёт играть музыку, которую никто до него не играл. «Прогрессивная молодёжь», кажется, нашла себе гетто с кофе, сэндвичами, фалафелем, забавными коллажами и этим фактом вполне себе довольна.
 

«ГЦСИ: рыбка в мавзолее»  

От казармы «Кронпринц», где свой перформанс проводит местный филиал Государственного центра современного искусства, тянется шумная и пьяная толпа. Мужчины громко спорят, успеют ли они на автобус и, конечно, не успевают.
 
Всё представление проходит во дворе мансарды. Пространство практически не освещается. Единственный источник света – телефонная будка, которая ютится в углу дворика. Внутри стеклянной лифтовой шахты, которую построил филиал, что-то иногда мигает жёлтым. Внутри будки – странная инсталляция, смысл которой публика пытается разгадать, но к однозначному мнению так и не приходит: под стеклянным колпаком, словно в мавзолее, на подушке лежит пластмассовая рыбка.
 
Во дворе играют концерт два куратора центра: Данил Акимов и Константин Тращенков. Стол перед ними завален проводами и электронными  примочками. Есть даже какой-то чемодан. Музыку, которую Тращенков с Акимовым извлекают из всего этого технического многообразия, традиционной назвать точно нельзя. Большинство публики вообще не понимает, что происходит. На ноутбуке на столе у музыкантов – большая наклейка с надписью «Зачем?», и это тот самый вопрос, который большинство собравшихся хотели бы задать организаторам. Из колонок идёт только шум. Записанный голос поверх этой какофонии произносит какие-то совершенно несвязанные с общей концепцией фразы в духе «Какой пароль от wi-fi?». «Это какой стиль? Дабстеп?» – допытывается молодой человек у окружающих. Удостоверившись, что это совсем не дабстеп, а внутрь казармы его не пустят, он успокаивается, понимает, что делать тут больше нечего, и уходит.
   

«Историко-художественный музей: юноша без зрачков»
 
Историко-художественный музей встречает посетителей обновленными после ремонта широкими коридорами и блестящей плиткой. Все фигурки животных, которые выставлены в культурном учреждении,  опутаны плотной сеткой паутины. Речь идёт о выставке Жюльена Сало «Паучьи метаморфозы».  Чучела кабанов, оленей, ланей, лосей и птиц, которые и без того создавали в зале музея гнетущую атмосферу, заточенные в эти коконы, стали выглядеть совсем уж мрачно. Кажется, что в этот игрушечный мир с фигурками, бутафорскими деревьями пришёл какой-то абсолютный ужас и опутал паутиной как пространство, так и всех его обитателей. Музыка, которая звучит в этом зале, под стать инсталляции: её вполне могли бы играть и Акимов с Тращенковым. Но если у них был хотя бы записанный человеческий голос, то тут просто сэмплированный собачий лай.
 
Второй зал историко-художественного музея выглядит гораздо более привычно. Экспозиция здесь посвящена прусскому периоду истории региона. Вместо паутины здесь наконечники стрел, кинжалы, орудия труда. «Пруссы не имели понятия о Боге. Поскольку они были глупцами», – висит большой плакат на стене. Под ним сидят люди в костюмах тех самых пруссов и занимаются то ли гаданием, то ли психологическими услугами. Во всяком случае, посетителям они обещают разрешить все жизненно-важные вопросы.
 
Если подняться вверх по лестнице, то на одном из пролетов можно наткнуться на достаточно странную пару. Это два молодых человека. Один из них в военном мундире. Если подойти ближе, то можно заметить, что у того, который в мундире, нет зрачков и что у него какая-то неестественно-бледная кожа. Шок проходит быстро: это не человек, а восковая фигура.  В музей сейчас приехала специальная выставка «Лукоморье» из Санкт-Петербурга. Но там сюжеты не такие пугающие. В основном по Пушкину.
   

«Музей янтаря: бесконечное колесо сансары»

Из-за ворот культурного учреждения гремит знакомое «ла-ла-ла» и песенка про медведей, которые чешут спины о земную ось. Поёт её девушка в длинном синем платье. А вот аранжировка далека от аутентичной. Аккомпанирует ей оркестр русских народных инструментов с баяном и балалайками.

Если в художественной галерее чувство дежавю возникало сразу, то здесь оно просто накрывает с головой. На втором этаже проводят кастинг якобы для съёмок в кинофильме. Можно вспомнить, что что-то подобное тут уже было: но тогда этот перформанс был привязан к роману «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, а по коридорам музея ходил ряженый Остап Бендер и Эллочка-людоедка. Сейчас обошлось без них. Хотя на втором этаже ряженых хватает, непонятно, какую функцию выполняют все эти люди в париках, тюбетейках и странных костюмах. Музей решил сильно не экспериментировать: основное внимание тут уделяется как раз янтарю. Публика, такое ощущение, только тем и занимается, что ходит по закольцованному коридору, рассматривая изделия из полудрагоценного камня. На стенах развешаны постеры старых фильмов: «О чем говорят мужчины», «Брат», «Турецкий гамбит».  Рано или поздно закольцованная дорога вынесет тебя к выходу. А там уже вместо женщины в синем платье какая-то пара поёт старую песню о том, что «любовь никогда не бывает без грусти».
 

«Музей Мирового океана: за нами следят»
 
В 2 часа ночи в Музее Мирового океана культурная программа уже почти закончена. Продавцы стрит-фуда собирают стулья и столы. На корпусе «Витязя» при помощи проектора показывают какой-то фильм: мужчина и женщина в меховых шапках валяются в снегу, дурачатся и, кажется, даже целуются. Кто-то звонит в корабельный колокол.
 
Экспозиция «Глубина», на которую можно попасть по билетам на Музейную ночь, совершенно не изменилась с момента открытия. В зале по-прежнему глубоководные аппараты «Мир»,  костюмы аквалангистов, вычислительные приборы для морских походов. Скелет кашалота из-под крыши здания тоже никуда не исчез. Даже кадры с улыбающейся Светланой Сивковой, которую показывают на небольшом мониторе у входа, тоже вроде бы перешли по наследству с момента открытия зала.
 
На «Витязе» в честь Музейной ночи тоже ничего специального решили не придумывать . Это те же самые выставки, которые можно посмотреть в любой будний день. Но ночью на них почему-то ходят больше. В одной из кают можно наткнуться на двух молодых людей и девушку в тельняшках, которые долго спорят, какое сегодня число. Когда выясняют, что уже 21, то очень удивляются. На трапе корабля парочка пытается уговорить сотрудника музея пустить их без билетов. «Простите, не могу, – отрезает он. – За нами следят». Проектор показывает «Полосатый рейс». На набережной играет «Песня дрессировщика» в исполнении Михаила Боярского. Все расходятся по домам.