Кто заработал на Майдане, во сколько десятков раз выросли взятки перед падением «старой» Украины и о том, чего ждут киевляне сегодня? Об этом в репортаже Марии Пустовой.

Самолет Международных украинских авиалиний в Киев вылетает из Калининграда полупустым. Пассажиры следуют, преимущественно, транзитом — через столицу — в Москву, граждан России — двое: я и женщина с уставшим лицом, в длинной норковой шубе. Сразу после посадки она начинает шуметь — у нее пропал паспорт. Где там, в анархии киевской революции она найдет посольство и получит новый? Бортпроводник пытается утешить, но точного ответа, куда обращаться в Киеве, дать не может.

Персонал украинских авиалиний предупреждает: с первого марта обслуживание только за евро или доллары, гривны и тем более рубли к оплате на борту не принимаются. Зачем мне вообще понадобился Киев? Самое простое и честное объяснение — в условиях информационной войны важно увидеть своими глазами, что на самом деле есть, и чего нет.

Посадка. «Погода в Борисполе прекрасная», - информирует капитан. В самом аэропорту — малолюдно и тихо. Массовку создают люди в форменной одежде украинской погранслужбы. Их действительно очень много, но никаких лишних вопросов они не задают. После говорили, что ряд российских журналистов в Борисполе не пропустили на въезд. «Да я, если мне надо будет, любого могу по совершенно официальным основаниям не пропустить, - рассказывает Борис, сотрудник службы таможенного надзора Украины, - но стоп-лист какой-то для служебного пользования у пограничников есть, конечно», - добавляет он. «С другой стороны, ну не размахивай ты кофрами с аппаратурой и удостоверением союза журналистов, и всё будет нормально». Становится неловко: к сожалению, можно понять наличие этих стоп-листов — подача информации многими российскими СМИ далека от беспристрастной. Многих киевлян это раздражает до остервенения, но как же быть с декларацией прав человека и тем, что «каждый имеет право свободно придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей»? Впрочем, с публичными властями в Киеве всё не очень ясно и просто, но об этом ниже.

Транспорт между аэропортом и ближайшей станцией метро ходит идеально, в точке пересадки у меня просит зажигалку интеллигентного вида юноша с портфелем: «А вы из Борисполя? - Да. - Даже странно, нам по телеку сказали, что самолёты не летают, небо для россиян закрывают. - Неужели? - Ну да.. тут же у нас...война». Узнав, что я из России, юноша оживляется, интересуется наличием работы. «У... хорошо, а у меня вот брат семью кормит, ему удалось устроиться так, что он в Лондон постоянно летает. Он оттуда привозит валюту, меняет, получается выгодно. Но компания фармацевтическая, международная, сейчас мы боимся, что они совсем уйдут из Киева, и он потеряет место».

В центре города, у станции метро Театральная меня встречает Ольга Тимченко — сотрудник киевского бюро «Трансперенси-Интернешнл». Первым делом вручает журнал «Русский репортер». Я удивляюсь, почему репортер русский, а не «украинский» или, скажем, «киевский». «Да бросьте, у нас сейчас с репортажной журналистикой всё очень плохо, после того, как еще в прошлом году Курченко [Сергей Курченко — человек «из окружения Виктора Януковича»] скупил издания, и Forbes, в том числе, многие поуходили из прессы. - И где они сейчас? - Ну вот, есть в Фейсбуке сообщество «Люди Майдана», там девушка, она тоже работала журналистом, сейчас она уже несколько месяцев ведет блог, рассказывает о тех, кто принимал участие в протесте, общается с ними. - На волонтёрских началах? - Она мне говорила, что у нее есть сбережения, какое-то время еще будет этим заниматься».

Мы проходим 200 метров до перекрестка с легендарным Крещатиком — здесь и начинается то, что по новостям последних месяцев мы знаем как Майдан. По сути — это перекрытая баррикадами и заставленная армейскими палатками главная улица города, две площади и несколько переулков, к ним примыкающих. Территория, которая и сейчас, когда активные действия в столице закончились, а точка внимания «международной общественности» переключилась с Майдана на Крым, всё еще живёт по своим правилам. Назвать их правилами военного времени было бы не совсем верно, но близко к тому.

Заведения общепита на прилегающих к Крещатику улицах работают, как ни в чем не бывало. «Так же было и в дни Майдана», - поясняет Ольга. Сразу в коридоре бара стоят несколько молодых людей в камуфляже и армейских ботинках, которых легко можно принять за сотрудников охранного предприятия. При ближайшем рассмотрении 17-19-летние ребята оказываются активистами «Правого сектора». У них красивые молодые лица, воодушевленные, такие запоминаются надолго. Еще несколько таких же «форменных» девушек и юношей сидят за столиками в проходе. Похоже, им не приходится платить за кофе. В Киеве среди малого бизнеса принято поддерживать дело революции. «Когда был Майдан, помогали очень много. И кофе был не только от бабушек и сотрудников офисов, фирмы тоже помогали, биотуалеты организовали, все помогали, - говорит Ольга. - Сейчас правда, когда милиция из города ушла, было такое, что к одному бизнесмену знакомому пришли ночью неизвестные какие-то ребята в камуфляже, начали прессовать. Так он тут же звонит в штаб самообороны, говорит: «Я же Майдану помогал, что же это? Мне страшно, я уже и жену с детьми в подвал спустил». Тогда там разобрались самооборона подъехала, но те «прессовавшие» уже его оставили в покое».

Это замечание важно — в Киеве сейчас нет милиции или других официальных сил правопорядка. Говорят, что милиция появляется снова, но я лично ее не видела, хоть и искала. Ольга Тимченко и ее коллега Андрей Марусов рассказывают: еще с начала февраля жители Киева, обыватели стали собираться, самостоятельно координируя силы в отряды самообороны. Самооборона квартала, самооборона двора — в них вступают взрослые мужчины, которые выходят в ночное время на смены, патрулируют территорию. По рассказам очевидцев похоже на любительскую игру в дозоры. «Возвращаюсь вечером домой у подъезда группа мужиков стоит, одеты — кто как, пиво стоит. Спрашиваю, вы чего? Они говорят: «Да мы соседи твои, проходи, оборона у нас». И смеются», - делится впечатлениями киевлянин Андрей.

Самооборона Майдана — это совсем другой коленкор. Рукописные объявления о наборе в ее отряды висят на углах зданий сталинского ампира на Крещатике, на столбах, палатках. По вечерам, когда с Крещатика уходит волна праздношатающихся, туристов и журналистов, эти люди более заметны — новенький камуфляж, опознавательная бирка. Некоторые «дозорные» обмундированы защитными нагрудниками, щитами. В круглосуточном кафе «Кофе-тайм», выходящем на площадь Независимости, за столиком часто можно встретить сотников — руководителей отдельных групп самообороны. Они созваниваются с кем-то, отправляют людей на те или иные точки. У того сотника, которого замечаю я, на поясе — кобура с пистолетом. Оружие здесь не скрывают, напротив, носят так, чтобы было видно, у кого оно есть. Простые «самообороновцы» вооружены попроще — биты, у многих — улучшенной комплектации, с торчащими во все стороны гвоздями, полицейские дубинки, в том числе и телескопические, травматические винтовки. Наверное, в этих вооруженных формированиях царит жесткая дисциплина, но в ночное время в подворотнях вблизи Майдана не сложно встретить тех же самообороновцев с теми же битами в сильно неуставном состоянии, проще говоря — пьяных.

Опасен ли такой мирный протестант? - именно протестантами называют киевляне тех, кто активно участвует в «деле революции». - Не знаю. Мне не пришлось попадать в неприятные ситуации, но спокойствию такие встречи не способствуют. «Ой, да тут уже всё тихо, все настоящие майдановцы разъехались по областям», - рассказывает Ольга, провожая меня к гостинице. Навстречу нам тут же из-за баррикады, сложенной из арматуры и покрышек, выходят трое самообороновцев. «Слава Украине!», - выкрикивают они. «Героям слава!», - отвечают Ольга и Андрей из «Трансперенси». И замечают мне: «Тут спокойно, но отзыв ты на всякий случай запомни». Всё просто: слава Украине — Героям слава.

Погибшие при разных, в основном, не выясненных обстоятельствах 100 человек, включенных в число защитников Майдана, в центре Киева однозначно воспринимаются как герои: площадь у метро «Институтская», проходы вблизи гостиницы «Украина» утопают в цветах и фотографиях «Небесной сотни». От обилия мартовских тюльпанов и свечей здесь пахнет, как бывает иногда в круглую памятную дату на 1200 гвардейцев в Калининграде.

«На самом деле жертв, конечно, больше, - рассказывает утром на следующий день администратор гостиницы Владимир. - Никто не считает, сколько «беркутовцев», сколько тех, кто в больницах остался, а там такие... ну, точно не встанут» - «Вы первый, кто из тех, с кем я в Киеве говорю, упоминает про «Беркут», - замечаю я. «Да что там... всем нам прилетало. Неважно, с какой стороны. Я вон, на работу шел, в меня тоже стреляли. Резиновыми правда. Нет, не «Беркут», - торопливо замечает он, позволяя мне не задавать уточняющий вопрос. Оттягивает воротник серого свитера — на шее и выше ключицы видны затягивающиеся шрамы. «Вы доверяете новому правительству?», - спрашиваю его. «Смеешься?» - красноречиво вопросом на вопрос отвечает Владимир.

В оценках новой власти и том, как видит ее народ, с администратором отеля соглашаются и сотрудники «Трансперенси». Им, вообще-то, нельзя ничего политическое комментировать, но не говорить о политике в Киеве невозможно. Это не тот случай, когда все стали «диванными экспертами», но просто политика взяла и постучалась в двери каждого. Кому-то более настойчиво, кому-то менее.

Коалиционное правительство называют на Украине «кабинетом камикадзе» и «трехглавым драконом». Последняя метафора понятна — три лидера оппозиционных партий Виталий Кличко с «Ударом», Арсений Яценюк от «Батькивщины» и Олег Тягнибок со «Свободой».

Первая — чуть посложнее — суть, по словам моих собеседников, сводится к тому, что что бы переходное правительство сейчас ни делало, выйдет это им всё равно боком. Да и среди тех, что уже приняты, немало спорных. Андрей рассказывает: «Все говорят про резонансный закон о языках, у вас в СМИ он очень активно обсуждался, а ведь в те же дни под шумок были распущены конституционные судьи. Это у них, в частности, полномочия какие-то решения или постановы Рады отменять».

«Да я с октября говорил тем, кто был в авангарде, что нужно программу иметь, что делать, если всё произойдет. Но или не слышали, или сами не знали, что всё обернётся переворотом, но вот только месяца два как они пришли к выводу, что нужно что-то предпринимать», - продолжает Андрей Марусов. На встречу со мной он приходит сразу после аудиенции у министра экономики. Общественников, работавших по линии борьбы с коррупцией, по экономическим проектам, министерства сейчас активно приглашают для консультаций. «Это принцип окна открытых мнений. Два месяца будут внимательно спрашивать, а потом опять, закроют. И тут задача успеть попасть в это окно, потому что потом будет сложно что-то вообще предпринять», - рассказывает один из авторов антикоррупционной стратегии Украины. Именно тотальная коррупция, по мнению и Ольги и Андрея, стала основной причиной того, что на Украине «рвануло». «Размер откатов рос со времени «Померанча» (так называют «Оранжевую революцию»), при Ющенко он вырос в 30 раз, а при Януковиче — в 60. В отдельных отраслях, в строительстве в Киеве, например, тарификация взяток выросла в 100 раз за последние годы. Я разговаривала со строителями, они за год на взятках теряли миллиарды. Не гривен, долларов», - сообщает Ольга.

Многие из тех, кто играл по-крупному, успели уехать еще до двадцатых чисел февраля. В этом числе и руководитель государственного ведомства по налогам и сборам, в структуру которого включена и таможня Украины. «Мы во время Майдана работали, но так, без руководства, - делятся сотрудники управления. - На западной границе так вообще никакого контроля в это время не было». Аналогичная ситуация и в мэрии Киева — первые и даже вторые лица в массе своей просто исчезли, написали заявления по собственному желанию. Со слов киевлян, городские, да и государственные системы работают в большей степени по инерции. Система в один день или месяц не рушится - существует определенный запас прочности.

У тех, кто остался в палатках на Крещатике и площади Независимости, есть определенный запас провианта, дров и терпения. На вопрос, зачем там остаются люди и сегодня, почему не расходятся собеседники отвечают: «Правительство, Рада отчитываются перед Майданом. По воскресеньям проходит вече. И если они расскажут что-то, что пойдет в разрез с их позицией...» - говорит Ольга. А что дальше — не понятно. Пойдут ли штурмовать администрацию в очередной раз? - «Да, наверное, пойдут».

Но это вопрос вероятности, хотя обстановку в Киеве не располагающей к такому развитию событий не получится при всем желании. Слишком часто за два дня пребывания там мне задавали вопрос: а ты бы могла прожить на 350 долларов в месяц? - это средняя зарплата киевлянина. - «Вот и мы не можем», - уточняли собеседники.

Маловероятно, что зарплаты здесь взлетят после Майдана вслед за ценами, которые выросли на 15-20% с начала года. Маловероятно, что как бы не изменилась публичная власть в кабинетах на Грушевского, те люди, которые имеют реальную силовую власть сегодня — те самые, с битами, травматикой и огнестрелами с легкостью от нее отказаться. Поиск компромисса обещает быть нелегким. Правда пока, по сути, никто компромисса и не ищет: есть Майдан, есть публичная политика. Последняя в большей степени существующая в формате ТВ, есть совершенно отдельная реальность — виртуальная страна в отображении масс-медиа. Российских, украинских и европейских.

Майдан ноября-февраля 2013-2014 года можно назвать крупнейшим реалити-шоу современности. Журналисты сделали частному аппарт-отелю, в котором остановилась и я, за несколько месяцев годовую прибыль. С крупными гостиницами «Украина», «Днепр» - похожая история, операторы снимали протест и столкновения из открытых окон или с балкона.

Вопрос о сценаристах этого, как и любого другого реалити-шоу остается не то что бы открытым. Просто тревожно, что по всем законам жанра Show must go on.

Текст: Мария Пустовая.