Олег Кашин про Николая Воищева: Хозяин Совка
Материал из издания «Русская жизнь» (http://russlife.ru/allworld/read/khozyain-sovka/):
Мы ничего о них не знаем. Они могут заинтересовать нас, только если в их городе что-то случилось — наводнение, теракт, массовая драка на национальной почве, но и в этом случае... Кто помнит хотя бы по имени мэров Кондопоги или Крымска? Рассуждая о том, кому принадлежит Россия, мы вспоминаем федеральных чиновников или владельцев больших финансово-промышленных групп, но настоящая власть — это все-таки не только они.
Тысячи мэров тысяч городов. Люди без имени и без голоса. Если в Москве вдруг сменится власть, они останутся в своих кабинетах. Они — куда более важные столпы стабильности, чем кто угодно из тех, кого каждый день показывают по федеральным телеканалам.
I.
Он любит рассказывать о себе историю в стиле «Ленин и печник»: поехал однажды кататься на мотоцикле в поселок Сады. Там пастбище, овцы, коровы, и вот он катается по пастбищу на своем мотоцикле. «Я еду, еду, и тут ко мне стремглав бежит старик с палкой и начинает дубасить ей по мотоциклу. Дед, ты чего? — Тут нельзя ездить, тут пастбище, я сейчас позвоню Воищеву, он тебе рога пообломает».
Рассказал, молчит, потом добавил на всякий случай: «Воищев — это я и есть, он мне звонить собрался. Было приятно».
Когда я спросил Воищева, корректно ли называть его хозяином города, он радостно (типа — «вот такой я демагог!») ответил, что хозяин города — это просто человек, который здесь живет, а ему, мэру, остается только работать во благо простых людей. Это при том, что семье мэра в городе принадлежит практически все, от ресторана «Совок», в котором мы встретились, до городской бани, куда он только что звал на «неофициальное заседание» депутатов горсовета, завлекая их тем, что «при температуре 70 градусов подслушивающие устройства перестают работать и можно будет нормально поговорить».
— Баней занимается мой отец, — объясняет мне мэр. — Была муниципальная, работала в убыток. Сейчас частная, но тоже пока дотационная. Зато оказывает качественные услуги по помывке населения. Ветеранам войны скидку даем.
И, продолжая, видимо, отвечать на вопрос про хозяина города, говорит: «Если у тебя нет денег, зачем тебе идти во власть? Я считаю, что на муниципальной и государственной службе должны быть только те люди, которые доказали свою успешность, которые могут руководить коллективом хотя бы из 200–300 человек.А если выберут мэром, скажем, учителя из школы, он же все развалит, потому что у него опыта нет».
II.
Город, которым полтора года руководит Николай Воищев, называется Советск. До войны это был немецкий Тильзит, в котором в 1807 году Наполеон и Александр I подписали мирный договор (сейчас на доме с магазином «Стройматериалы» висит мемориальная доска, что здесь жил Александр, а на соседней улице на каком-то жутком бараке — такая же табличка, но про Наполеона). Если выражаться совсем деликатно, то Советск — это не тот город, в который хочется возвращаться, но когда говоришь об этом мэру, он, явно тоже по домашней заготовке, отвечает, что вообще-то город нормальный, особенно летом, а если он кому-то не нравится, то виноват в этом не город, а сам приезжий, — может быть, он в плохом настроении приехал.
Когда Советск был еще советским, градообразующим предприятием был целлюлозно-бумажный комбинат, от которого теперь ничего не осталось. В постсоветские годы, когда река Неман, на которой стоит Советск, стала пограничной (на противоположном берегу — Литва), основным занятием местных стала приграничная торговля, а самыми востребованными людьми — таможенные брокеры и консультанты. Собственно, этот бизнес и сделал отставного командира разведроты Воищева тем самым Воищевым, который есть теперь. Уйдя в 1993 году из армии, Воищев уехал в Москву учиться на таможенника, попал в первый выпуск Таможенной академии, а потом сразу же ушел в собственный околотаможенный бизнес. Без помощи его компании ни одна фура не могла пересечь границу; компания называлась СВТС, это известная в городе аббревиатура — «Союз ветеранов таможенной службы», и хотя сам Воищев расшифровывает ее как «Свобода в вере, труд на совесть», понятно, что это все шутки, под его руководством границей кормились именно отставные таможенники, пограничники и менты. Здесь, конечно, через запятую должно идти слово «бандиты», но мэр, широко улыбаясь, говорит: «Бандиты? Вы что, в городе нет и не может быть никаких бандитов. Если человек бандит, он должен сидеть в тюрьме, правоохранительные органы ведут с бандитами незримый бой, поверьте».
Да-да, конечно.
III.
На главной площади города, на стене бывшего комбинатовского ДК (здание XVII или XVIII века постройки — очевидно, бывшая кирха) висит гигантский муниципальный плакат с надписью «Советск — наш город» и портретами типичных советчан, среди которых юноша в полосатом поло, мне уже объяснили местные, — сын мэра. Плакат видно из окна ресторана, показываю — нескромно, мол. Мэр обижается.
— Ругать меня за нескромность могут только те, кто не понимает, кто я такой. 31 год подряд в Америке проходит чемпионат мира по аквабайку. В прошлом году этот чемпионат выиграл мой младший сын. Это разве не повод для гордости каждого горожанина? Поэтому он здесь и висит.
Детей у мэра пятеро, три сына и две дочери. Старший сын — военный прокурор в Чите, средний учится в университете почему-то в Бресте, младший, который чемпион, заканчивает школу.
IV.
В приграничном городе у каждого, может быть, второго жителя (точной статистики нет) два паспорта, российский и литовский, но мэр, по его словам, гражданин только России, зато есть пятилетняя американская виза и двухлетний «шенген». В середине нулевых ФСБ тихо добилась восстановления принятого в советские времена порядка посещения приграничных территорий, и если бы не лоббистские способности городских властей и бизнесменов, в первую очередь как раз Воищева, уже на площади перед городской администрацией (чуть больше километра от границы) стояли бы шлагбаумы и знаки, запрещающие проход без пропуска. «Это была бы катастрофа для города, но смогли договориться с пограничниками, особого режима избежали».
Избравшись мэром, Воищев отказался от зарплаты и на сэкономленные деньги начал ремонтировать здание мэрии. Показывает, хвастается — вот немецкий паркет, который под советским линолеумом был, вот лепнина на потолке, с которой десять слоев советской штукатурки сняли. А вот поверх двухсотлетней гранитной лестницы положили дешевую керамическую плитку. Боже, зачем? «На дорогую денег не хватило», — честно отвечает мэр.
По выходным мэр ездит за покупками в Вильнюс и Берлин. «В Европе бываю чаще, чем в России, но мы тут все такие». Говорит, что близость Европы ставит местных чиновников в невыгодное положение по сравнению с коллегами из остальной России. «Мэру Смоленска скажут — у тебя дороги плохие, но в Новгороде еще хуже. А мне скажут, что у меня хорошие, но в Вильнюсе лучше. Хотя если бы у нас было столько же финансирования, сколько по евросоюзовской линии получает Литва, могу вам сказать, Литва бы на нашем фоне бледно смотрелась».
На всякий случай я спросил Воищева о его политических взглядах. Он ответил, что к левым и правым относится одинаково нейтрально, а сам, конечно, единоросс, и если бы его попросили сформулировать идеологическую платформу, на которой он стоит, то платформа будет такая: «Создание благоприятных условий для проживания граждан России». Такая формулировка, очевидно, ему самому показалась недостаточной, он подумал и добавил: «Надо идти по жизни с Богом».
Мы ничего о них не знаем. Они могут заинтересовать нас, только если в их городе что-то случилось — наводнение, теракт, массовая драка на национальной почве, но и в этом случае... Кто помнит хотя бы по имени мэров Кондопоги или Крымска? Рассуждая о том, кому принадлежит Россия, мы вспоминаем федеральных чиновников или владельцев больших финансово-промышленных групп, но настоящая власть — это все-таки не только они.
Тысячи мэров тысяч городов. Люди без имени и без голоса. Если в Москве вдруг сменится власть, они останутся в своих кабинетах. Они — куда более важные столпы стабильности, чем кто угодно из тех, кого каждый день показывают по федеральным телеканалам.
I.
Он любит рассказывать о себе историю в стиле «Ленин и печник»: поехал однажды кататься на мотоцикле в поселок Сады. Там пастбище, овцы, коровы, и вот он катается по пастбищу на своем мотоцикле. «Я еду, еду, и тут ко мне стремглав бежит старик с палкой и начинает дубасить ей по мотоциклу. Дед, ты чего? — Тут нельзя ездить, тут пастбище, я сейчас позвоню Воищеву, он тебе рога пообломает».
Рассказал, молчит, потом добавил на всякий случай: «Воищев — это я и есть, он мне звонить собрался. Было приятно».
Когда я спросил Воищева, корректно ли называть его хозяином города, он радостно (типа — «вот такой я демагог!») ответил, что хозяин города — это просто человек, который здесь живет, а ему, мэру, остается только работать во благо простых людей. Это при том, что семье мэра в городе принадлежит практически все, от ресторана «Совок», в котором мы встретились, до городской бани, куда он только что звал на «неофициальное заседание» депутатов горсовета, завлекая их тем, что «при температуре 70 градусов подслушивающие устройства перестают работать и можно будет нормально поговорить».
— Баней занимается мой отец, — объясняет мне мэр. — Была муниципальная, работала в убыток. Сейчас частная, но тоже пока дотационная. Зато оказывает качественные услуги по помывке населения. Ветеранам войны скидку даем.
И, продолжая, видимо, отвечать на вопрос про хозяина города, говорит: «Если у тебя нет денег, зачем тебе идти во власть? Я считаю, что на муниципальной и государственной службе должны быть только те люди, которые доказали свою успешность, которые могут руководить коллективом хотя бы из 200–300 человек.А если выберут мэром, скажем, учителя из школы, он же все развалит, потому что у него опыта нет».
II.
Город, которым полтора года руководит Николай Воищев, называется Советск. До войны это был немецкий Тильзит, в котором в 1807 году Наполеон и Александр I подписали мирный договор (сейчас на доме с магазином «Стройматериалы» висит мемориальная доска, что здесь жил Александр, а на соседней улице на каком-то жутком бараке — такая же табличка, но про Наполеона). Если выражаться совсем деликатно, то Советск — это не тот город, в который хочется возвращаться, но когда говоришь об этом мэру, он, явно тоже по домашней заготовке, отвечает, что вообще-то город нормальный, особенно летом, а если он кому-то не нравится, то виноват в этом не город, а сам приезжий, — может быть, он в плохом настроении приехал.
Когда Советск был еще советским, градообразующим предприятием был целлюлозно-бумажный комбинат, от которого теперь ничего не осталось. В постсоветские годы, когда река Неман, на которой стоит Советск, стала пограничной (на противоположном берегу — Литва), основным занятием местных стала приграничная торговля, а самыми востребованными людьми — таможенные брокеры и консультанты. Собственно, этот бизнес и сделал отставного командира разведроты Воищева тем самым Воищевым, который есть теперь. Уйдя в 1993 году из армии, Воищев уехал в Москву учиться на таможенника, попал в первый выпуск Таможенной академии, а потом сразу же ушел в собственный околотаможенный бизнес. Без помощи его компании ни одна фура не могла пересечь границу; компания называлась СВТС, это известная в городе аббревиатура — «Союз ветеранов таможенной службы», и хотя сам Воищев расшифровывает ее как «Свобода в вере, труд на совесть», понятно, что это все шутки, под его руководством границей кормились именно отставные таможенники, пограничники и менты. Здесь, конечно, через запятую должно идти слово «бандиты», но мэр, широко улыбаясь, говорит: «Бандиты? Вы что, в городе нет и не может быть никаких бандитов. Если человек бандит, он должен сидеть в тюрьме, правоохранительные органы ведут с бандитами незримый бой, поверьте».
Да-да, конечно.
III.
На главной площади города, на стене бывшего комбинатовского ДК (здание XVII или XVIII века постройки — очевидно, бывшая кирха) висит гигантский муниципальный плакат с надписью «Советск — наш город» и портретами типичных советчан, среди которых юноша в полосатом поло, мне уже объяснили местные, — сын мэра. Плакат видно из окна ресторана, показываю — нескромно, мол. Мэр обижается.
— Ругать меня за нескромность могут только те, кто не понимает, кто я такой. 31 год подряд в Америке проходит чемпионат мира по аквабайку. В прошлом году этот чемпионат выиграл мой младший сын. Это разве не повод для гордости каждого горожанина? Поэтому он здесь и висит.
Детей у мэра пятеро, три сына и две дочери. Старший сын — военный прокурор в Чите, средний учится в университете почему-то в Бресте, младший, который чемпион, заканчивает школу.
IV.
В приграничном городе у каждого, может быть, второго жителя (точной статистики нет) два паспорта, российский и литовский, но мэр, по его словам, гражданин только России, зато есть пятилетняя американская виза и двухлетний «шенген». В середине нулевых ФСБ тихо добилась восстановления принятого в советские времена порядка посещения приграничных территорий, и если бы не лоббистские способности городских властей и бизнесменов, в первую очередь как раз Воищева, уже на площади перед городской администрацией (чуть больше километра от границы) стояли бы шлагбаумы и знаки, запрещающие проход без пропуска. «Это была бы катастрофа для города, но смогли договориться с пограничниками, особого режима избежали».
Избравшись мэром, Воищев отказался от зарплаты и на сэкономленные деньги начал ремонтировать здание мэрии. Показывает, хвастается — вот немецкий паркет, который под советским линолеумом был, вот лепнина на потолке, с которой десять слоев советской штукатурки сняли. А вот поверх двухсотлетней гранитной лестницы положили дешевую керамическую плитку. Боже, зачем? «На дорогую денег не хватило», — честно отвечает мэр.
По выходным мэр ездит за покупками в Вильнюс и Берлин. «В Европе бываю чаще, чем в России, но мы тут все такие». Говорит, что близость Европы ставит местных чиновников в невыгодное положение по сравнению с коллегами из остальной России. «Мэру Смоленска скажут — у тебя дороги плохие, но в Новгороде еще хуже. А мне скажут, что у меня хорошие, но в Вильнюсе лучше. Хотя если бы у нас было столько же финансирования, сколько по евросоюзовской линии получает Литва, могу вам сказать, Литва бы на нашем фоне бледно смотрелась».
На всякий случай я спросил Воищева о его политических взглядах. Он ответил, что к левым и правым относится одинаково нейтрально, а сам, конечно, единоросс, и если бы его попросили сформулировать идеологическую платформу, на которой он стоит, то платформа будет такая: «Создание благоприятных условий для проживания граждан России». Такая формулировка, очевидно, ему самому показалась недостаточной, он подумал и добавил: «Надо идти по жизни с Богом».
