В начале недели в редакцию заскочил один из сарафанных корреспондентов. Мы его визиту несказанно обрадовались, потому как давно уже ничего не слышали о наших сарафанщиках. Однако вглядевшись в его лицо, встревожились. И было отчего. Глаза сплетника отдавали легким безумием, взгляд блуждал, руки тряслись мелкой дрожью, а лоб покрыт испариной. «Эй, любезный, приболел, что ли? – поинтересовались мы. – Так выпей аспирину или но-шпы…». Однако нашу заботу сарафанщик пропустил мимо ушей. Оглянувшись по сторонам, он прошептал: «Мне снятся сны». «Не ты первый, не ты последний. Как правило, всем что-то снится», – попытались мы успокоить несчастного. «Вы ни-че-го не по-ни-ма-ете», – неожиданно сурово отбрил нас сарафанщик и рассказал удивительную историю, очень похожую на правду. Итак, поведал он нам о том, что всерьез увлекся классиками русской литературы. Но особо его привлекло творчество Антона Павловича Чехова. И вот в один из вечеров, начитавшись рассказов, сарафанщик наш прикорнул на томике Антона Павловича. И приснился ему сон, в котором смешались и прошлое, и настоящее, и вымысел, и реалии…
…Валерий Анатольевич Фомин, солидный мужчина, бывший летчик, после выхода на пенсию руководивший канувшим в Лету муниципальным предприятием «Кристалл», возглавивший несколько лет тому назад районную администрацию, последние дни марта ночами не спал. Дождавшись, когда обитатели «красного дома» разойдутся по домам, он достал из стола пузырек с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги, стал писать. Прежде, чем вывести первую букву, он несколько раз пугливо оглянулся на двери и окна, покосился на фотографии президента и премьера России, и прерывисто вздохнул...
«Милый, милый Юрий Сергеевич! – писал он. – И пишу я вам письмо. Поздравляю вас со всеми прошедшими праздниками и желаю вам всего от господа бога. Нету у меня покровителя и друга ближе, чем вы, только вы у меня один остались.
А недавно мне была выволочка. Люди подлые гадостей про меня всяких написали. А все из-за того, что я как будто не о народе забочусь денно и нощно, а пасьянсы на работе раскладываю. А еще изверги опорочили имя мое, накалякав, что я де охочусь незаконно. А я все законно делаю. А что взносы не плачу в общество охотничье, так это все потому, что я член его почетный. А надысь депутаты городские приняли решение правильное – вместо какой-то непонятно территориальной избирательной комиссии создать настоящую – муниципальную. Дорогой мой Юрий Сергеевич, вы же понимаете, что не за горами выборы муниципальные. А мне очень хочется снова порулить. Да и приятели мои, люди все серьезные, тоже власть отдавать не желают. И надобно в этом им помочь. Ведь мужчины эти не просто там какие-то работяги, или того хуже – интеллигенты. У них опыт руководящей работы имеется. Ведь один из них мой заместитель, известный вам Андрей Демин, а второй вообще глава города нашего – Андрей Наумов. И если мы все останемся у власти, то и вам, Юрий Сергеевич, сплошной профит от этого будет. Но чтобы к власти пробиться наверняка, нам нужна была своя, ручная муниципальная избирательная комиссия. Друг мой Андрей Наумов все сделал для того, чтобы она появилась. Но все пошло не так, как мы надеялись. В комиссию эту вошли совсем не те люди. Да и председателем ее стал человек ненадежный – тот же, что и плохую территориальную комиссию возглавлял. Не нравится он нам. Боимся, что при таком раскладе не получится у нас взять ни власть, ни телеграф, ни почту. Жители города, распознав, что провалилась наша идея с созданием ручной комиссии, насмехаться надо мной стали. Милый Юрий Сергеевич, сделай божецкую милость, помоги создать комиссию, подбери в нее людей, а то и вовсе возьми меня отсюда к себе, нету никакой моей возможности терпеть все это... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, помоги или увези меня отсюда, а то помру...
Я буду тебе табак тереть, богу молиться, а если что, то секи меня, как сидорову козу. А ежели думаешь, должности мне нету, то я Христа ради попрошусь на атомную станцию реактор чистить. Юрий Сергеевич, милый, нету никакой возможности, просто смерть одна. Хотел было пешком к тебе бежать, да боюсь, не поймете вы меня. А если у вас какие проблемы с должностью будут, то за это самое буду вас кормить и в обиду никому не дам.
Пожалейте вы меня, сироту несчастную, а то меня все ругают и гадости всякие про меня пишут, а скука такая, что и сказать нельзя, все плачу. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... Остаюсь ваш друг Валерий Фомин, милый Юрий Сергеевич, приезжай…»
Валерий Анатольевич свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, купленный накануне за копейку... Подумав немного, он умокнул перо и написал адрес:
Заместителю полпреда по Калининградской области.
Потом почесался, подумал и прибавил: «Юрию Сергеевичу». Довольный тем, что ему не помешали писать, он надел шапку и, не набрасывая на себя куртки, прямо в рубахе выбежал на улицу к своему внедорожнику...
Сидельцы из мясной лавки, расположившейся аккурат напротив «красного дома», которых он расспрашивал накануне, сказали ему, что письма опускаются в почтовые ящики, а из ящиков развозятся по всей земле на почтовых тройках с пьяными ямщиками и звонкими колокольцами. Валерий Анатольевич доехал до первого почтового ящика и сунул драгоценное письмо в щель...
Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал... Ему снилась атомная станция. На реакторе сидит Юрий Сергеевич, свесив босые ноги, и читает письмо своим помощникам...