На днях в судебном порядке будет решаться вопрос о продлении срока конкурсного производства в трёх калининградских банках: «Балткредобанке», «Сетевом нефтяном банке» (СНБ) и «Муниципальном коммерческом банке». Процедура банкротства идёт в них уже более 2,5 года. Если не считать выплат государства по вкладам в пределах застрахованной суммы, то вкладчикам, чьи сбережения превышали размер в 700 000 рублей, получить всё в полном объёме будет крайне сложно. А выплаты юридическим лицам ещё и не начинались. Начнутся ли? О ситуации подробно рассказывает представитель Конкурсного управляющего Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ) Сергей АМБАРНОВ:

- Сергей Юрьевич, когда калининградские банки-банкроты рассчитаются с кредиторами?
- О каком конкретно банке речь? У каждого банка своё состояние, свои проблемы. Сейчас мы подали заявление о продлении конкурсного производства, для того чтобы использовать все возможности, чтобы заставить должников банка исполнить свои обязательства перед кредиторами.
За период конкурсного производства нами было реально взыскано и выплачено кредиторам: по «Балткредобанку» - более 177 млн рублей, 3355 вкладчикам, то есть более 36% от суммы требований кредиторов первой очереди, по «Сетевому нефтяному банку» - более 397,5 млн рублей (это без учёта текущих выплат), 6523 вкладчикам, то есть более 45%, по «Муниципальному коммерческому банку» - 4 897 тысяч рублей, 628 вкладчикам, то есть более 4%.
По каждому банку комитетом кредиторов утверждён план мероприятий, предпринимаются меры по привлечению собственников и менеджмент банков к материальной и даже уголовной ответственности.
- Для жителей и бизнеса Калининграда наиболее ощутимым, пожалуй, стало банкротство «Сетевого нефтяного». Банк более 10 лет устойчиво работал, имел большую клиентскую базу, филиалы по области и даже в Москве, и вдруг... банкрот?! Многие из тех, кто потерял в нём немалые деньги, до сих пор недоумевают – как получилось и кто виноват? Ходят слухи о его преднамеренном банкротстве...
- Это не слухи. Ситуация с «СНБ», с одной стороны, во многом типичная, – ГК «АСВ» примерно в 70% случаев сталкивается с подобным криминальным банкротством, хотя в случае с «СНБ» вывод активов был хорошо закамуфлирован, и фактически банк планомерно подводился под так называемое рыночное «проектное банкротство».
Что это такое? Это когда банк финансирует бизнес своего собственника, вкладывает в него большую часть своих активов.
Финансирование этого бизнеса приводит к нарушению банком норматива, установленного инструкцией Центробанка России, а именно норматива максимального размера риска на одного заёмщика, который ограничивает банк в суммах кредитования, выдаваемых одному лицу. Конечно, банк скрывает нарушение норматива от регулятора, фальсифицирует отчётность. Банк вкладывает в бизнес всё, что у него есть: «пылесосит» вклады с рынка, использует собственный уставный капитал и т. д. И бизнес добросовестно платит банку из собственных поступлений проценты, пока не случается кризис. А в кризис собственнику приходится принять решение: возвращать или не возвращать деньги.
Ответ на этот вопрос зависит от его личного желания.
- Чьего желания?!
- В основном - а, точнее, всегда - личное желание бывает такое: я спасаю свой бизнес, а банк просто «кидаю». И вот тогда мы то же самое проектное банкротство называем уже криминальным. А происходит это, естественно, с ведома и в интересах должностных лиц банка.
В случае с «СНБ» деньги из банка выводились даже не в бизнес, а под видом бизнеса торговли нефтепродуктами. Специалисты «АСВ», анализируя деятельность банка для установления причин банкротства, уже в документах за 2005 год обнаружили выстроенную схему вывода активов: банк выдавал необеспеченные короткие кредиты в рамках лимита на одного заёмщика так называемым «техническим фирмам» (в простонародье: «помойкам») для «торговли нефтепродуктами». Технические заёмщики пропускали кредитные средства по кольцу – как бы оплачивая за как бы поставленные нефтепродукты, и последняя в цепочке фирма гасила кредит. На каждой «помойке» оставалась часть прибыли, платились налоги. При проверке этой схемы со стороны налоговых органов и ЦБ всё выглядело вполне легально. Необходимость такой схемы обосновывалась для совета директоров, акционеров и даже основного поставщика нефтепродуктов НК «Роснефть» просто: схема нужна для пополнения оборотных средств. И пока схема работала, особо в её тонкостях никто и не копался. Пока не наступил октябрь 2008 года с его глобальным мировым кризисом, повлёкшим кризис ликвидности в российской банковской системе.
К этому моменту техническим заёмщикам было выдано необеспеченных кредитов на сумму более 800 млн рублей. Сменившееся в конце сентября 2008 года руководство «СНБ» старалось снизить кредитный портфель и вернуть активы. Мы видим в архивных банковских документах просьбы и требования к тогдашнему руководителю «Рос&Нефть» В.К. Бойко о возврате задолженности по кредитам технических заёмщиков, но вместо возврата кредитов В. К. Бойко перевёл финансовые обороты подконтрольных ему компаний «Рос&Нефть» в другие банки, тем самым фактически бросив «СНБ» «умирать самому».
- А что теперь стало с фирмами-техническими заёмщиками? Где деньги, которые через них пропускали? Можно с них что-то взыскать и привлечь их руководителей к ответственности?
- В подобных фирмах фактически активов не бывает. Директорами и учредителями там числились работники «Рос&Нефть» - все подчинённые В.К. Бойко люди. Кстати, именно по этой причине и были обращения к господину В. К. Бойко о погашении кредитов, выданных подконтрольным ему, как считало на тот момент руководство банка, фирмам.
Мы приняли все возможные меры по поиску денежных средств, прошедших через «технику». Кстати, любопытный факт, организатор схемы не особенно напрягался в благозвучном названии фирм-помоек, называя их по инициалам своих сотрудников: например, ООО «ВВШ-плюс» - учредитель и директор Владимир Викторович Шведков; ООО «РКВ-плюс» - учредитель и директор Русанов Константин Викторович, и так далее.
Возвращаясь к главному: где деньги? Истинный смысл, если можно так выразиться, «схемы Бойко» заключался в том, что вместо денежных средств на балансе компаний подконтрольных Бойко появились векселя. Для нас, наверное, уже, к сожалению, не удивительно, что векселя эти так же выданы фирмой-нулёвкой, «зиц-директором» которой числится также сотрудница «Рос&Нефти». Векселей выписано на сумму более 500 млн рублей. В настоящее время большинство этих фирм - банкроты, имеются признаки преднамеренного доведения этих фирм до банкротства, и, как следствие, были поданы заявления о возбуждении уголовных дел, которые в настоящее время находятся в стадии предварительного расследования, так что подробности мы пока вынуждены опустить.
Что касается вопроса возможности вернуть деньги и привлечь к ответственности, то тут, думаю, все будет зависеть от профессионализма сотрудников правоохранительных органов. Государственная корпорация, как конкурсный управляющий, использует все возможные меры. В частности, могу пока сообщить, что лица, совершившие виновные действия, которые повлекли ухудшение финансового состояния банка, будут привлечены к субсидиарной ответственности.
- Получается, что банк принимал вклады населения, депозиты юрлиц, затем эти деньги перегонялись «техническим заёмщикам», те, в свою очередь, ещё куда-то подальше их отправляли, получая за это векселя-пустышки. И всё? Не совсем схема складывается. Ведь «СНБ» достаточно много кредитовал реальный местный бизнес. С возвратом реальных кредитов как обстоят дела?
- Естественно, мы показываем наиболее проблемные места. Если можно так выразиться, то в «СНБ» существовала и «белая» деятельность. Существовала команда. Причём наверняка подавляющее большинство сотрудников, которые занимались развитием банка, понятным и прозрачным. Но эту команду никто не посвящал в тонкости «торговли нефтепродуктами». И именно эта команда в период кризиса пыталась восстановить ликвидность и вернуть выведенные активы в банк. Однако стечение многих обстоятельств не позволило этого сделать.
Что касается возврата реальных кредитов, то тут есть сложности. Одна из них - это плохое качество выданных кредитов, а именно либо полное отсутствие залога, либо несоответствие его сумме выданного кредита. Опять же встаёт вопрос, куда смотрело руководство банка, когда принимало решения о таком расходовании средств. Мы вынуждены выставлять такие кредиты на торги с понижающим коэффициентом, чтобы хоть как-то пополнить конкурсную массу для осуществления выплат первой очереди. Но, несмотря на то, что торги проводим в электронном виде, несмотря на то, что публикуем информацию об этом на всю страну и в прессе и в Интернете, а купить любой лот можно не выходя из дома, покупателей почти нет. И это понятно. Кому нужны ничем не обеспеченные кредиты? Ведь банк вёл достаточно рискованную кредитную политику, и мы столкнулись с недостаточностью обеспечения по выданным кредитам (залоги и поручительство). Некоторые виды залогов были сильно переоценены, хотя на самом деле почти ничего не стоили. А про стоимость заложенных товаров в обороте и говорить ничего не приходится.
Полтора года назад первый и последний раз я встречался с бывшим руководителем банка. Он обещал провести работу с кредиторами, которые приходили в банк и получали кредиты с его помощью с тем, чтобы было содействие по вопросам возврата долгов. Этот господин пообещал помощь. Ведь кто, как не он, знает кредиторов банка, которым выдавал кредиты. С того времени ни один такой должник ничего не погасил.
- Сергей Юрьевич, когда можно будет поставить точку в теме банкротства?
- Думаю, после завершения процедуры конкурсного производства, расследования уголовных дел и судебных решений о привлечении виновных к ответственности.