Калининградский издатель и депутат о том, как он был медиатором в конфликте между Цукановым и Ярошуком, каким образом власти снимают газетные материалы, используя административные рычаги, и за что перед «Новыми колесами» извинялся Николай Власенко.

- Впервые вы были избраны в Облдуму в 2000 году. Что лично вам дал статус депутата?

- Лично мне? Лично я приобрел определенный опыт: профессиональный и жизненный. Стал лучше понимать структуру власти, ее механизмы, которые ее «двигают». Кроме всего прочего, я потерял какую-то часть своего здоровья. И так еще сложилось, что я еще приобрел определенный опыт взаимодействия с нашими правоохранительными органами, я побывал в следственных изоляторах. В общем, узнал лучше, что же такое политическая жизнь в России и в Калининграде, в частности. Избавился от каких-то иллюзий и приобрел какое-то понимание.

- А что вас побудило избираться?

- Ну, в городской совет я избирался еще в 1996 году. Я шел к этому несколько лет, хотя первый предвыборный опыт я приобрел еще 1989 году, когда я был корреспондентом военной газеты «Страж Балтики» и был свидетелем того, как избирались депутаты в Верховный Совет СССР.

Позже у меня возникло противостояние на тот момент с губернатором Калининградской области Юрием Маточкиным, который имел имидж такого просветителя, новатора, профессора, человека рыночных взглядов и демократических принципов. Однако в его команде оказалось немало людей, которых словарь Даля характеризует как проходимцы. Были громкие скандалы, связанные с хищением бюджетных денег, и обо всем этом, как, впрочем, и другие СМИ, рассказывала наша газета. Один из чиновников в статусе заместителя губернатора [Владимир Прохода] подал на нас в суд, дело касалось дорожных денег. Мы на страницах газеты ставили перед губернатором вопрос о том, что человека нужно отправлять в отставку потому, что очень много к нему вопросов. Это было лето 1996, осенью - выборы, то есть у Маточкина стартовала предвыборная кампания и в этой ситуации ему нужно было что-то делать. В итоге судья возбуждает по заявлению Проходы уголовное дело и я понял, что бороться только с помощью газет с этими вещами просто невозможно. Не говоря о том, что нам с великим трудом удавалось получать документы, например, касающиеся расходов бюджетных средств. Как журналисту мне отказывали по любому поводу, а как депутату, я понял, мне было бы легче о чем-то узнать и предать это огласке. Прекратить расхищение бюджетных средств и добиться того, чтобы деньги пошли на благие цели.

- Вы предпочитаете оставаться независимым депутатом. Вам наверняка предлагали вступить в какие-нибудь фракции-партии, почему «нет»?

- Не вступал потому, что вступить в какую-нибудь фракцию, тем более партию - это значит взять на себя обязательства голосовать в партийных интересах, а интересы партии часто расходятся с интересами граждан. Другое дело, что это можно было бы сделать, если партия, чья программа мало-мальски защищает интересы избирателей, могла бы на что-то влиять. Но я могу сказать, что примерно с 2001 года, когда началось формирование «Единой России», тогда она называлась «Единство», было понятно, что только одна партия - «партия власти» может на что-либо влиять в городском и областном парламентах. Вступать туда? Лучше сложить с себя депутатские полномочия, я не хочу пачкать свое имя и биографию, тем что я состоял в этой партии. Мне стыдно перед гражданами.

- Тогда почему не происходит негласного объединения оппозиционных депутатов в сегодняшней Облдуме при обсуждении важных для жителей Калининградской области вопросов?

- То, что происходит в Облдуме - это отражение процессов, происходящих в федеральном собрании в Москве, все это прописано в Кремле. Мы никакой моды законодательной не устанавливаем, нам просто жестко прописывают правила игры, по которым действует любая региональная Дума. В Москве прекрасно понимают, что образ КПСС - это не лучший образ, и для того, чтобы разнообразить политический ландшафт, и чтобы не выглядело уж слишком явно, что у нас диктатура одной партии, созданы несколько партий-саттелитов: «Справедливая Россия», ЛДПР, КПРФ. Другим партиям просто не позволено присутствовать в законодательном собрании.

По всем принципиальным вопросам саттелиты поддерживают «Единую Россию», они примут любой законодательный акт, который им продиктуют из Кремля. Скажу больше, у нас есть такая замечательная демократическая партия «Гражданская платформа». Пламенные речи, которые произносит в Думе Соломон Израильевич Гинзбург, впечатляют. Но я много лет наблюдаю эту картину и вижу улыбки старожилов от ЕР. Они знают, что он может сколько угодно разоблачать «Единую Россию», но когда дойдет до голосования он проголосует как надо. Ключевой вопрос о бюджете, сколько лет он работает в Думе, столько он голосовал за проект бюджета, предложенный ЕР правительством. Мое присутствие в данном случае в областной Думе и отдельных депутатов, которые голосуют против, никак не может повлиять на итоги голосования, но мы высказываем альтернативную позицию, озвучиваем вещи, о которых представители «партии власти» стараются не говорить. Эти выступление заставляют иногда власть реагировать, заставляют власть действовать не так грубо. По крайне мере, мы пытаемся представить объективную картину и влиять не на коллег-депутатов, а на губернатора.

Ключевой момент своей деятельности в думе я вижу в работе с гражданами потому, что законодательная деятельность в России ликвидирована, осталась только вывеска, и депутату ничего не остается, кроме как пытаться оказывать помощь конкретным гражданам.

-Все-таки я услышала, что кроме вас порядочные люди в Облдуме имеются. А вы можете привести пример ситуации, в которой вам удалось повлиять на губернатора?

- Если говорить о каких-то вещах, на которые удалось повлиять вопреки позиции «Единой России», я могу привести следующий пример: пару лет назад решался вопрос о том, чтобы лишить Калининград части средств, которые он получает от подоходного налога. Было решено уменьшить долю, которую получал город, с 30 до 20%. Мое участие имело определенную роль, ко мне обратились городские власти и потом лично я встречался с Цукановым и убеждал его все-таки не идти по пути «отобрать и все!». Цифра осталась, но взамен были предложены другие источники доходов. Я попытался его убедить как человека, который работает в информационном поле, постарался до него донести, что ему невыгоден как губернатору такой бюджетный расклад, что это приведет к жесткому конфликту с городом.

- А у вас какие отношения с Николаем Цукановым? Как вы оцениваете его работу на посту губернатора?

- У меня? У меня с ним официальные отношения. Как сказал губернатор, мы никогда не были и не станем друзьями. Я оцениваю его как человека безусловно незаурядного, человека, который имеет амбиции, но с большими комплексами и большими пробелами в образовании, которые он пытается сейчас лихорадочно восполнять и компенсировать это какими-то другими качествами. Губернатор, когда хочет, умеет выстраивать отношения с людьми, он обладает определенными навыками коммуникаций, у него есть определенный опыт жизни столичного человека. Ему вообще Москва дала многое, это в его жизни большой прорыв. Но его проблема состоит в том, что его считают человеком, который не всегда выдерживает слово. Более того, он признает только силу. Я не могу четко сказать - жулик ли губернатор, бесчестный ли он или нет. Есть ситуации, которые вызывают вопросы у многих людей. Я могу точно сказать, что господин Цуканов действует по правилам, которые ему определила федеральная власть, президент.

Я считаю, что среди главных его ошибок - он отдает приоритет в своем окружении преданным людям, нежели профессиональным. Ну, окружи себя людьми компетентными, более профессионально подготовленными по тем направлениям, которые они должны курировать. Ну, не надо набирать людей из Гусева! Если министр культуры - бывший зав клуба, то это о чем говорит?

Конечно, в правительстве есть профессионалы с прекрасным образованием, но они вынуждены изображать уровень Гусева - планку, которую определил губернатор. А должна быть планка хотя бы уровня Варшавы или Вильнюса.

- Вас часто критикуют ваши же коллеги по Облдуме за то, что вы достаточно энергично ругаете власть - на заседаниях парламента, на страницах «Новых колес», но одной критикой все ограничивается.

- Увы, оказавшись в областной Думе, я понял, что депутаты там далеко не главные люди. Думаю, даже спикер Марина Оргеева не может претендовать на звание «главного человека». Главное в Думе - это аппарат, в нём 130 человек, и это нонсенс. У нас 39 депутатов, и в моих интересах работает лишь один оплачиваемый парламентом помощник. Обратиться за помощью в тот же государственно-правовой отдел - это целый квест.

Депутат говорит, что его не устраивает, к примеру, то, как сверстан бюджет, в котором не предусмотрено денег на обустройство его избирательного округа, а ведь там масса проблем. Ему предлагают внести поправку в бюджет, но нужно ее оформить надлежащим образом. В переводе с русского на канцелярский — это означает, что я должен написать кучу бумаг с соблюдением всех требований думского делопроизводства: с нужным шрифтом, с отступлением от полей, ссылками, и все это должно быть строго протокольно оформлено. Я, конечно, этим занимался, поверьте, неоднократно. Но, когда дело доходило до заседания комитета, любую мою поправку отклоняли потому, что она якобы была составлена ненадлежащим образом. Прямо отказать – позорно, так что чаще ссылались на формальности. И когда я спрашивал, чем же занимается наш аппарат, мне отвечали, что меня это не касается. То есть это целый хоровод и карусель, аппарат Думы по команде начальства делает все возможное, чтобы не дать работать депутатам. А начальство – в правительстве.

- Но депутаты все же генерируют поправки к законам и они иногда даже принимаются.

- Если вы ложитесь под губернатора и получаете пост председателя комитета - то у вас оказывается в подчинении некий аппарат. И этот аппарат начинает выполнять ваши указания, они, естественно, контролируются членами аппарата. И так вся Дума, включая уборщицу, работают не на депутатов, а на губернатора. Сегодня Дума - это отдел областного правительства, даже не управление. В итоге на комитете неудобную поправку задробят, да ее даже не оформят надлежащим образом и она не попадет на голосование. Я серьезно говорю, что был случай, когда я приносил поправку и ее отклоняли потому, что она напечатана не тем шрифтом.

- Вы намерены еще раз избираться в Облдуму?

- А будут ли вообще выборы в России? Сегодня этого никто не может сказать. Лично я понял, что надежды на создание цивилизованного общества откладываются на многие годы. У меня были надежды, я верил, что Россия станет европейской страной. Я верил, что рационализм и экономика побудят власти России идти все-таки по цивилизованному пути, а не по пути разрушения страны.

- Когда вы решили создать газету, как вы пришли к сегодняшней тональности материалов: острых, обличающих, довольно резких по форме? Редакционная политика, которую вы выстроили, сделала «Новые колеса» окупаемым проектом?

- Я сразу хочу сказать, что я не бизнесмен, я - журналист. Способностей бизнесмена у меня нет. В нашей газете главный - это журналист. У нас вообще не такая газета, как принято, и, когда приезжают люди из Москвы, имеющие отношение к СМИ, они недоумевают: «А как это?». Начнем с того, что наша редакция - это квартира, я хотел, чтобы это был как дом, у нас люди работают по свободному графику, у нас нет казенщины, принятой в государственных изданиях. Каждый журналист - это личность и из этого я исхожу.

Возвращаясь к вашему вопросу, я отвечу, что жертвую интересами доходности для того, чтобы газета была живой, чтобы не превратиться в продавца бумаги или распространителя рекламы. Конечно, бизнес-элементы присутствуют и мы рады рекламе, которая может поддержать газету. Но когда стоит вопрос: или какая-то публикация, либо размещение рекламы — я отдаю предпочтение публикации.

В свое время к нам приехал Николай Власенко, было это в 2002 году. Он зашел с бутылкой Мартини Асти и коробкой конфет. Он сказал: «Игорь, ты извини, но мы не будем размещать у вас рекламу». «Почему?» «Мне позвонил мэр Калининграда и сказал, что, если компания «Виктория» рассчитывает на сотрудничество с городом - то она должна отказаться от рекламы в «НК»». Как я должен был поступить как бизнесмен? Я должен был встретиться с Юрием Савенко и сказать: «Юрий Алексеевич, давайте так: мы не пишем о вас ничего плохого, Власенко у нас продолжает размещать рекламу, может быть, даже в большем объеме». Но я так не сделал и у нас не стало рекламы «Виктории», и потом не стало рекламы многих крупных компаний. Вот и ответ на вопрос: бизнес это или нет.

Но это не значит, что мы всё можем публиковать. И это те случаи, когда дело касается безопасности конкретного человека — журналиста либо судьбы целой газеты.

- То есть в принципе исключена ситуация, при которой чиновник, политик, крупный бизнесмен приносит вам пачку денег и говорит: «Значит так, ты про это не пишешь!»

- Возможно, существуют такие стереотипы, но я отвечаю за нашу газету - такого просто не может быть. Один высокопоставленный чиновник, рангом значительно выше министра, спросил: «Сколько нужно заплатить?» Я отвечаю, что это невозможно. Он удивился: «Неужели ты деньги не берешь?» «Беру, но только у своего друга, у товарища, у человека, с которым я нахожусь в дружеских отношениях, и без каких-то условий». Были трудные времена и газете тогда помогали.

Вообще у нас очень маленький штат, газета черно-белая, к тому же мы стараемся, чтобы списание не составляло 50%. На данный момент это около 15%, а были времена, что списание было меньше 1%. Ответ на вопрос, почему газета жесткая - я всегда говорю, что люди хотят увидеть как это по настоящему, что это не просто набор знаков, это эмоции, боль.

- Тем не менее, можно вспомнить инцидент в 2011 году, когда «Новые колеса» вышли с пустой первой страницей.

-В мои руки попал документ, где было расписано финансирование избирательной кампании «Единой России», которое явно выходило за рамки, установленные законом. Мы написали материал, поставили его в номер и ждали, что в четверг газета появится в продаже, прямо перед выборами, перед голосованием граждан. Материалы мы передали в типографию. В среду вечером раздается звонок и звонит мне сначала господин Плюхин, руководитель избиркома. Он начал мне говорить, что я нарушаю закон и ссылается на конкретный материал в нашей газете. Он предложил мне снять материал. Я отказался. Затем звонит мне Цуканов и говорит: «Игорь, ты же понимаешь, то-да-сё». Я говорю, что это беспредметный разговор и выразил надежду, что мне не надо ждать полицию или ареста тиража. Он бросает трубку. На тот момент в кабинет губернатора уже были вызваны зам. прокурора, представители ФСБ и УВД. Я понимаю, что дело плохо и еду в типографию, а это уже вечер среды, когда газета должна быть отпечатана. Там уже стояли милицейские машины. Я позвонил Марине Васильевой (в тот момент советник губернатора по связям со СМИ, владелица холдинга, которому принадлежит типография, - прим. RUGRAD.EU), она ответила, что постарается что-то внятное ответить. В итоге она говорит, что будет действовать строго по закону, к утру я узнаю, что газета поступила в продажу и я увидел в каком собственно виде она поступила. Ну, что тут остается делать? Если писать заявление в полицию - то на кого? Писать на Марину Васильеву, на своих, так скажем, партнеров? Я понимаю, что они тоже заложники ситуации, мы опубликовали текст в следующем номере, уже после выборов.

- А зачем вы участвуете в торгах на право размещения материалов о деятельности региональных властей?

- До 2010 года наша газета принципиально не участвовала во всех этих вещах. В 2010 году я принял приглашение поучаствовать в торгах сначала от правительства, затем от горадминистрации и городского совета. Причина проста: как такого рынка газетного у нас не существует, соответственно, наши расходы увеличиваются, зарплаты у нас невысокие. Это был вынужденный компромисс, к тому же как бы это ни показалось странным, размещение контрактных материалов обеспечивает гарантии того, что газета будет распространяться. Мы не тупо публикуем материалы, которые пишутся пресс-службами, мне за них не стыдно перед гражданами. Грубо говоря, мы не облизываем в них власть. Мы ничего не показываем до печати и ничего не согласовываем, хотя должен сказать, что чиновникам не нравится стиль и содержание, не нравятся фотографии, выражения лиц. В нашем случае, возможно, они просто не хотят открытого конфликта и ищут какой-то такой компромисс.

- Вы согласны с мнением, что печатные СМИ постепенно умирают? Почему вы не пошли в интернет, не сделали «Новые колеса» полноценным электронным изданием?

- Насколько мне известно, ни одно из региональных изданий не рентабельно. Я не знаю, на какие средства они существуют, не мое это дело. У нас есть интернет-версия газеты только для ознакомления. Но делать его полноценным интернет-изданием я даже не пытаюсь потому, что это экономически целесообразно в цивилизованной стране, где есть такое понятие как уплата налогов, авторские права и нет Роскомнадзора с управлением по борьбе с инакомыслием (экстремизмом).

Мне кажется, что нужно заниматься чем-то одним. А интернет - это целый новый мир с совершенно другими законами. Погружаться в него, осваивать - у меня времени нет. Что касается отмирания печатных изданий, тут я с вами согласен, но только в контексте больших изданий с миллионными тиражами - «Комсомольской правды», «Аргументов и фактов». Они отмирают, это правда. Но опыт таких продвинутых интернет-стран, как Великобритания, Франция, Германия, США, показывает, что региональные, локальные печатные издания существуют, имея свой небольшой тираж. Заметьте, у нас в газете только местные новости, а раньше традиционно было, что в газетах, например, в «Калининградке», полстраницы было отведено на федеральные новости.

Текст: Елена Иванова