Глава регионального отделения РСПП и владелец компании «Залесский фермер» о том, как упадёт в этом году сельское хозяйство, почему бизнес Олега Пономарева — исключение из правил и зачем местная элита наняла институт Гайдара.

— 2015 год оказался очень успешным для калининградского сельского хозяйства. Почему так получилось и какие данные мы видим в этом году?

— Ситуация в 2015 году была обусловлена инвестициями и технологиями, которые пришли в сельское хозяйство в предыдущие годы и позволили сделать отрасль конкурентной, с высокой производительностью труда. Прошлый год был успешен с точки зрения природно-климатических явлений. Когда нужно, был дождь, когда нужно — солнце. Для растениеводства год был идеальный. А когда хорошо с растениеводством, есть предпосылки для развития животноводства.

Этот год из-за природно-климатических факторов будет намного тяжелее. Озимые посевы очень сильно пострадали и по рапсу, и по зерновым. Яровые посевы были хорошие, но сейчас за 16 дней августа не было ни одного дня, чтобы не было осадков. В таких условиях уборка урожая затруднена. Потери уже ощущаются и по количеству, и по качеству. Наша пшеница, которая ещё две недели назад соответствовала всем параметрам продовольственной, сегодня уже тянет только на фураж.

Поэтому 2016 год не будет таким удачным, как предыдущий. Но в сельском хозяйстве вообще нельзя считать рамками одного года. Считают пятилетними циклами, которые более-менее объективны. Успешность 2015 года будет компенсирована убытками в этом году.

— По данным Росстата, финансовый результат калининградских сельхозпроизводителей в январе – мае в три раза хуже соответствующего периода 2015 года. Такое снижение прибыльности обусловлено природными условиями?

— Не только. Также это связано с реальным снижением платежеспособного спроса и достаточно низкой инфляцией. Есть позиции, где ощутимо растёт себестоимость, но цена реализации уже не может расти. По многим позициям цена даже снижается. Поэтому снижается и прибыль.

— То есть тренд на снижение маржи в сельхозбизнесе продолжается?

— Он давно продолжается. С середины 2015 года, и только усугубляется. Никакой высокой маржинальности сейчас нет ни вообще в бизнесе, ни в аграрном бизнесе в частности.

— Объясните феномен: у нас продолжает фиксироваться рост производства молока к предыдущему году, но значительно падает производство молочной продукции.

— До 2014 года был ряд предприятий, которые работали на импортном сырье. Можно было возить сливки, концентрированное и сухое молоко из стран Евросоюза и на этом сырье производить продукт для отгрузки на основную территорию России. Сегодня эти условия изменились, и такие виды бизнеса фактически закрылись.

— Можете привести пример?

— Славский сырзавод. Он работал на производство масла из импортного сырья. Теперь, насколько я понимаю, они этот продукт не выпускают. Многие предприятия, которые есть на территории области, часть импортного сырья использовали.

— Что в 2016 году происходит с платежеспособным спросом на продукты питания?

— Публиковалась официальная статистика, что люди более 50 % своих доходов начали тратить на продовольствие. Люди начинают экономить, покупать меньше дорогих позиции. Если посмотреть на молочную линейку, то молоко стабильно по объёму реализации, а по более дорогим позициям типа йогуртов есть снижение спроса. То же по мясным продуктам. Что подороже, продаётся сейчас совсем тяжело.

— В этом смысле интересно, как себя чувствует «Мираторг» со стейками по цене под тысячу рублей за штуку.

— Думаю, что у них тоже сложная ситуация. Мы с ними сейчас достаточно активно пробиваем тему экспорта за пределы России. В первую очередь в Китай. Это очень интересный рынок. Но тема очень тяжелая. Китай тоже защищает свой рынок и не хочет пускать продукцию извне. У них политика такая: приходите к нам, инвестируйте, стройте и разводите коров. Таким образом себя ведёт практически любая страна в мире, в том числе и Россия.

— Ранее мы с вами говорили, что начать экспорт из Калининграда в Европу ни одного пищевого продукта пока не удалось. Изменилось ли что-нибудь в этом направлении за последние пару лет?

— По ценам мы остаёмся конкурентоспособными. Но по новым поставкам — пока без изменений. Есть, конечно, исключения — «Содружество-Соя». Мы в этом году отгрузили корабль кукурузы в Германию. Но это всё-таки сырьё, b-to-b, а не конечный продукт для конечного потребителя. С конечными продуктами, где есть доходность и добавленная стоимость, заходить всегда тяжело. Похвастаться в данном направлении пока нечем. Разве что ещё в прошлом году контейнер консервов в Конго отправили.

— Как у нас сейчас ситуация с производством консервов. Раньше это была чуть ли не одна из основных специализаций региона в рамках пищевой промышленности? Кроме того, недавно стало известно о переносе оборудования Калининградским тарным комбинатом в «большую» Россию.

— Если речь идёт о тарном комбинате, то там речь шла не о консервной линии, а о линии по производству банки. Консервное производство у них осталось здесь. Сейчас никто не планирует вывозить линии по консервации на основную территорию России. Почему? У нас специфическое сырьё, которого пока в России не найти. Нельзя же вырастить коров и полностью их пустить на тушенку. В таком случае тушенка будет очень дорогая. Что-то должно идти на стейки, что-то — на супы, а что-то — на тушенку.

В среднесрочной перспективе сырьё для консервов будет импортироваться, и поэтому лучше консервным производством всё-таки заниматься в Калининграде, чем где-нибудь в Московской области.

Другое дело, что изменился платежеспособный спрос и консервы начали пользоваться меньшим спросом. Традиционно мясные консервы — это говядина. А говядина сейчас везде в мире — это достаточно дорогой продукт. Когда есть заменители из мяса птицы и свинины, которые сильно дешевле — потребитель выбирает их.

В целом в мясопереработке у нас произошёл значительный спад. В разы. Сейчас происходит тяжёлая ситуация, когда под новое состояние спроса мы должны оптимизировать свои производственные и логистические цепочки. Это связано и с сокращением персонала, и с оптимизацией расходных обязательств.

— Вы сказали про сокращение персонала. Оно будет продолжаться?

— Этот вопрос почти равносилен вопросу о платежеспособном спросе в среднесрочной перспективе. Одно завязано на другое. Если отталкиваться от того, что дна мы уже достигли и ситуация стабильна, то, наверное, основной цикл сокращений мы уже прошли. Нужно сказать, что сокращения не оказались совсем критическими для экономики и социальной обстановки в регионе. Мы долгое время говорили о демографической яме, и сейчас её как раз можно было ощутить. Количество выходящих на пенсию было больше молодёжи, приходящей на рынок труда.

Основные сокращения шли с середины 2015 по начало 2016 года. Сейчас данные процессы уже заканчиваются. Где-то 20 % персонала сократили, где-то — 30 %.

Кроме того, был ещё один демпфер. Если посмотреть на Калининградскую область два года назад и сейчас, то можно увидеть, что у нас изменился и этнический состав. Многие гастарбайтеры уехали. Поэтому на сегодняшний день даже остаётся дефицит специалистов и кадров, которые хотели бы напряжённо работать, получая за это адекватные деньги.

— Насколько для вас опасна отмена контрсанкций?

— Контрсанкции ввели в августе 2014 года. На сегодняшний день изменение курсов валют — почти в 2 раза. Соотношение стоимости продукции в России и в Европе в нашу пользу. Поэтому мы не боимся отмены контрсанкций. Но очень бы хотелось, чтобы были отменены финансовые санкции в отношении России. Это сильно влияет на экономику через дефицит денег.

— В марте на одном из мероприятий вы сказали, что реализовывать уже запущенные вами проекты в сложившихся условиях вы бы не стали. За прошедшие месяцы ваша позиция изменилась?

— Мы не запускаем никаких новых инвестпроектов. Мы их продумываем, считаем, где-то формируем проектно-сметную документацию, но такого, чтобы мы пришли в банк и начали обсуждать варианты финансирования, сегодня нет. Мы не можем спрогнозировать платежеспособный спрос. Если мы увидим в двух-, трёхмесячной перспективе, что ситуация стабилизировалась, то перейдём к общению с банками в конце 2016 – начале 2017 года. Если волатильность будет сохраняться, то мы будем ждать стабильности. На той же встрече, о которой вы говорите, Дмитрий Данилов из банка «Санкт-Петербург» сказал, что если сами инициаторы проекта не готовы подписаться под параметрами своего проекта, то как банк может его финансировать? И это абсолютно железная логика.

Другое дело, что ситуация меняется. Если ещё полгода назад мы даже ни с кем ничего не обсуждали, то сейчас уже банкиры сами выходят на меня или моих финансистов и предлагают инвестиционные кредиты, короткие кредиты и другие инструменты. Мы понимаем, что у банков начинают появляться ресурсы после двухлетнего периода затишья. Сейчас мяч на нашей стороне. Промышленники и предприниматели должны теперь предлагать финансистам интересные проекты.

— Как в цифрах должна выглядеть стабильность, о которой вы говорите?

— Мы должны увидеть, что у нас продажи не падают или есть хотя бы небольшой рост в рамках одного квартала.

— Как бы вы в двух словах сформулировали настроение в бизнесе? «Умеренный пессимизм»?

— Свою точку пессимизма я уже где-то прошёл. Сейчас у меня, наверное, умеренная надежда. Хотя начало года было очень тяжёлым.

— Кто сегодня инвестирует в Калининградской области?

— Думаю, что все в режиме stand by.

— Наши ретейлеры очень активно себя ведут. Олег Пономарев (Spar, «Семья») старается отъесть долю рынка у Олега Болычева («Вестер»). Инвестиции продолжаются.

— Хороший пример вы привели. Из всего ретейла только одна компания агрессивно ведёт себя на рынке. Я считаю, что в сегодняшних условиях они просто молодцы. Все правила поведения в кризисных ситуациях показывают, что если у тебя есть ресурсы и ты смог организовать свой бизнес, то в кризис надо расти. Строить сегодня дешевле, чем потом, когда строить начнут все. Но всё-таки ваш пример — это исключение из правил. Сейчас объективно не хватает ресурсов. Нет залоговой массы, чтобы привлечь новые кредиты. Нет собственной прибыли, чтобы эти деньги инвестировать. Те, у кого есть прибыль, не инвестируют, потому что не понимают до конца риски. Набор инвестиционных проблем везде индивидуален, но в целом картина получается не очень красивая.

— Может быть через 1–2 года строить станет ещё дешевле?

— Не думаю. Это будет означать дальнейшее усугубление кризиса в стране и регионе, а я полагаю, что ситуация у нас уже начнёт меняться к лучшему.

— Калининград пока показывает довольно слабое освоение федеральных субсидий по «Проблеме-2016». Но, что больше настораживает, две трети компаний не заявились на получение данных субсидий, хотя имеют на это право. Как вы это объясните?

— Субсидии напрямую зависят от объёма производства и отгрузок. Объём субсидий, предусмотренный в бюджете 2016 года, рассчитывался на основании статистики производства 2014 года. Но параметры экономики в 2014 и 2016 годах во всех отраслях принципиально отличаются. Отличие если не в разы, то на десятки процентов точно.

Кроме того, было принято решение, что продукция которая произведена и затаможена до 1 апреля, может быть вывезена потом по этим документам. У ряда компаний ещё в июле была продукция, произведённая до 1 апреля. Это также сказалось на выборке субсидий, потому что такие компании не заявлялись.

Что касается количества заявившихся предприятий, то я ещё до 1 апреля говорил, что не 100 % предприятий заявится. У многих предприятий переходного периода было два вида льгот. Это льготы по оплате таможенной пошлины и льготы по оплате НДС. Но льгота по оплате НДС действовала только если ты работал на упрощённом режиме налогообложения. Это приводило к тому, что некоторые компании отгружали через несколько юридических лиц. При сегодняшнем сужении рынка и новых принципах оплаты НДС, в таких практиках уже нет необходимости. Многие производственные компании теперь отгружают либо сами, либо через свою торговую структуру. Где раньше было 2–3 грузоотправителя, теперь остался один, и он же является получателем субсидии.

— Как идёт работа над новым законом о Калининградской области и почему, на ваш взгляд, не звучит предложение о полной отмене НДС на территории области, о целесообразности которого говорила Галина Баландина?

— В проекте закона есть пункт про НДС. Официально разработкой закона об ОЭЗ в Калининградской области занимается Минэкономразвития. Их версия вывешена на сайте, но это не та версия закона, которая бы устроила Союз промышленников и предпринимателей и правительство области. Мы об этом неоднократно заявляли.

В июне, по согласованию с губернатором, мы заключили соглашение с Институтом экономической политики им. Гайдара, чтобы они помогли разработать нашу версию законопроекта. Версия их законопроекта уже предусматривала тему НДС, но тема оказалась безумно тяжелая.

Принятие таких законов всегда осуществляется на основании компромисса, поэтому нужно иметь несколько вариантов. Для нас как жителей области было бы идеально, чтобы поставка продукции товаров и услуг с территории России на территорию области не облагалась НДС. С точки зрения законодательства это означает приравнивание продажи продукции и услуг в Калининград к экспорту с возвратом НДС. А это своё администрирование, свои инструменты контроля. При этом область при отгрузке товара на остальную территорию должна платить НДС, чтобы не был искажён рынок РФ.

Если такой механизм не будет создан, то можно хотя бы отказаться от НДС на товары и услуги, реализуемые внутри Калининградской области.

— Какова сумма выигрыша территории от данных льгот?

— Второй вариант предполагает выигрыш всего порядка 1,5 млрд руб. в год. Но это сразу увеличит товарооборот и налог на прибыль. Выпадающих доходов не должно быть.

Но есть ещё и третий вариант. Отказаться от налогообложения только услуг на территории области, которые не имеют трансграничных пересечений.

Также наша версия закона предлагает обеспечить безвизовый въезд на территорию Калининградской области. Давно об этом говорим. Понимаем, что это не несет никаких рисков для территории России.

— Наш МИД вроде бы имеет довольно однозначную позицию по отмене виз: только взаимная с Евросоюзом отмена виз для всех россиян.

— Мы говорим не про отмену виз для жителей Евросоюза и двухсторонних переговорах. Мы говорим об отмене вообще всех виз. Это не наш размен с Евросоюзом, а наша открытость международному рынку.

Более легкий вариант: упрощенное бесплатное получение виз через интернет в трёхдневный срок. Мы отличаемся от других приграничных регионов тем, что у нас все пункты пропуска оборудованы оптоволоконной связью. .

Также мы предлагаем признавать дипломы специалистов Евросоюза без требований пересдачи и подтверждения образования. Сейчас есть определённые сложности для бизнеса в этой части.

Есть пункт об использовании европейских стандартов. Покупаем технику, покупаем оборудование, применяем проекты повторного применения. Все это мы сейчас должны заново сертифицировать. Это сроки и деньги, а значит, потеря темпов технологического обновления. Но здесь есть другая проблема: данные вопросы регулируются на наднациональном уровне.

Также мы говорим о продлении сроков действия закона об ОЭЗ. На сегодняшний день действие закона ограничено 2031 годом. Это 15 лет — один цикл хорошего, крупного инвестпроекта. В проекте нового федерального закона уже согласились с нами и заложили продление срока действия до 2095 года.

Кроме того, предлагается снизить фискальную нагрузку на фонд оплаты труда. Речь идёт о снижении отчислений во внебюджетные фонды с 30 до 7,5 %. За основу этого пункта мы брали законодательство о территориях опережающего развития (ТОР), но там льготы привязываются к инвестициям. Дайте льготы действующим предприятиям. Пусть они зарабатывают и не боятся платить официальную зарплату. Мы считаем, что необходимо привязать льготу к уровню заработной платы, например 4 федеральных МРОТ (30 тыс. руб. на сегодняшний день). Если ты показываешь зарплаты выше 4 МРОТ, то платишь по льготной ставке. Это позволит выйти из тени тем, кто вообще ничего не платил.

На федеральном уровне, конечно, беспокоятся по поводу выпадающих доходов. Но я убеждён, что фискальная нагрузка на бизнес уменьшится, но доходы не упадут. Это хороший эксперимент для всей России. Если будет положительный экономический эффект, то кто мешает распространять наш опыт в дальнейшем? Здесь, конечно, можно обсуждать, распространять ли льготы на бюджетников и естественные монополии. Их тарифы регулируются, и в них уже заложены высокие отчисления с зарплат. Если они будут получать льготы, то и тарифы должны снизиться. А это тоже определённый эффект для экономики.

Текст: Вадим Хлебников