RUGRAD.EU разобрался в том, как устроен бизнес в областных колониях, кому есть смысл в них входить, и что нашли в Колосовке янтарщики.

В небольшой, слабо освещенной комнате два парня двигают массивные металлические мангалы. В углу негромко играет «народная» музыка - «Рюмка водки» Григория Лепса. Мелькая бирками на робах, они пробираются к центру склада, где стоит самый изысканный из мангалов, чтобы продемонстрировать его фотографу. Эти парни — осужденные колонии-«девятки» на Советском проспекте, занятые на собственном производстве колонии. «В сентябре мы планируем начать продавать свои мангалы через сеть «Домострой», а там и монополистами на этом рынке легко стать», - шутит один из чиновников колонии.

На «собственное производство» приходится порядка 25% от всей производимой на территории колонии продукции. Остальное выпускают 12 фирм по контрактам с колонией. В сентябре ждут крупного заказчика, который должен разместить здесь производство велосипедов.

Бизнес в колониях устроен специфическим образом. Если ты хочешь что-то произвести, то привозишь оборудование, материалы, своих специалистов и заключаешь договор оказания услуг с колонией, которая гарантирует своевременно представлять заключенных в качестве рабочей силы и производить продукцию по номенклатуре. При этом в стоимость своих услуг колония закладывает и прибыль в пределах 8-10%. Хотя в хорошие месяцы планка может достигать и 20%.

Не лучшие люди

Замначальника «девятки» Алексей Силко говорит, что одно человеко-место стоит компании, входящей в зону, 13-16 тыс. руб в месяц. «Туда входит заработная плата осужденных, накладные расходы по содержанию цеха, электроэнергия, содержание гражданского персонала и прибыль, которая будет тратится на приведение в порядок остальных зданий. «На улице» у вас меньше чем за 20 тыс. руб. в месяц рабочий работать не будет. Здесь же в полтора раза меньше», - размышляет Силко.

Впрочем, у «медали» есть и вторая сторона. «Нужно признать, что в колонии попадают не самые лучшие люди, у многих неоконченное среднее образование. Есть и те, у кого только начальное. Так что предпринимателям не получится сэкономить на гражданском персонале, который должен обучать заключенных конкретным видам работ», - рассказывает один из чиновников колонии. Более 20% осужденных в женских колониях - цыгане, которым в тюрьме комфортнее, чем на воле.

По мнению министра промышленности Дмитрия Чемакина, в колониях имеет смысл размещать довольно узкий спектр производств, где не требуется квалифицированный труд. Даже производства конвейерного типа не всегда поставишь. «Мужчины очень плохо работают на конвейере. Поэтому мужские колонии рассматриваются с точки зрения индивидуального труда: металлообработка, металлорезка, сварка, литье. Мужчины проявляют себя там, где есть творческая составляющая», - отмечает Дмитрий Чемакин.

«Могу работать, а могу не работать»

Вторая проблема — это низкая мотивация. На руки заключенный, как правило, получает порядка 25% от заработанного. Остальное идет в основном на погашение ущерба от совершенного им преступления. Полученные деньги можно тратить в тюремном магазине или копить. «Производитель ставит задачу по увеличению производительности труда, скажем, с 10 до 15 операций в минуту. Для работодателя это огромная разница в производительности труда, а для работающего человека — это работать в полтора раза больше, но зачем? Как в анекдоте: «Будешь рано просыпаться, завтракать, приходить на работу...» - «Но зачем?! Я и сейчас просыпаюсь, завтракаю и прихожу на работу», - говорит Дмитрий Чемакин. Отчасти с ним согласно руководство колоний. «Бывает и такое, что низкая производительность труда. Но для этого и нужно приглашать гражданский персонал, который бы мог стимулировать, ведь они отвечают за загрузку осужденных, распределяют нагрузку и учат. А нам уже говорят, что тот или иной осужденный не подходит на тот или иной вид работ, и его нужно поменять. <...> Заключенные, как и люди на улице, относятся к работе по-разному. Есть те, которых не выгонишь с работы, а есть лентяи. Вот считается, что в колониях у нас рабский труд. Но здесь ведь каждый личность, как и везде. Одни хотят работать, другие — нет. Я от себя могу сказать, что всех желающих у меня трудоустроить пока не получается. Нет возможности», - говорит Алексей Силко.

По данным УФСИН по Калининградской области, в среднем по колониям региона трудоустроено 22% осужденных, или 798 человек. Они работают в 6 центрах трудовой адаптации на территории колоний и произвели в 2012 году продукции на 95,3 млн руб.

Главная гордость «девятки» - это производство отводящих систем «Балтвент». Как правило, именно на него пускают посмотреть журналистов. В средних размеров цеху одновременно работают прядка 100 заключенных и гражданских. Визуально их не сразу отличишь. «А ты смотри на бирку. Если есть, то заключенный, если нет — то гражданский», - советует один из сотрудников колонии. На сложных станках преимущественно работают гражданские. Ручную резку или набивку дымоходов утеплителем выполняют заключенные.

У «Балтвента» с колонией сложился неплохой союз. Имея, по данным сайта компании, одну производственную площадку, и пока только задумываясь о строительстве отдельного завода, «Балтвент» контролирует 9,9% российского рынка дымоходов из нержавеющей стали (по данным исследования агентства B2B Research, - прим. RUGRAD.EU) и является самым крупным игроком на нем (российские игроки контролируют порядка 70% рынка, остальное — импорт).

Янтарный «кластер»

Янтарщики довольно давно нашли общий язык с УФСИНом. В колосовской женской полонии работают три компании - «Амбер плюс» янтарного «барона» Виктора Богдана, «Русский янтарь» и предприниматель Зайцев. Общее число занятых у янтарщиков заключенных составляет порядка 120 человек, или 80% работающих заключенных. Производство «Амбер плюс» в колонии замысловатым не назовешь: несколько небольших, но светлых комнат, в каждой из которой сидит по 7-8 девушек и «кусает шарик». Под песни Елены Ваенги из небольшого магнитофона на подоконнике заключенные сравнивают кусачками янтарные камни до шарообразной формы и складывают в пластиковые баночки.

В соседнем крыле расположились просторные швейные цеха с большими окнами. Заглядывая в них, ловишь себя на мысли, что не везде на свободе бывают такие условия. Надо сказать, что для человека, не бывавшего в колониях, «Колосовка» по «условиям содержания» больше походит на что угодно, но не на тюрьму. В категориях стереотипных представлений по качеству отделки это скорее дешевый санаторий. В главном холле наряду с мощными колоннами и немецкой мозаикой привлекает внимание надпись большими красными буквами во всю стену: «Об уровне цивилизации народа можно судить, когда открываешь ворота его тюрем». Подпись — Ф.М.Достоевский. Может, из-за этой надписи в Колосовке 100%-я загрузка всех производственных мощностей.

«Наши люди сидят»

Сбытом собственной продукции колониям гордиться не приходится. С введением конкурентной системы госзакупок с этим возникли сложности. Предлагать цены ниже частников, гарантируя качество, колонии не решаются. В результате компания с загадочным названием «Содружество» выигрывает заказ Минобороны на пошив военной формы, фактически же форму шьют в женской колонии в Колосовке, а «Содружество» просто проводит расчеты. «УФСИН нам в свое время предлагал загрузить места исполнения наказаний госзаказом. Они делают песочницы, металлоконструкции, скамейки, то есть многое из того, что нужно муниципалитетам для благоустройства. Но потом эта возможность закрылась, и ни муниципалитеты, ни область не смогла закупать товары у конкретного поставщика, а выходя на открытые конкурсы, УФСИН проигрывал», - отмечает министр промышленности Дмитрий Чемакин.

В самом УФСИН в первую очередь рассчитывают на помощь областного бюджета. «ФСИН ведь не коммерческая организация. У нас нет денег на закупку производственного оборудования», - поясняет сотрудник областного управления. Впрочем, региональное правительство тоже вроде не филиал «Газпрома». «Но ведь в тюрьмах-то наши люди сидят», - с улыбкой парирует Николай Мурашов из областного минпрома, и с ним не поспоришь. До начала двухтысячных калининградцев этапировали на «отсидку» в «большую» Россию, а теперь действительно сажают «дома», и каждый по закону должен быть обеспечен работой.

«В Татарстане КАМАЗ через свои юрлица размещает заказы на УФСИНе. В Кировской области и Карелии в колониях заняты, начиная от лесоповала до готовой бумаги. В отдельных колониях делают тормозные колодки для составов РЖД», - рассказывает сотрудник калининградского УФСИНа, как будто намекая, что сначала область должна помочь с элементарной производственной инфраструктурой, а потом и «крупняк» подтянется.

Не лучшее время

В областном правительстве убеждены — промышленная загрузка колоний не будет расти, пока в регионе остается много пустующих производственных площадок. «Сейчас есть производственная площадка у «Телебалта», у «Янтарной Ариэли» и у других компаний, которые на спаде интереса к свободной таможенной зоне борются за инвестиции в площадки, построенные в 2000-х, когда массово использовались льготы ОЭЗ. «Телебалт» ищет заказы и УФСИН ищет заказы. Вероятно, что обычный предприниматель в первую очередь пойдет на свободные площадки», - рассуждает министр промышленности Дмитрий Чемакин.

Три года назад компания из Санкт-Петербурга привлекла осужденных из озерковской колонии-поселения к разбору купленных ею старых цехов и строительству новых зданий. Как говорят в областном минпроме, опыт получился позитивным, но тем не менее, на построенный завод наняли гражданских. Исполнительный директор «Янтарного союза» Ольга Глинская объясняет: «Вот вы бизнесмен и организовали какое-то хорошее дело. В любой момент вы можете уволить всех своих старых сотрудников, набрать новых и обучить их. Вы распоряжаетесь и даете им указания. Но когда вы приходите в режимное учреждение, вы приходите сюда по договору подряда. На воле вы ищете и подбираете специалистов. Здесь же сидят те, кто как-то сел».

Тем не менее, в Калининградской области довольно успешно работают все 6 центров трудовой адаптации при колониях, где удалось запустить разнопрофильные производства — от пластиковых окон и мешков для сахара до тротуарной плитки и газосиликатных блоков. Просто нужно признать, что бизнес за решеткой - это бизнес не для всех. Но те, кто попал в систему, покидать ее не спешат. Покидают ее те, кто теряет рынок сбыта, но к тюрьмам это отношения не имеет.

Текст, фото: Вадим Хлебников