Что общего между экологической катастрофой в Кузбассе и строительством ТЭС во Взморье.

Строительство Приморской угольной теплоэлектростанции в поселке Взморье Светловского городского округа в 2017 году уже становилось поводом для протестных акций и заявлений в СМИ со стороны жителей поселка и владельцев земельных участков в СНТ, расположенных в непосредственной близости от стройплощадки. В преддверии выборов губернатора эту историю даже пытались использовать в политической агитации. Претензии жителей касались как непосредственного ухудшения условий их жизни — разрушения дороги, шумового и угольного загрязнения, — так и неясных перспектив сохранения собственности.

Внимание к проблеме строительства Приморской ТЭС привлекают не только владельцы участков в СНТ «Балтика-1» и «Рыбак», но и группа «Экозащита!». В апреле они стали инициаторами обсуждения негативных экологических перспектив проекта. В ходе дискуссии эксперты обращали внимание на параллели между относительно благополучной в экологическом плане Калининградской областью и Кемеровской областью. Осенью 2017 года RUGRAD.EU принял участие в пресс-туре, организованном организацией «Экозащита!», в Новокузнецк при поддержке фонда им. Генриха Бёлля и выяснил, что между ситуацией в Кузбассе и во Взморье есть не только явные социальные параллели, но и очевидная экономическая взаимосвязь.

Место строительства Приморской ТЭС под Взморьем

От Кузбасса до Калининграда

60 млн руб. — именно в такую сумму областное правительство оценивает задолженность муниципалитетов за уголь, поставленный в прошлом году во время отопительного сезона. Долги за газ — в 60 раз меньше, и этот факт красноречиво говорит о том, что угольный сценарий является одним из основных в теплоснабжении районов области.

На угле работает основная теплостанция в Балтийске, а также районные котельные в Черняховске и Гусеве. В самом Калининграде, где за годы активного участия в международных программах проводился последовательный переход с твердого топлива на газ, продолжают работать более 50 угольных котельных. В начале 2000-х годов ученые Калининградского государственного технического университета упомянули в научной статье тот факт, что ежегодно на энергетические нужды области требуется 178 тыс. условных тонн топлива. Интересно, что из года в год разные инстанции цитируют эту работу в докладах без каких бы то ни было уточнений.

К 2019 году эта цифра, несмотря на программу газификации, должна вырасти. По планам федеральных и областных властей, к этому времени должна быть введена в строй новая угольная электростанция на 195 МВт в поселке Взморье рядом со Светлым. Активисты, выступающие против ее строительства, утверждают, что для работы станции в резервном режиме будет требоваться 720 тыс. тонн угля ежегодно.

На экспорт из Калининграда отправляется еще больше угля, чем потребляется внутри. Недавно таможенная палата Ольштына сообщила, что 2017 год может стать рекордным по объему импорта этого вида топлива из России: при нынешних темпах роста к декабрю этот показатель увеличится до 2,75 млн тонн.

Одним из главных поставщиков угля для нужд муниципалитетов и государственных предприятий региона является «Балтийская угольная компания» . Согласно данным, опубликованным на ее сайте, компания также занимается поставкой угля за границу. Поставки угля идут из Украины, Хакасии и Кемеровской области.

Техногенный ландшафт

В Кемеровской области добыча энергетического угля — такого, который используется в котельных и на ТЭС, — ведется сегодня открытым способом. Шахты, с которыми у обычного россиянина ассоциируются названия «Кузбасс» и «Донбасс», постепенно уходят в прошлое. Как рассказывают экозащитники и местные жители, угольная шахта — дело ответственное и, в связи с большими технологическими затратами и особыми условиями охраны труда, дорогое для владельца. Угольный разрез является более «дешевым» вариантом. Зарплаты рабочих в таких разрезах в разы ниже «благородных» шахтерских заработков. На местном сленге владельцев и служащих разрезов называют «черными копателями».

Бачатский угольный разрез под Новокузнецком

«В земле вырывается огромная яма (понятная для калининградцев аналогия — песчаный карьер, но в Кузбассе геология отличается от Калининградской области, поэтому стены “ямы” сложены из других разнообразных пород, окружающих пласты угля. — Прим. ред.), проводятся взрывные работы, чтобы вскрыть породу, а затем с помощью тяжелой карьерной техники начинается добыча угля. Разрезы могут растягиваться на несколько километров в поперечнике и до 200 метров в глубину. Пустая порода вывозится и складывается в отвалы», — рассказывает один из участников команды «Экозащиты!» Антон Лементуев.

Добыча угля открытым способом ведется в Кемеровской области давно, но бум расширения отрасли пришелся на время после 2010 годов. Большую часть разрезов разрабатывают негосударственные компании, которые получают лицензии на аукционах или же более хитрыми способами, перекупая у других недропользователей, наследуя, или в результате сделок, в чистоте которых можно усомниться.

Бачатский угольный разрез, Шестаки, Краснобродский, Киселёвский, «Коксовый», Прокопьевский, Ананьинский... Здесь в Калининграде эти названия оторваны от своего значения и того, что в реальности скрывается за этими словами. Там в Кузбассе они означают и чей-то большой бизнес, и рабочие места, с одной стороны, и колоссальный по масштабам техногенный ландшафт, и экологическое, и социальное неблагополучие — с другой.

Разрезы протянулись линией с севера на юг примерно на сотню километров. С высоты взлетающего самолета и на снимках «Google.Карты» они выглядят как легкие курильщика — огромные серо-черные каньоны и искусственные горы, сложенные из отвалов пустой породы. Часть этих отвалов, образовавшихся еще в советские годы, рекультивирована. На этих ступенчатых сопках растут сосны и облепиха. Но значительная часть новых отвалов представляет собой пугающие гигантские массы мертвой земли. Многие из них иногда тлеют. И чем больше добывается угля в отдельно взятом разрезе — тем больше его отвал. В соответствии с действующими нормативными актами, рекультивация отвала не может начаться до окончания добычи.

Один из жилых домов, к которому вплотную подступил угольный разрез

В итоге изымаемая из земли масса растет в высоту и ширину. Поскольку весь Кузбасс стоит на угле, а один из принципов российского бизнеса — минимизация расходов на всё, то разрезы разрабатывают прямо в черте городских и сельских поселений. В итоге отвалы подходят вплотную к жилым домам частного сектора, засыпают дороги и земли сельхозназначения. Конечно, собственники разрезов предлагают их законным владельцам компенсацию за дома и земельные участки, как это предусмотрено законом. На эти условия соглашаются не все, хотя несогласных все-таки меньшинство.

Народные требования в глобальном контексте

В Киселёвске, промышленном городке, что в 60 км от Новокузнецка, на пустыре, некогда плотно застроенном частными, преимущественно деревянными домиками, стоит одинокая усадьба — фактически в нескольких десятках метров от стены отвала угольного разреза «Коксовый». В домике живет семья учительницы Светланы Федоровны Коломейченко. Она, ее взрослый сын-шахтер и 93-летняя мама. Автобусы на пустырь не приходят. Соседи разъехались за 7 лет, минувших с начала отсыпки отвала прямо в район жилых домов. Кто-то согласился на компенсацию, у кого-то по неизвестной причине сгорели дома.

Светлана Федоровна оказалась из стойких и активных. Решила, что не будет соглашаться на несколько сотен тысяч рублей в качестве компенсации за свой дом с приусадебным участком, а будет бороться: через обращения к депутатам, к президенту, в официальные инстанции.

Жительница Киселёвска Светлана Коломейченко

Четкого ответа на вопрос, за что бороться, Светлана Федоровна не дает. В ее понимании — за справедливость, социальную и экологическую, чтобы отвал не двигался на ее родной дом. Деньги тут как будто не играют существенной роли. Сейчас ее вполне устраивает жизнь в доме, который отапливается печкой на угле; она работает в огороде; фиксирует в отрывном календаре (называемом ею «численник») даты и силу взрывов породы в угольном разрезе в 100 метрах от жилья; надеется, что отвал не снесет безвозвратно ее дом вместе с родными.

Оборот «экологическая справедливость» сейчас на слуху и на языке у той малой доли населения Кузбасса, в чьи двери буквально постучались угольные разрезы. Менчереп, Апанас, Углеп, Гавриловка, Сосновка — всё это поселки и СНТ Кузбасса, где уже прошли акции протеста против действий собственников угольных разрезов, расширение которых грозит отъемом земли, перекрытием общих дорог, опасным для здоровья соседством и разрушением привычного уклада жизни. В общем, те же опасения, что и у жителей поселка Взморье к западу от Калининграда, где теперь ведется строительство угольной ТЭС.

В объяснении обычных людей протест выглядит как простая и понятная борьба за право на комфортную и привычную жизнь, за право пасти корову там, где она всегда паслась, и право купаться в том водохранилище, к которому привык.

«Экозащита!» подчеркивает более глобальный смысл происходящего: международные климатические соглашения предрекают постепенное сокращение потребления угля в мире. По оценкам экогруппы, уже те объемы, что извлекаются из разрезов в Кемеровской области, не успевают продать внутри и за пределами страны в течение календарного года. Следовательно, добыча не продиктована реальным спросом. А значит, в будущем уголь просто окажется невостребованным, а природные и обжитые ландшафты Кузбасса — безвозвратно и безнадежно уничтоженными. 

В официальном заключении о воздействии строительства ТЭС во Взморье пока не содержится информации о каких-то катастрофических последствиях. Однако уже сегодня можно оценить, как строительство ТЭС навсегда изменило ландшафт побережья Калининградского залива.

Место строительства Приморской ТЭС, спутниковый снимок лета 2015 года. Фото: Google Earth

Место строительства Приморской ТЭС, спутниковый снимок конца октября 2017 года. Фото: Google Earth