Колонка Арсения Махлова
Будь я простым читателем «Дворника», я хотел бы узнать у автора данной колонки все подробности досконально: как милиция устраивает провокацию, как создаёт «доказательства», как прессует человека. Мне было бы интересно, кто, где находился, что делал, что говорил. Но... я - не читатель, а автор, подозреваемый в «совершении» преступления, наказанием за которое предусмотрены до 8 лет тюрьмы. В отношении меня ведётся «следствие». И, несмотря на всё то уважение, что испытываю к своим читателям, я не готов пока описывать тот вечер, когда на глазах у жены и четырёхлетней дочки меня забрали сотрудники милиции с порога дома в кутузку. Всяческая подробность, сообщённая мною сейчас, может быть использована «следствием», искажена и перевёрнута. Ибо этому следствию, этой милиции я не доверяю ни на грош. Я расскажу только о некоторых деталях и «нестыковках», которые уже были переданы следователем суду, сейчас фальсифицировать их и подчистить - довольно тяжёло.
Итак, 30 марта было заведено уголовное дело о якобы имевшей место взятке «должностному лицу» в размере 50 евро. Говоря по-простому, милиция «полагает», что я дал взятку «гаишнику» (по фамилии Виноградов, патрульный автомобиль с номером 393) за то, чтобы тот «не составлял протокол на прохождение алкогольного освидетельствования». Но, во-первых, за 50 евро ни один «гаишник» с места не встанет, не то, что откажется «освидетельствовать» пьяного водителя, пользователи на интернет-форумах называют буквально таксу: 20 000 рублей — за «возврат» прав «на месте» и 45 000 рублей — за «возврат» через Управление. Во-вторых, в Октябрьском районном суде есть два протокола: один - составлен «гаишником» в 19:15, он направляет меня на «освидетельствование», другой - составлен оперуполномоченным УБЭП в 19:28, он «фиксирует» «дачу взятки». Получается, что я премию, что ли, выдал сотруднику ГИБДД за составление протокола?! В-третьих, освидетельствование ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛО: сначала - на месте, с использованием «алкотестера», затем - в наркодиспансере на Барнаульской. Все обследования показали, что я трезв (те, кто недавно проходил освидетельствование, знают, что подделать результаты всех тестов на алкоголь и наркотики невозможно), а значит, «давать взятку» мне было просто не за что! Лучшим подтверждением моих слов является то, что на сегодняшний день права на вождение автомобиля у меня на руках. Ещё один любопытный нюанс, зафиксированный судом: «понятых», «присутствовавших» при «передаче взятки», милиционеры начали «инструктировать» в 16 часов - за 3 часа до «совершения преступления»! Медиумы и экстрасенсы служат в УВД. Они за 3 часа, в то время как я смотрел в кинотеатре «Заря» мультфильм с дочкой, уже «знали», что я дам взятку!
Но... все эти «нестыковки» ничуть не смутили следователя УВД Сергея Иванова. Уже на следующий день он направляет меня в изолятор временного содержания (ИВС). В «связи с тяжестью преступления, его коррупционной сутью и в связи с социальной опасностью подозреваемого»! На изоляторе остановлюсь чуть подробнее. Для тех, кто не знает, ИВС — по сути, карцер, пыточная. Камера шириной 1,5 метра, длиной 2,5. Каменные стены, в торцах - дверь напротив окна с решёткой, открытого вне зависимости от погоды и температуры. У двери - пятилитровая кастрюля для справления надобностей («машка») и маленькая (шириной с две пачки сигарет) полка. Под окном - вмонтированная в стены голая деревянная «шконка». Непрерывный и неприятный белый свет круглосуточно. Вот и весь интерьерчик. Днём единственное развлечение - «Русское радио» в коридоре. При открытии двери в камеру, задача заключённых - встать тут же лицом в стену, ноги - на ширину плеч, руки - на стены. Голову не поднимать, вопросов не задавать. Покидать камеру можно раз в день: с 6 до 6:15 утра выход в туалет, за это время нужно успеть вымыть «машку», помыть свою камеру, «оправиться», умыться. Не успел - твои проблемы. Всякое (!) несоблюдение правил карается физически. Со мной работники ИВС были вежливы, они прекрасно всё понимали. Но сразу предупредили меня, что поступило «особое распоряжение», запрещающее мне получать передачи. Кормили, правда, хорошо. Несмотря на то, что большинство камер в изоляторе были свободны, ко мне поместили «соседа». Спать вдвоём было тяжело из-за узости кровати, поэтому мы спали по очереди, сигареты «сосед» курил мои. 51-летний «Витёк» сидел начиная с 12 лет. Абсолютно колоритен: маленький, как побитая дворняжка, перекошенный и приспособленный к жизни в изоляторе, он пытался рассказать про «ужасы» зоны в подробностях и настойчиво добивался «откровений» о деталях моего «преступления», а также о возможных действиях на «воле»...
Время в изоляторе тянется жвачкой, час - за год, поэтому выезд в наручниках на судебное заседание показался праздником. Меня посадили в клетку, охраняло которую четверо сотрудников милиции, еще двое были в штатском. Именно эти шестеро попробовали оттеснить довольно приличную толпу моих друзей, знакомых и сочувствующих. Среди них были депутаты облдумы, журналисты и просто люди. Почему-то милиционеры не хотели присутствия «посторонних» в зале суда.
Правда, погоны никого не смутили, чуть было не началась потасовка, в которой милиционеров избили бы, конечно. Но вмешалась федеральный судья Ольга Иванова, объявив, что «заседание открытое», после чего судебные приставы «раздвинули» кордон милиционеров. На суде следователь потребовал поместить меня под стражу в СИЗО «на всё время следствия». Своё ходатайство милиционер мотивировал незамысловато: «У следствия, дескать, есть веские основания полагать, что подозреваемый Махлов скроется от правосудия, кроме того, он - социально опасен, соседями характеризуется крайне отрицательно»... Здесь необходимы пояснения. Как только меня посадили, десяток оперативников (я не вру, именно десяток) бросился к моим соседям и соседям моей мамы с требованием: «Дайте нам компромат на Махлова, любой компромат». Ни один из соседей не сказал плохого слова, некоторые, увидев мухлёж при составлении протоколов, откровенно послали «стражей закона». И когда мой адвокат Виктор Дорохин попросил следователя в суде зачитать «отрицательные» отзывы соседей вслух, следователь покраснел, замычал и заблеял что-то невразумительное. С другой стороны адвокат представил суду личные поручительства от депутатов облдумы Соломона Гинзбурга и Игоря Рудникова, поручительства коллег-журналистов. Заслушав стороны, судья Ольга Иванова приняла решение: «В ходатайстве Следственному отделу УВД Калининградской области отказать, подозреваемого Махлова в зале суда освободить на всё время ведения следствия».
Разумеется, это не конец истории, а, скорее, начало. В ней (в истории) приняли участие сотрудники различных ведомств внутри УВД: и постовые ГИБДД, и сотрудники УБЭПа, и оперативники, и следователи. Из чего можно сделать вывод о том, что «команда была дана» с самого верха сомнительной структуры под названием УВД. Но о причинах появления «команды» говорить ещё рано. По моей информации, милиционеры понимают, что «проигрывают», что «дело» разваливается. Они, возможно, готовят сейчас ещё какую-нибудь мерзость. На всякий случай заявляю со страниц газеты, что никогда, например, наркотиков я не употреблял, не хранил, не сбывал, оружием не пользуюсь, младенцев не ем. Так что, в случае возникновения ко мне претензий по этим вопросам со стороны сотрудников УВД, считаю их следующей провокацией.
Вместо постскриптума. Есть такая организация Союз журналистов, членом которой я являюсь. На сегодняшний день её пестует и содержит холдинг, в который входит «Комсомольская правда в Калининграде». В Союз журналистов Калининградской области обращались с просьбой отреагировать на происходящее Игорь Рудников («Новые колеса») и Андрей Выползов («Регнум»). Им обоим было заявлено, что Союз журналистов не видит смысла в защите Махлова. На следующее утро после того, как меня освободили в суде, мне позвонил формальный председатель Союза пожилой журналист, пишущий иногда для «Калининградской правды» тексты про ФК «Балтика», Семён Кушнеров. Он предложил мне приехать на заседание Правления Союза журналистов, дабы «изложить Правлению свою версию событий». У них, дескать, есть уже «версия», хотелось бы меня «послушать», чтобы «великий» и «независимый» Союз вынес свой вердикт, кого защищать: УВД от журналиста или наоборот. Вердикт, ожидаемый миллионами. Буквально все калининградцы в нетерпении не отрываются от экранов телевизоров: что же СКАЖЕТ Союз журналистов - думают домохозяйки и военные пенсионеры. Волнуются.
На Правлении сидели: гендиректор «Комсомолки в Калининграде» Марина Васильева (когда-то она была неплохим журналистом и честным человеком, но что-то её изменило), какая-то юная девушка, возможно, тоже из «Комсомолки», совладелец радио «Балтик Плюс» Анатолий Стародворский (почти случайно перешедший из комсомольских работников в совладельцы радио), упоминавшийся Семён Кушнеров (спортивный обозреватель на пенсии) и какая-то женщина, наверное, с «Каскада». Эти люди начали с того, что познакомили меня с бредовой и лживой официальной версией УВД, от которой само УВД уже открестилось. Потом зачитали «проект заявления», где было сказано о том, что «несмотря на совершённое журналистом Махловым преступление, Союз журналистов не считает нужным содержание его (Махлова) под стражей» (весомое заявление, если учесть, что суд, освободивший меня, уже состоялся). Услышав, что мне уже не нужны никакие их заявления, не очень интересна их «позиция» в данном вопросе, члены Правления облегчённо вздохнули: им нет необходимости даже тихим шепотом выражать неодобрение Сергею Кириченко, всесильному генералу милиции.
К сожалению, у нас есть «маленькие люди» и «большие начальники», а просто людей очень мало. «Маленькие люди» («гаишник» Виноградов, следователь Иванов, оперуполномоченный Медведев, сотрудники ИВС, сокамерник «Витёк», члены правления союза журналистов...) «просто» выполняют команды «больших начальников», не задаваясь вопросами законности и справедливости. Они пойдут против совести, но не против «большого начальника», способного отомстить. Они боятся. «Большим начальникам» плевать: дал команду - забыл. Они боятся тоже. Я хочу поблагодарить просто людей, которые не боятся или преодолевают страх.
Итак, 30 марта было заведено уголовное дело о якобы имевшей место взятке «должностному лицу» в размере 50 евро. Говоря по-простому, милиция «полагает», что я дал взятку «гаишнику» (по фамилии Виноградов, патрульный автомобиль с номером 393) за то, чтобы тот «не составлял протокол на прохождение алкогольного освидетельствования». Но, во-первых, за 50 евро ни один «гаишник» с места не встанет, не то, что откажется «освидетельствовать» пьяного водителя, пользователи на интернет-форумах называют буквально таксу: 20 000 рублей — за «возврат» прав «на месте» и 45 000 рублей — за «возврат» через Управление. Во-вторых, в Октябрьском районном суде есть два протокола: один - составлен «гаишником» в 19:15, он направляет меня на «освидетельствование», другой - составлен оперуполномоченным УБЭП в 19:28, он «фиксирует» «дачу взятки». Получается, что я премию, что ли, выдал сотруднику ГИБДД за составление протокола?! В-третьих, освидетельствование ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛО: сначала - на месте, с использованием «алкотестера», затем - в наркодиспансере на Барнаульской. Все обследования показали, что я трезв (те, кто недавно проходил освидетельствование, знают, что подделать результаты всех тестов на алкоголь и наркотики невозможно), а значит, «давать взятку» мне было просто не за что! Лучшим подтверждением моих слов является то, что на сегодняшний день права на вождение автомобиля у меня на руках. Ещё один любопытный нюанс, зафиксированный судом: «понятых», «присутствовавших» при «передаче взятки», милиционеры начали «инструктировать» в 16 часов - за 3 часа до «совершения преступления»! Медиумы и экстрасенсы служат в УВД. Они за 3 часа, в то время как я смотрел в кинотеатре «Заря» мультфильм с дочкой, уже «знали», что я дам взятку!
Но... все эти «нестыковки» ничуть не смутили следователя УВД Сергея Иванова. Уже на следующий день он направляет меня в изолятор временного содержания (ИВС). В «связи с тяжестью преступления, его коррупционной сутью и в связи с социальной опасностью подозреваемого»! На изоляторе остановлюсь чуть подробнее. Для тех, кто не знает, ИВС — по сути, карцер, пыточная. Камера шириной 1,5 метра, длиной 2,5. Каменные стены, в торцах - дверь напротив окна с решёткой, открытого вне зависимости от погоды и температуры. У двери - пятилитровая кастрюля для справления надобностей («машка») и маленькая (шириной с две пачки сигарет) полка. Под окном - вмонтированная в стены голая деревянная «шконка». Непрерывный и неприятный белый свет круглосуточно. Вот и весь интерьерчик. Днём единственное развлечение - «Русское радио» в коридоре. При открытии двери в камеру, задача заключённых - встать тут же лицом в стену, ноги - на ширину плеч, руки - на стены. Голову не поднимать, вопросов не задавать. Покидать камеру можно раз в день: с 6 до 6:15 утра выход в туалет, за это время нужно успеть вымыть «машку», помыть свою камеру, «оправиться», умыться. Не успел - твои проблемы. Всякое (!) несоблюдение правил карается физически. Со мной работники ИВС были вежливы, они прекрасно всё понимали. Но сразу предупредили меня, что поступило «особое распоряжение», запрещающее мне получать передачи. Кормили, правда, хорошо. Несмотря на то, что большинство камер в изоляторе были свободны, ко мне поместили «соседа». Спать вдвоём было тяжело из-за узости кровати, поэтому мы спали по очереди, сигареты «сосед» курил мои. 51-летний «Витёк» сидел начиная с 12 лет. Абсолютно колоритен: маленький, как побитая дворняжка, перекошенный и приспособленный к жизни в изоляторе, он пытался рассказать про «ужасы» зоны в подробностях и настойчиво добивался «откровений» о деталях моего «преступления», а также о возможных действиях на «воле»...
Время в изоляторе тянется жвачкой, час - за год, поэтому выезд в наручниках на судебное заседание показался праздником. Меня посадили в клетку, охраняло которую четверо сотрудников милиции, еще двое были в штатском. Именно эти шестеро попробовали оттеснить довольно приличную толпу моих друзей, знакомых и сочувствующих. Среди них были депутаты облдумы, журналисты и просто люди. Почему-то милиционеры не хотели присутствия «посторонних» в зале суда.
Правда, погоны никого не смутили, чуть было не началась потасовка, в которой милиционеров избили бы, конечно. Но вмешалась федеральный судья Ольга Иванова, объявив, что «заседание открытое», после чего судебные приставы «раздвинули» кордон милиционеров. На суде следователь потребовал поместить меня под стражу в СИЗО «на всё время следствия». Своё ходатайство милиционер мотивировал незамысловато: «У следствия, дескать, есть веские основания полагать, что подозреваемый Махлов скроется от правосудия, кроме того, он - социально опасен, соседями характеризуется крайне отрицательно»... Здесь необходимы пояснения. Как только меня посадили, десяток оперативников (я не вру, именно десяток) бросился к моим соседям и соседям моей мамы с требованием: «Дайте нам компромат на Махлова, любой компромат». Ни один из соседей не сказал плохого слова, некоторые, увидев мухлёж при составлении протоколов, откровенно послали «стражей закона». И когда мой адвокат Виктор Дорохин попросил следователя в суде зачитать «отрицательные» отзывы соседей вслух, следователь покраснел, замычал и заблеял что-то невразумительное. С другой стороны адвокат представил суду личные поручительства от депутатов облдумы Соломона Гинзбурга и Игоря Рудникова, поручительства коллег-журналистов. Заслушав стороны, судья Ольга Иванова приняла решение: «В ходатайстве Следственному отделу УВД Калининградской области отказать, подозреваемого Махлова в зале суда освободить на всё время ведения следствия».
Разумеется, это не конец истории, а, скорее, начало. В ней (в истории) приняли участие сотрудники различных ведомств внутри УВД: и постовые ГИБДД, и сотрудники УБЭПа, и оперативники, и следователи. Из чего можно сделать вывод о том, что «команда была дана» с самого верха сомнительной структуры под названием УВД. Но о причинах появления «команды» говорить ещё рано. По моей информации, милиционеры понимают, что «проигрывают», что «дело» разваливается. Они, возможно, готовят сейчас ещё какую-нибудь мерзость. На всякий случай заявляю со страниц газеты, что никогда, например, наркотиков я не употреблял, не хранил, не сбывал, оружием не пользуюсь, младенцев не ем. Так что, в случае возникновения ко мне претензий по этим вопросам со стороны сотрудников УВД, считаю их следующей провокацией.
Вместо постскриптума. Есть такая организация Союз журналистов, членом которой я являюсь. На сегодняшний день её пестует и содержит холдинг, в который входит «Комсомольская правда в Калининграде». В Союз журналистов Калининградской области обращались с просьбой отреагировать на происходящее Игорь Рудников («Новые колеса») и Андрей Выползов («Регнум»). Им обоим было заявлено, что Союз журналистов не видит смысла в защите Махлова. На следующее утро после того, как меня освободили в суде, мне позвонил формальный председатель Союза пожилой журналист, пишущий иногда для «Калининградской правды» тексты про ФК «Балтика», Семён Кушнеров. Он предложил мне приехать на заседание Правления Союза журналистов, дабы «изложить Правлению свою версию событий». У них, дескать, есть уже «версия», хотелось бы меня «послушать», чтобы «великий» и «независимый» Союз вынес свой вердикт, кого защищать: УВД от журналиста или наоборот. Вердикт, ожидаемый миллионами. Буквально все калининградцы в нетерпении не отрываются от экранов телевизоров: что же СКАЖЕТ Союз журналистов - думают домохозяйки и военные пенсионеры. Волнуются.
На Правлении сидели: гендиректор «Комсомолки в Калининграде» Марина Васильева (когда-то она была неплохим журналистом и честным человеком, но что-то её изменило), какая-то юная девушка, возможно, тоже из «Комсомолки», совладелец радио «Балтик Плюс» Анатолий Стародворский (почти случайно перешедший из комсомольских работников в совладельцы радио), упоминавшийся Семён Кушнеров (спортивный обозреватель на пенсии) и какая-то женщина, наверное, с «Каскада». Эти люди начали с того, что познакомили меня с бредовой и лживой официальной версией УВД, от которой само УВД уже открестилось. Потом зачитали «проект заявления», где было сказано о том, что «несмотря на совершённое журналистом Махловым преступление, Союз журналистов не считает нужным содержание его (Махлова) под стражей» (весомое заявление, если учесть, что суд, освободивший меня, уже состоялся). Услышав, что мне уже не нужны никакие их заявления, не очень интересна их «позиция» в данном вопросе, члены Правления облегчённо вздохнули: им нет необходимости даже тихим шепотом выражать неодобрение Сергею Кириченко, всесильному генералу милиции.
К сожалению, у нас есть «маленькие люди» и «большие начальники», а просто людей очень мало. «Маленькие люди» («гаишник» Виноградов, следователь Иванов, оперуполномоченный Медведев, сотрудники ИВС, сокамерник «Витёк», члены правления союза журналистов...) «просто» выполняют команды «больших начальников», не задаваясь вопросами законности и справедливости. Они пойдут против совести, но не против «большого начальника», способного отомстить. Они боятся. «Большим начальникам» плевать: дал команду - забыл. Они боятся тоже. Я хочу поблагодарить просто людей, которые не боятся или преодолевают страх.
(Нет голосов) |