23 декабря
Георгий Боос: Я не горю желанием залезать в клоачные ямы
Я не читаю газет, которые бульварные, которые не содержат ни капли правды. Правдоподобие и правдообразие, и правда - это не одно и тоже. Поэтому я не читаю. Это первое. Второе - есть люди, которые живут по принципу, что если даже будет всё хорошо, то всё равно должно быть плохо.
Я когда-то рассказывал как бы, на самом деле, трагический анекдот про девочку, которая была от рождения слепая, и родители никак не могли преодолеть у неё комплекс особого недоверия ко всем. Трагический анекдот, но, к сожалению, очень жизненный. Они пришли к психологу детскому — родители - и попросили, чтобы психолог дал какую-то рекомендацию, как всё-таки преодолеть. Ну, и психолог спросил:
-Что она у вас больше всего любит?
-Больше всего — пельмени!
-Ну так вы создайте ей изобилие. Вот вы сегодня придёте домой, налепите ей тазик пельменей. Наварите и поставьте перед ней.
-Она ж не съест!
-Правильно, она не съест. Но завтра вы ещё возьмёте, что она любит, и также создадите ей ощущение этого изобилия, и постепенно вы преодолеете этот комплекс.
Родители обрадовались, пришли, наварили, поставили тазик. Девочка ощупала этот тазик и сказала: «Ага. Представляю, сколько же вы себе взяли, если мне столько дали». Вот есть категория людей, которые, что бы ни происходило, что бы ни делали, они будут говорить: « Представляю себе сколько же вы украли, сколько вы наворовали, сколько же вы себе взяли, сколько вы того сделали, если вы мне столько дали». Это - второе.
Поэтому я к таким людям отношусь терпимо. Они есть - и есть. Так же, как есть там болото, например. Есть топь. У неё своя природа и своя необходимость топи в болоте. Но я вовсе не горю желанием залезать в такие клоачные ямы и в них купаться. Поэтому терпимо, но подальше от этого.
Затем есть третье обстоятельство. Есть люди, которые, знаете, ну, в разных ситуациях жизненных могут оказаться разные люди. Могут оступиться, могут попасть в переплёт. В таких ситуациях зачастую люди стараются как-то найти поддержку, помощь, защиту. Идут иной раз и к губернатору за такой помощью. Тоже понятно. Я опять же понимаю, что могут оказаться в такой ситуации, стараюсь им помочь. Каждому человеку надо давать шанс. Но я не люблю, как бы это сказать, когда сначала клянутся в любви и вечной благодарности за помощь и спасение и при этом в кармане держат фигу. И, соответственно, эту фигу потом... Сначала, проще говоря, руку целуют, а потом, отвернувшись, отплёвываются. Я по натуре сам человек достаточно искренний, поэтому неискренности такой не люблю. Тоже стараюсь держаться от этого подальше. Это - третье.
Четвёртое. Вот я очень терпимо отношусь к любой точке зрения. Каждый имеет право на своё мнение. Более того, я готов выслушивать все точки зрения и даже читать, но надо ответственно относиться к своим словам. У меня мало в жизни опыта, когда я подавал иски в суды. Только один я подал иск в суд - в своё время попытались на Первом канале телевидения, когда шла травля «Отечества - Всей России». Примакова тогда, если помните, с Лужковым сильно травили. И когда один из журналистов в программе «Время» объявил, что я пригрозил Ельцину судьбой Чаушеску. Ничего такого, естественно, не было. Я подал в суд. Причём, честно говоря, я не очень хотел и в тот момент подавать в суд, но мне в тот момент мои старшие товарищи - и Евгений Максимович Примаков, и Юрий Михайлович Лужков мне настойчиво сказали: «Ты должен защитить. В данном случае - это не твоё личное дело, это дело всей команды. Это и на нас бросит тень, если ты не защитишь здесь свои честь и достоинство. Это значит, ты не защитишь и наши честь и достоинство. Ты не защитишь всех людей, которые тебя поддерживают постоянно, и которые нам верят». Поэтому я вынужден был тогда обратиться в суд. Я выиграл тот суд. И даже деньги мне какие-то присудили. Я их перечислил тогда семьям офицеров, погибших вот в этих событиях, в натовских, нет, не натовских, тогда вот в Дагестане произошли события. Я забыл, как этот город назывался. Тогда (неразборчиво) вошли в Дагестан. И мирные жители там пострадали, и офицеры наши погибли. Вот это был единственный выход. Я дам задание, чтобы по поводу вот этого всего точно также был сделан анализ. Потому что в данном случае - это уже клевета. Это клевета. Мне показали вчера материал. Я посмотрел его вчера вечером. Хотя при этом ничего, кроме брезгливости у меня это не вызвало. Но задание, поскольку здесь это вопрос не мой, это вопрос чести и достоинства людей, которые и работают в команде со мной и которые нашей команде доверяют. Это, вообще говоря, успех тех дел, которые мы реализуем сегодня в области. Успех наших программ. И вот это всё ставить под сомнение я не имею права. Поэтому задание проанализировать я дал. И если там будет... Да, приём понятный - попытаться придумать вот всё это, описав, что нельзя будет доказать, что в данном случае не идентифицируется персонально с губернатором Боосом, с Калининградской областью, со всем, что происходит в Калининградской области. Это спрятаться... На самом деле, даже здесь мужества нет. Вот даже это показательно. Если ты так считаешь, то ты так и напиши. Что ж ты прячешься? А если ты так не считаешь, а врёшь напропалую, тогда за это отвечай.
Я когда-то рассказывал как бы, на самом деле, трагический анекдот про девочку, которая была от рождения слепая, и родители никак не могли преодолеть у неё комплекс особого недоверия ко всем. Трагический анекдот, но, к сожалению, очень жизненный. Они пришли к психологу детскому — родители - и попросили, чтобы психолог дал какую-то рекомендацию, как всё-таки преодолеть. Ну, и психолог спросил:
-Что она у вас больше всего любит?
-Больше всего — пельмени!
-Ну так вы создайте ей изобилие. Вот вы сегодня придёте домой, налепите ей тазик пельменей. Наварите и поставьте перед ней.
-Она ж не съест!
-Правильно, она не съест. Но завтра вы ещё возьмёте, что она любит, и также создадите ей ощущение этого изобилия, и постепенно вы преодолеете этот комплекс.
Родители обрадовались, пришли, наварили, поставили тазик. Девочка ощупала этот тазик и сказала: «Ага. Представляю, сколько же вы себе взяли, если мне столько дали». Вот есть категория людей, которые, что бы ни происходило, что бы ни делали, они будут говорить: « Представляю себе сколько же вы украли, сколько вы наворовали, сколько же вы себе взяли, сколько вы того сделали, если вы мне столько дали». Это - второе.
Поэтому я к таким людям отношусь терпимо. Они есть - и есть. Так же, как есть там болото, например. Есть топь. У неё своя природа и своя необходимость топи в болоте. Но я вовсе не горю желанием залезать в такие клоачные ямы и в них купаться. Поэтому терпимо, но подальше от этого.
Затем есть третье обстоятельство. Есть люди, которые, знаете, ну, в разных ситуациях жизненных могут оказаться разные люди. Могут оступиться, могут попасть в переплёт. В таких ситуациях зачастую люди стараются как-то найти поддержку, помощь, защиту. Идут иной раз и к губернатору за такой помощью. Тоже понятно. Я опять же понимаю, что могут оказаться в такой ситуации, стараюсь им помочь. Каждому человеку надо давать шанс. Но я не люблю, как бы это сказать, когда сначала клянутся в любви и вечной благодарности за помощь и спасение и при этом в кармане держат фигу. И, соответственно, эту фигу потом... Сначала, проще говоря, руку целуют, а потом, отвернувшись, отплёвываются. Я по натуре сам человек достаточно искренний, поэтому неискренности такой не люблю. Тоже стараюсь держаться от этого подальше. Это - третье.
Четвёртое. Вот я очень терпимо отношусь к любой точке зрения. Каждый имеет право на своё мнение. Более того, я готов выслушивать все точки зрения и даже читать, но надо ответственно относиться к своим словам. У меня мало в жизни опыта, когда я подавал иски в суды. Только один я подал иск в суд - в своё время попытались на Первом канале телевидения, когда шла травля «Отечества - Всей России». Примакова тогда, если помните, с Лужковым сильно травили. И когда один из журналистов в программе «Время» объявил, что я пригрозил Ельцину судьбой Чаушеску. Ничего такого, естественно, не было. Я подал в суд. Причём, честно говоря, я не очень хотел и в тот момент подавать в суд, но мне в тот момент мои старшие товарищи - и Евгений Максимович Примаков, и Юрий Михайлович Лужков мне настойчиво сказали: «Ты должен защитить. В данном случае - это не твоё личное дело, это дело всей команды. Это и на нас бросит тень, если ты не защитишь здесь свои честь и достоинство. Это значит, ты не защитишь и наши честь и достоинство. Ты не защитишь всех людей, которые тебя поддерживают постоянно, и которые нам верят». Поэтому я вынужден был тогда обратиться в суд. Я выиграл тот суд. И даже деньги мне какие-то присудили. Я их перечислил тогда семьям офицеров, погибших вот в этих событиях, в натовских, нет, не натовских, тогда вот в Дагестане произошли события. Я забыл, как этот город назывался. Тогда (неразборчиво) вошли в Дагестан. И мирные жители там пострадали, и офицеры наши погибли. Вот это был единственный выход. Я дам задание, чтобы по поводу вот этого всего точно также был сделан анализ. Потому что в данном случае - это уже клевета. Это клевета. Мне показали вчера материал. Я посмотрел его вчера вечером. Хотя при этом ничего, кроме брезгливости у меня это не вызвало. Но задание, поскольку здесь это вопрос не мой, это вопрос чести и достоинства людей, которые и работают в команде со мной и которые нашей команде доверяют. Это, вообще говоря, успех тех дел, которые мы реализуем сегодня в области. Успех наших программ. И вот это всё ставить под сомнение я не имею права. Поэтому задание проанализировать я дал. И если там будет... Да, приём понятный - попытаться придумать вот всё это, описав, что нельзя будет доказать, что в данном случае не идентифицируется персонально с губернатором Боосом, с Калининградской областью, со всем, что происходит в Калининградской области. Это спрятаться... На самом деле, даже здесь мужества нет. Вот даже это показательно. Если ты так считаешь, то ты так и напиши. Что ж ты прячешься? А если ты так не считаешь, а врёшь напропалую, тогда за это отвечай.
Новости по этой теме
