Депутат Облдумы о надеждах на перемены при руководстве приемной Путина, прослушках своего кабинета и зависимости региональной оппозиции от властей.

— Как вы из надежды «Единой России» превратились в её непримиримого оппонента? Вы отказались от поста руководителя партийной приёмной, координатора ОНФ, заместителя секретаря регионального отделения «Единой России», коллеги-депутаты большинством голосов лишили вас должности заместителя председателя бюджетного комитета областной Думы... Ради чего вы были столь резки?

— Ради свободы. Ради возможности говорить то, что думаешь, делать то, что считаешь нужным для защиты интересов избирателей. Было несколько моментов, когда я чувствовала себя счастливой за последние три года своей «оппозиционности».

— Вам не хватало свободы внутри партии большинства? Разве там не было возможности не только принимать решения, но и добиваться их исполнения? Это ли не свобода для политика?

— Нет. Внутри этой партии свободы нет. Знаете, в 2010 году мы с мужем ходили на митинг. На тот момент я была обычным беспартийным предпринимателем. Вместе с тысячами калининградцев мы возмущались не столько даже беспардонному поведению губернатора Бооса, сколько бесхребетности депутатов областной Думы, одобряющих каждую блажь хозяина. Когда хозяина сменили, многие из этих депутатов «раскаивались», говорили, что их «заставили». Мне казалось, что они, предав своих избирателей, испытывают стыд, казалось, что невозможно настолько цинично и меркантильно использовать звание представителя народа ради своих интересов. Позже я познакомилась с изнанкой партии власти, но тогда была довольно наивна в политике, надеялась на перемены в «Единой России», в руководстве региона. Пусть и под давлением калининградских митингов. Поэтому, когда меня пригласили при поддержке «Единой России» пойти на выборы в качестве депутата областной Думы по Ленинградскому району Калининграда, я согласилась поработать, принять участие в переменах.

— Кто предложил?

— Цуканов. Мы были знакомы довольно давно, ещё с момента выдвижения Цуканова на пост главы Гусевской администрации. Он пришёл выступить перед коллективом нашего предприятия, считающегося крупным по меркам Гусева (речь идёт о 200 работниках Гусевской автоколонны, собственником которой является Алла Войтова. — Прим. авт.), представил свою программу развития города, большинство пунктов которой Цуканов, кстати, позже реализовал. Программа была симпатичной, кандидат выгодно отличался от других, мы приняли решение ему помочь, разместили рекламу на своих автобусах, был даже конфликт с полицейскими, которые явно действовали в интересах конкурента. В 2010 году Дмитрий Медведев назначил Николая Цуканова губернатором. Мне казалось, что можно своей работой попытаться изменить партию власти изнутри, можно слышать людей, действовать честно в их интересах. Обнадёжил и Цуканов. Практически сразу после избрания депутатов он собрал фракцию «Единой России» в Думе и сказал: «Обещаю, что вам не будет стыдно за принимаемые Думой решения».

Алла Войтова возглавила приёмную Путина, надеясь на перемены.

Я вступила в партию и возглавила партийную приёмную. Тогда её чаще называли приёмной Путина, на тот момент — лидера партии. Сегодня Владимир Владимирович отстранился от «Единой России», подарив лидерство в ней Дмитрию Анатольевичу. А в те дни одно имя Путина позволяло помочь многим простым калининградцам в трудных, неразрешимых жизненных ситуациях. На базе приёмной мне было поручено создавать региональное отделение «Общероссийского народного фронта». Перед руководителями региональных приёмных выступил пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков. Он говорил красиво и либерально: об общественных организациях, которые должны участвовать в формировании гражданского общества, о малых партиях и социальных лифтах, об обратной связи с народом... Всё звучало интересно. Повторюсь: формировался ОНФ на базе ресурса «Единой России», но когда в 2012 году произошла очередная рокировка между Путиным и Медведевым, в один день сменились фотографии во всех приёмных, из Москвы последовала рекомендация: ОНФ от «Единой России» необходимо отделить. Я отметила для себя, что людей ни о чём не спрашивали, просто — как крепостных — передавали.

— Вы тогда задумались над выходом из «Единой России»?

— Нет. Позже. Наверное, если бы я строила карьеру политического функционера, мне необходимо было бы вести себя по-другому. Но я ощущала себя в первую очередь депутатом, представителем граждан. Именно депутатская работа стала для меня основной в жизни, именно она привела меня к выходу из «Единой России». Это случилось в конце 2012 года. Губернатор принял решение выделить 2,2 млрд руб. из областного бюджета некой структуре под названием «Управляющая компания аэропорта Храброво». Эта компания с уставным фондом в 10 тыс. руб. и собственником из офшора, не обладавшая имуществом, появилась в регионе одновременно с Арсеном Каноковым, на тот момент главой Республики Кабардино-Балкария. Каноков с одобрения Цуканова получил контроль над аэропортом Храброво, заплатив за него банку «Санкт-Петербург» около 2 млрд руб. Видимо, средства областного бюджета должны были служить некой компенсацией потраченного. От сделки Цуканова и Канокова буквально разило коррупцией, поэтому губернатору было удобно размыть ответственность, переложив её на плечи депутатов областной Думы. Нам настоятельно рекомендовали утвердить выделение бюджетных средств, не задавая «ненужных» вопросов. Я не прислушалась к «рекомендации» и вопросы начала задавать. Сначала — председателю комитета областной Думы по бюджету Валерию Фролову, затем — министру финансов Виктору Порембскому и на тот момент министру инфраструктуры Александру Рольбинову. Чиновники ничего не могли толком объяснить, лишь повторяли, что это «серьёзная компания», за которой стоят «серьёзные люди». Одним словом, на заседании бюджетного комитета я выступила против позиции губернатора. Следом за комитетом было назначено заседание фракции «Единая Россия» в областной Думе. На него явился губернатор. Я никогда его таким не видела. Он был в ярости. Не стесняясь пары десятков депутатов, Цуканов произнёс буквально следующее: «Ты ж бизнесом занимаешься, можешь и закон нарушить»... Фактически он мне угрожал. Первый раз в жизни я испытала страх. Единороссы, словно угадывая настроение губернатора, сорвались. Каждый выступавший понимал, что правда — на моей стороне, что обоснования и рациональности траты бюджетных миллиардов нет, что область не получит ничего ни в залог, ни взамен. И чем слабее была аргументация, тем агрессивнее звучали их выступления. «Есть консолидированная позиция фракции, и ни один депутат не имеет права на заседании Думы голосовать и высказываться против неё», — так звучал общий вывод думского партсобрания. Депутат Олег Болычев вообще предложил запретить высказываться всем единороссам как на заседании Думы, так и на заседаниях комитетов, если высказывание не одобрено фракцией. Было стыдно за них: за желание услужить, быть полезными, говорить в унисон новому хозяину... Моя наивность закончилась с этим заседанием, даже несмотря на то, что некоторые единороссы подходили после, извинялись за молчание, за поднятую руку. Через неделю после заседания фракции во все компании, к которым я имела когда-нибудь хоть малейшее отношение, явились различные проверяющие: в общей сложности 36 проверок было проведено единомоментно.

— Вы сказали, что испугались. Но, насколько известно, вы не отступились.

— Да. Будучи координатором ОНФ, я направила письмо руководителю Владимиру Путину с изложением ситуации. Реакция последовала незамедлительно: деньги были перенаправлены на областные дороги. Новая дорога на Черняховск, обход Советска строятся в том числе и на эти 2,2 млрд руб. После моего письма состоялось ещё одно заседание фракции — судилище, где обсуждалось моё обращение к Путину. Это заседание вела Марина Оргеева. Единороссы, мои коллеги-депутаты не сдерживали себя вовсе: клеймили и обличали, обвиняли в предательстве, не пытаясь даже выслушать, у них были расписаны роли, они словно повторяли спектакль комсомольского прошлого. Вместе со мной на заседание приехал секретарь регионального отделения «Единой России», депутат государственной Думы Андрей Колесник. Он выступил в конце заседания и был единственным из присутствовавших, кто прямо меня поддержал. Ни один из коллег, с которыми я работала, практически ежедневно общалась, не отважился.

— У вас был и другой конфликт с Цукановым. По поводу праймериз «Единой России» при выдвижении на пост кандидата на пост мэра, главы Калининграда...

— Не секрет, что Николай Цуканов не хотел видеть Александра Ярошука главой города. У губернатора были свои кандидаты, основную ставку он делал на бывшего совладельца «Виктории», член Совета Федерации от Калининградской области Николая Власенко. Праймериз — это предварительные выборы, которые проводились внутри «Единой России» и ОНФ. А объективные выборы не зависят от воли губернатора. Я была на тот момент координатором ОНФ, заместителем секретаря «Единой России» и занималась организацией праймериз, приглашением делегатов и пр. И Андрей Колесник, и кураторы из Москвы поставили задачу: провести праймериз честно. Честно — значит, честно. Объективно Ярошук был сильнее конкурентов, что и показали результаты голосования. И только губернатор неоднократно звонил и требовал приглашения особых «своих» делегатов и недопущения всех остальных под любыми предлогами. Он говорил мне, что я должна уметь работать «в команде», но не хотел даже слушать о том, что лидеры общественных организаций, входивших в ОНФ, делегаты-единороссы — это люди, обладающие собственным мнением, а не предметы интерьера.

— Получается, губернатор требовал подтасовки? А Ярошук просил чего-то у вас?

— Ярошук позвонил один раз: «Алла Сергеевна, я знаю Вас человеком порядочным, поэтому прошу Вас только об одном: чтобы всё было прозрачно и справедливо».

— Насколько я знаю, именно после этих праймериз у вас была установлена прослушка. Как вы об этом узнали?

— Однажды — неожиданно для меня — пришла повестка с требованием явиться в Следственный комитет. Следователь сразу сказал мне, что никакой вины в моих действиях не видит, но обязан меня опросить. Я ничего не понимала: в чём я провинилась? Каких пояснений от меня ждут? Выяснилось, что УВД по Калининградской области уже около года прослушивает мои телефонные разговоры, смотрит постоянную видеозапись из моего депутатского кабинета в областной Думе, анализирует мою переписку.

Кабинет Аллы Войтовой в областной Думе прослушивался более года.

За год наблюдения полицейские ухватились за один эпизод, когда мне позвонила директор Гусевской автоколонны и попыталась со мной посоветоваться насчёт повышения заработной платы некоторым сотрудникам. Я её выслушала и предложила решать самостоятельно: кому повышать заработную плату, а кому — нет. Именно этот эпизод полиция сочла доказательством того, что, работая в областной Думе на постоянной основе, я лоббирую интересы собственного бизнеса. И направила в следственный комитет материалы для возбуждения уголовного дела... Но меня интересовало другое: ни пояснения следователя, ни обвинения со стороны полицейских не имели значения для меня. Целый год за мной следили. Зачем? Кто это организовал? На каком основании? Оказалось, что некий Николай Волков, начальник уголовной полиции, принял решение и направил два прошения судье на разрешение на прослушивание моего телефона в общем перечне торговцев наркотиками и оружием. Судья, не задумываясь, подписал разрешение на ведение наблюдения. Меня прослушивали, камеры установили в кабинете областной Думы... Столько затрачено усилий, государственных денег, чтобы за год услышать совет нанятому мной директору? История с прослушкой вышла громкой. Практически сразу после скандала Волков был уволен из полиции и трудоустроился советником губернатора, получил служебную квартиру.

— Голосование по поводу закона о капитальном ремонте поставило точку в вашем пребывании во фракции «Единая Россия»?

— Да. Уже в первом чтении было очевидным, что закон плох, он несправедлив, жесток по отношению к простым людям. Его необходимо было в корне перерабатывать. Но депутаты от партии власти не хотели слышать доводы и предложения. Мусевич, Кузнецов, Фролов, Оргеева — они считали себя разработчиками закона и, что важнее, они считали себя частью системы, способной перемолоть всё. Агрессия, хамство, высокомерие были единственной реакцией на замечания и предложения. Стало невозможным присутствовать на заседаниях фракции. И уж тем более невозможным — голосовать в поддержку решений партии большинства. Я видела, что губернатор получает всё больше контроля над «Единой Россией». И понимала, что партия поддаётся его контролю. Но не это имело решающего значения. Вдруг стало очевидным, что ничего невозможно изменить изнутри. Есть в «Единой России» люди честные, порядочные, но среди них много бюджетников, зависимых от власти. Они молчат. Есть другие — прихлебатели, способные ради своих, зачастую корыстных, целей перейти всякие границы. Мне жаль этих людей: они не оставляют себе ничего, кроме стыда.

— Есть личная обида?

— Нет. Есть твёрдая уверенность, что моя жизнь — вне партии власти.

— Вы упомянули про стыд. Часто ли вам самой приходилось испытывать это чувство за пять лет в политике?

— Дважды. Оба случая произошли в самом начале моей депутатской деятельности. На одном из первых заседаний областной Думы мы рассматривали законопроект, касавшийся малого бизнеса, он был внесён правительством Калининградской области. Законопроект был сырым, он давал больше полномочий чиновникам и мог негативно сказаться на деятельности отдельных предпринимателей. Некоторые депутаты, включая меня, вникли в суть законопроекта, разобрались в нём и приняли решение: отправить закон на доработку. Марина Оргеева, увидев, что законопроект не проходит, объявила перерыв заседания областной Думы и пригласила меня в кабинет на разговор. Я попыталась объяснить ей свою позицию, но она, не слушая, уже набирала телефон Николая Цуканова. Набрав, передала трубку мне. Губернатор говорил с напором: «Вы не имеете права "кидать" правительство! Неважно: сырой закон или нет. Потом можно будет его доработать!» Я растерялась. Действительно, мне тогда казалось, что мы — в одной команде. После перерыва я подняла руку за законопроект, как и другие единороссы, получившие свои звонки по телефону. Второй случай произошёл чуть позже. В качестве руководителя общественной приёмной Путина дважды в месяц я осуществляла выезды в округа вместе с депутатами. Это было в Нестерове. Приём мы вели вместе с Мариной Оргеевой — её округ. Пришла женщина — работник муниципального предприятия, инженер. Она попала под сокращение, и её выселяли из муниципальной квартиры, несмотря на то что её дочь оставалась работать в том же предприятии. Она просила об одном: не выгонять на улицу. Формально у чиновников было право лишить жилья женщину с дочерью. Но было и другое право: сделать дочь ответственным квартиросъёмщиком на период работы в муниципальном предприятии. Оргеева была непреклонна: «Выселяют по закону? Значит, других вариантов нет». Я вступилась, но должной настойчивости не проявила. До сегодняшнего дня помню её глаза. В них читалась не злость, не просьба — обречённость... Оба случая оставили во мне стыд. Впоследствии я не позволяла себе подобной слабости. Именно чувство стыда заставляло меня не поддаваться давлению, принимать лишь те решения, в правильности которых убеждена.

— Вы вступили во фракцию «Гражданская платформа». Почему именно она?

— Абсолютное большинство так называемых оппозиционных фракций являются лишь декорациями демократии. ЛДПР, «Справедливая Россия», в значительной степени коммунисты голосуют солидарно с «Единой Россией». При этом у них нет ни влияния, ни самостоятельности. В «Гражданской платформе» я видела перспективу. Её федеральный лидер Михаил Прохоров выглядел человеком, способным многое изменить в российской политике. Партия предлагала обществу содержательные идеи, которых сегодня очень не хватает. В основе этих идей стоял человек. Благополучие и достоинство одного человека обеспечить намного труднее, чем вернуть Крым, например, но именно это, на мой взгляд, — основная задача государства. Несмотря на то что «Гражданская платформа» фактически прекратила своё существование после возвращения Прохорова в бизнес, я ни минуты не сожалею о своём решении и приняла бы его снова.

— А чего может добиться оппозиционный депутат, находясь в меньшинстве в Думе?

— Знаете, голос свободного человека, даже одинокий, зачастую слышнее голоса большинства. За три года свободы мне удалось сделать в Думе не меньше, а больше для людей, чем в партии власти. Принято решение о строительстве онкоцентра, разработан проект нового хосписа, мной внесены предложения комплекса мер, облегчающих налоговую нагрузку на малый бизнес. Надеюсь, они будут приняты, пусть через сопротивление и отрицание депутатами от партии власти. Многим избирателям удалось помочь персонально. Ведь среди чиновников, от которых зависит решение того или иного частного вопроса, значительное число тех, кто сочувствует моей позиции.

— В самом начале интервью вы говорили о моментах «оппозиционного счастья». Можете назвать главный?

— Конечно, самым знаковым был сбор подписей по закону «О капитальном ремонте». Я увидела тысячи людей, сплоченных единой целью, готовых отстаивать свои права вместе.

— Но власть — региональная и федеральная — проигнорировала 102 тысячи подписей россиян, направленные президенту.

— Формально — да. Формально сегодняшняя власть в стране подчёркнуто демонстрирует жёсткость всем и всегда: что в истории с капремонтом, что в истории с «Платоном». Дескать, «мы своих решений не меняем, давлению народа не подчиняемся». Но неформально столь массовое движение калининградцев заставляет власть искать компромиссы. Обратите внимание, нам Конституционный суд России отказал в принятии искового заявления об отмене закона «О капитальном ремонте» по формальным основаниям. И тут же принял похожий, чуть смягчённый иск от нескольких депутатов Госдумы из фракций «Справедливая Россия» и КПРФ. Власть хотела бы, чтобы симпатии граждан, недовольных законом «О капитальном ремонте», достались карманным, приручённым «оппозиционерам» на предстоящих выборах. Забавно наблюдать, как фракция «Справедливой России» в Госдуме поддерживает принятие Жилищного кодекса РФ, в котором излагаются принципы сборов на капитальный ремонт, фракция той же партии в Калининградской областной Думе поддерживает региональный закон о капремонте, а затем вдруг, за полгода до выборов, у них случается «прозрение». Эти же депутаты мужественно объявляют себя главными борцами с законом... В любом случае я добьюсь рассмотрения наших, калининградских требований в Конституционном Суде. Буквально на днях я получила очередное решение от одной из промежуточных инстанций, которые необходимо пройти до рассмотрения иска Конституционным судом.

— Давайте поговорим о будущем. Вы видите своё будущее в политике?

— Работа депутата стала важнейшей частью моей жизни. Я думаю о том, чтобы продолжить эту работу. Но пойти на выборы я могу только свободной. А для этого мне необходима поддержка — поддержка простых людей.

— Вы понимаете, что, продолжив борьбу, рискуете потерять бизнес, ставите под угрозу благополучие своих близких? Ведь вы бросаете вызов системе, а она этого не прощает. И губернатор, и ваши бывшие коллеги по партии власти заинтересованы в том, чтобы устроить вам демонстративное, показательное наказание. Дабы не было впредь желающих последовать за вами.

— Понимаю. Судьба близких меня тревожит. Но надеюсь на то, что сегодняшнее безумие в политике, её однообразность и серость не продлятся долго. Накапливается недовольство людей. Невозможно долго обманывать свой народ. Невозможно вечно искать виноватых в лице Обамы или Меркель. Невозможно охотиться на «ведьм», особенно, когда виноватых ищут среди тех, кто не принимает политических решений. Можно посадить Навального, убить Немцова, правда, от этого жизнь простых людей не улучшается. Рано или поздно власти придётся признать собственные ошибки, решиться на реформы или уйти. Не дай нам Бог наблюдать очередную революцию в России, но без перемен страна на неё обречена. Я посмотрела параметры федерального бюджета: на СМИ государство направляет средств столько же, сколько на всё ЖКХ страны, а основной статьёй расходов является оборона и усиление репрессивного аппарата. Однако «Искандеры» и пропаганда не заменят собою больницы и университеты. В стране выросли уже несколько поколений людей, чувствующих себя свободными. За ними будущее. Их сложно обмануть, ведь качество своей жизни они измеряют индивидуальными мерками.

— Вы верите в экономический подъём России, которого так ждут власти? Дмитрий Медведев вообще предложил понизить прожиточный минимум в связи с «удешевлением продуктовой корзины».

— Не знаю, где он увидел «удешевление»... Прожиточный минимум понижают, чтобы сэкономить на социальных расходах, одновременно повышая сборы, налоги и обязательные платежи. Это не способствует развитию бизнеса. Русский человек умеет жить вопреки обстоятельствам, но экономика не умеет. Предпринимательская свобода неотделима от человеческой. Обратите внимание, что с ограничением политических свобод в стране расцвели госмонополии, чиновники срослись с деньгами, инвесторы побежали из России, а внутренний предпринимательский дух начал увядать. Чтобы изменить ситуацию, во власти нужны люди, не настроенные на «хапок».

— Думали ли вы принять участие в выборах всё же под знаменами какой-либо партии? Было бы намного сложнее не допустить вас до участия в избирательной кампании, да и с соратниками легче, чем одной.

— Такие мысли были, и они есть. Но пока не вижу партии, способной объединить неравнодушных лидеров общества в одном политическом проекте. Ведь важно с самого начала идти путём правды, чтобы потом не разочароваться. Я общалась с некоторыми когда-то известными «оппозиционерами» и увидела, к сожалению, в них полную подчинённость власти.

Калининградские «оппозиционеры» полностью подчинены власти.

О самом факте нашего общения они тут же докладывали вице-премьеру областного правительства по внутренней политике, главе аппарата областного правительства Александру Егорычеву и выполняли уже в ходе переговоров указания вице-премьера. Моей задачей было: сплотить честных людей под некий общий проект, — а им была поставлена другая задача: растащить голоса избирателей в поддержку оппозиции по разным политическим проектам, от чего, по-моему, пострадают избиратели и выиграет «Единая Россия». Но руководство региональными отделениями абсолютного большинства политических партий поручено именно таким людям — склонным к любому компромиссу с властью. Мы с вами увидим в ходе избирательной кампании, какие «оппозиционные» партии позволят себе допустить критику действующей региональной власти, и если допустят, то в каком мягком подходе. Поэтому, скорее всего, я рискну пойти в депутаты как независимый кандидат — по подписям калининградцев. Если только, повторюсь, калининградцам нужно моё участие в избирательной кампании. В этом случае я смогу собрать необходимые подписи в соответствии со всей казуистикой избирательного законодательства. Если честно, то я верю в калининградцев.

— Вы сказали про мягкую критику региональной власти. Неужели задача депутата — критиковать?

— Нет. Любая критика должна быть конструктивной. Критикуя — предлагай альтернативное решение. Я отмечаю позитивные перемены, когда они есть, и пытаюсь своей работой быть позитивной для своих избирателей и тех, кто обращается ко мне за помощью. Но критика — это не только желание высказаться. Зачастую критика ведёт к улучшению существующих решений. Одновременно это ещё и проявление контроля со стороны народного избранника. К сожалению, работа большинства депутатов сегодня всё чаще превращается в стремление одобрить действия власти, а не проконтролировать их, исходя из интересов избирателей.

— Вы сказали: «если калининградцам нужно моё участие»... А как вы это поймёте?

— Да очень просто. Люди либо позвонят мне и скажут, что им не всё равно и для них важно, чтобы я продолжила борьбу, либо не позвонят. Это и будет мой самый главный, настоящий «праймериз» в жизни. Поэтому я и обращаюсь к читателям: мне нужны ваши голоса. Мне нужна ваша поддержка. Есть те, чьё мнение для меня особо важно, те, кто помогал в сборе подписей против закона «О капитальном ремонте». Мне необходимо понимать, что пусть политически я одна, но я совсем не одинока. Мне просто необходимо чувствовать, что моя работа полезна калининградцам.

Текст: Арсений Махлов

Если Вы поддерживаете Аллу Войтову, звоните в рабочее время по телефону +7(4012) 38-44-02, +7-906-2384402

Электронные письма Алле Сергеевне можно направлять по адресу: allavoitova@bk.ru

Материал опубликован в рамках информационного проекта «Выборы–2016»