О том, каковы шансы калининградских продовольственных предприятий открыть продажи в Китай, чем помогает и чем вредит бизнесмену политический статус и почему так не хочется возвращаться в 90-е RUGRAD.EU рассказал экс-министр сельского хозяйства области и член совета директоров компании «ОВА» Андрей Романов.

- Недавно Вы высказали идею о том, что точкой роста калининградских производств мог бы быть экспорт продуктов питания в Китай с использованием обратного контейнерного потока, которым сюда завозятся машинокомплекты того же «Автотора». Как это должно сработать?

- Логистический поток и наличие свободных контейнеров — это вторично. Первично то, что Китай становится основным потребителем многих товаров, в том числе и продуктов питания. За эти рынки нужно уже сейчас начинать бороться. Что греха таить, нас там никто не ждет. И это касается любых рынков. Производится ли конкурентоспособная продукция в Калининградской области? Да. Я могу назвать 4 основные позиции, которые бы могли конкурировать: рыбные консервы, мясные консервы, мука и бутилированное растительное масло.

Начиная изучение данного вопроса, не нужно думать, что поставки будут сразу завтра или в следующем году. Это процедура унификации сертификатов, ветеринарных и фитосанитарных документов, которые бы позволили начать работу. Но если мы сегодня это не начнем делать, то и через 5 лет нас там не будет.

По каждой из названных мной позиций есть свои минусы и плюсы. Например, производство муки. Мы являемся экспортерами зерна, но муку в области фактически не производим, потому что строить большой завод для внутреннего потребления области нецелесообразно. Маленький завод будет неконкурентоспособен по сравнению с крупными предприятиями, которые есть в России или в той же Литве. То есть нужно понять рынок сбыта и под него здесь готовить производство. Зерно калининградские аграрии производить уже научились. Бывают годы, когда больше или меньше производится зерна, но такие колебания есть на всех рынках.

- Что нужно для того, чтобы открыть для калининградских продовольственных товаров Китай?

- На сегодняшний день сотрудничество между Китаем и Россией по животноводческой продукции практически отсутствует. Китай в Россию ничего не поставляет, и мы ничего не поставляем. Хотелось бы, чтобы эту тему начали обсуждать на самом высоком уровне. Также необходима сертификация нашей продукции и проведение аттестации наших предприятий контролирующими органами Китая.

- Вы полагаете, что Китай не будет сопротивляться?

- Думаю, у них будут какие-то свои встречные предложения. Это предмет переговоров по определению правил игры на этом рынке. Нужно понимать, что Китай — это 1,5 млрд. населения, которое нужно накормить. При этом Китай объявил, что следующие 5 лет будут периодом роста уровня жизни, и это напрямую связано с ростом потребления всех видов продукции. Они не сумеют только за счет своего производства это потребление закрыть, и они это понимают.

- Насколько реализуемой Вы считаете обозначенную вами возможность?

- Я могу так ответить: если мы получим возможность экспорта, то в течение года мы готовы наладить поставки. Причем у нас есть китайские партнеры, с которыми эти вопросы уже обсуждались, и они в поставках заинтересованы. Наша продукция на китайском рынке известна.

- А проблем с таможенными тарифами не возникнет?

- Те виды продукции, которые я назвал, экспортными пошлинами не облагаются, поэтому проблем быть не должно. Правда, в прошлом году было ограничение на экспорт муки, связанное с климатическими условиями в России. Но подобные ситуации достаточно редки, и я считаю, что в дальнейшем не будет таких ограничений.

- Насколько я понимаю, консервы и соевые продукты будут производиться у нас по-прежнему на основе импортного сырья, завезенного беспошлинно?

- Сейчас в мире идут процессы специализации, и в ближайшее время мы не готовы начать производить сою в России или в Калининградской области в необходимых объемах. Так что здесь мы по-прежнему будем ориентированы на внешние рынки. По мясу ситуация другая. По выращиванию свинины у нас сегодня есть и технологии, и специалисты. Крупный рогатый скот — это более сложная тематика. Например, недавно я был неделю в Германии, где смотрел, как они в сопоставимых с нашими климатических условиях занимаются мясным скотоводством, и там тоже все непросто. У них продукт получается по сравнению с продукцией Южной Америки с более высокой себестоимостью. Поэтому нужно искать свои ниши и входить в рынок с конкурентоспособной продукцией.

- Вы затронули тему себестоимости сельхозпродукции. Недавно региональный минсельхоз озвучил разницу в себестоимости нашей продукции с соседними государствами. Оказалось, что себестоимость производства килограмма говядины у нас в два раза выше, чем в Литве, и в 2,4 раза выше, чем в Белоруссии. Почему так происходит, новый министр сельского хозяйства сказать не смог. Может, Вы знаете?

- Я не считаю, что есть такая разница в себестоимости, тем более с названными странами. Такая разница себестоимости по крупному рогатому скоту у нас может получится разве что с Южной Америкой. Однако у нас есть одна действительно серьезная проблема, которая называется производительность труда. Она у нас в 3,5-4 раза ниже, чем в Европе, и почти в 5 раз ниже, чем в США. Это, конечно, сильно влияет на себестоимость. Поэтому мы в нашей компании делаем ставку на применение передовых технологий и систем управления, которые позволят сделать конкурентоспособный продукт не только на российском, но и на мировом рынке. И, в принципе, это получается, и не только у нас. Предприятия, которые занимаются производством свинины, появившиеся в последнее время в области, тоже имеют хорошую себестоимость и могут конкурировать. По молоку я сравнил показатели нашего хозяйства и хороших немецких хозяйств, и мы им проигрываем пока по себестоимости, но не смертельно. Разница где-то 8-12%, причем мы видим, что у нас еще есть резерв снижения себестоимости. Плюс у нас есть преимущество в дешевых энергоносителях и удобрениях.

По крупному рогатому скоту пока ничего сформулировать не могу: не считается у нас экономика. Нужны очень большие инвестиции, поэтому этот проект мы пока изучаем, но к нему близко не подошли. Может быть, при подготовке данных, о которых Вы говорите, принимались в расчет хозяйства с нулевой механизацией, и поэтому получилась такая разница.

- Говоря о себестоимости, мы как-то упускаем вопрос коррупции...

- Я думаю, что сейчас (во всяком случае, в последние годы) сельское хозяйство было отраслью, где любого инвестора с удовольствием встречали. Так что сельское хозяйство - самая низкокоррупционная отрасль из всех отраслей нашей экономики.

- И все-таки Россельхознадзор в различных, в том числе и правительственных рейтингах попадает на первые места по коррупциогенности.

- Основная задача Россельхознадзора — это контроль за внешними границами РФ и мониторинг грузов при импорте и экспорте. Поэтому если брать сельхозпроизводство внутри страны или области, то Россельхознадзор особого влияния не оказывает. У них есть еще ряд полномочий, но по своему опыту могу сказать, что не сталкивался с большими проблемами, связанными с влиянием данного ведомства на непосредственно производство сельхозпродукции. Считая рейтинги, эксперты скорее всего принимали во внимание как раз контроль при импорте и экспорте.

- Наверное, неправильно исключать вопросы импорта и экспорта, обсуждая их в Калининградской области.

- У нас проблем с отгрузкой продукции не было. Да, были какие-то рабочие моменты, неувязки, нестыковки. В любом случае Россельхознадзор, как любая контролирующая структура, вызывает массу нареканий, но сказать, что из-за него мы бы не стали инвестировать в сельское хозяйство и не рекомендовали это делать другим, я не могу. Есть миллион других причин, которые на нас влияют в большей степени.

- Может быть, у вас не было проблем, потому что вы большие. Когда-то Вы возглавляли министерство, это могло определенным образом влиять на лояльность контролеров в отношении компании «ОВА»?

- Когда я был министром, мы получали обращения от сельхозпроизводителей. Мы тогда всегда собирали представителей Россельхознадзора, министерства и хозяйствующих субъектов, и старались все эти вопросы решать, как мне кажется, достаточно цивилизованно. Наверное, какие-то нарекания и вопросы у нас будут. Но если вы сегодня спросите производителя сельхозпродукции, то он вам скажет, что у него куда больше претензий к гаишникам, которые тормозят сельхозтехнику и заставляют ее мыть или чинить габаритные огни, чем к Россельхознадзору.

- Здесь можно вспомнить случай семьи Клюйковых. Когда Елена Клюйкова была министром, у страховой компании «Айни», которой руководил ее супруг, не было проблем. Когда она министром быть перестала, по ее собственным словам, произошел рейдерский захват компании. Получается, что приход менеджера или владельца бизнеса во власть риски ведения бизнеса ощутимо снижает. И наоборот, уход из власти делает ведение бизнеса в России более проблематичным.

- Многие рассматривают приход во власть как возможность лучше защитить свой бизнес. Мне кажется, что это оказывается заблуждением. С приходом во власть действительно расширяется круг общения и появляется понимание точек принятия тех или иных решений. Но с расширением этого круга обстановка становится более враждебной. И выяснение, где здесь плюс, где минус, могло бы стать предметом неплохого научного исследования. Кроме того, чем более цивилизованно ведется бизнес, тем меньше он зависит от политического влияния, и потеря политического статуса его владельца не приводит к серьезным последствиям, когда бизнес разваливается. В случае, который Вы упомянули, как мне кажется, ситуация бы развивалась таким же образом, если бы политический статус человека не поменялся.

- Недавно Вы участвовали в выборах депутаты областной Думы. Зачем вам это было нужно?

- Тогда уже нужно спрашивать, зачем я согласился стать министром. Есть какие-то системные вопросы, которые невозможно решить в рамках одного конкретного предприятия и даже холдинга. Эти решения возможны только на государственном уровне. Хотелось бы, чтобы решение этих вопросов сдвинулось. Именно поэтому и принял предложение участвовать в выборах. Участвовал в предвыборной работе достаточно активно, что считаю положительным опытом — был большой круг общения непосредственно с жителями Полесского, Славского, Черняховского районов (хотя до этого тоже много ездил по области, но тогда в основном встречался с руководителями и специалистами).

- Но в Думу Вы не прошли...

- Проголосовали так, как проголосовали. Результат оказался хуже, по сравнению с другими избирательными округами, поэтому и не прошел.

- А у Вас не возникало идеи идти на выборы не от партии «Единая Россия», а самостоятельно?

- Изначально не думал об этом. Когда поступило предложение от действующего губернатора в той конструкции, в которой поступило, мне оно показалось достаточно интересным. Над тем, чтобы менять эту конструкцию, честно говоря, не задумывался.

- Губернатор Николай Цуканов уже пропустил срок обещанной презентации проекта нового закона о статусе Калининградской области. Изначально он говорил, что объявит о результатах работы в этом направлении в сентябре. У Вас, как у бизнесмена и человека, вхожего в кабинеты региональной власти, уже есть представление о том, каким будет этот новый закон?

- До последнего времени регион развивался за счет особой экономической зоны, которая давала таможенные преференции. Отмена напрямую этих таможенных преференций не будет компенсирована снижением административных барьеров, отменой налога на прибыль и налога на имущество. Прибыли не будет, налог на имущество небольшой, да и кто будет решать вопросы административных барьеров, если потока, проходящего через эти барьеры, не будет? Поэтому нужно принять принципиальное решение, что будет после того, как переходный период закончится. Мы закрываем предприятия и на их базе решаем вопросы развития новых отраслей экономики и позиционируем их на экспорт? Нужен принципиальный ответ именно на это вопрос. И тогда исходя из этого нужно выстраивать политику нового закона или подзаконных актов действующего закона об ОЭЗ. Что сегодня делать предприятиям, которые работают в условиях переходного периода? Им уже нужно дать какой-то знак. Это до 70 тыс. рабочих мест — существенная часть экономики. Когда знак будет дан, я смогу дать какие-то предложения по развитию экономики, а пока это бесполезно.

- А кто должен дать этот знак, Эльвира Набиуллина?

- Федеральный центр должен дать знак, рассматривать ли вообще такой сценарий. Это должен быть четкий, однозначный ответ, который бы в дальнейшем уже не нужно бы было обсуждать. Если считать этот вопрос закрытым — не будет продлеваться переходный период, то нужно смотреть варианты развития предприятий, ориентированных на другие рынки, принимая во внимание, что мы теряем 70 тыс. рабочих мест и это приводит к определенному напряжению в области.

- Исследования экспертов РЭШ показали, что успешно занимаются экспортом из России прежде всего очень крупные компании, выстроить которые с нуля в Калининградской области едва ли возможно, тем более в такой сжатой перспективе и при продолжающейся ситуации высокой неопределенности. Вы, конечно, рассуждаете в плоскости сельскохозяйственного экспорта, но перспективы вот так просто взять и начать экспортировать машины или электронику в Европу, кажутся, мягко говоря, очень туманными.

- Радоваться нужно, что мы хоть что-то уже можем экспортировать, хотя бы из отрасли сельского хозяйства. Для многих стран сельскохозяйственная продукция – это основной объем экспорта. 10 лет назад это казалось несбыточной мечтой. Сегодня мы об этом говорим конкретно, серьезно и у нас такие возможности есть.

- А как Вы оцениваете инициативу областного минсельхоза о немедленном строительстве на счет регионального бюджета овощехранилища?

- Овощехранилища в области нужны. Но лично я бы пошел другим путем: подготовил бы программу, в которой строительство овощехранилища частными предпринимателями частично субсидировалось за счет средств, предусмотренных сегодня на строительство овощехранилища в бюджете. В таком случае была бы создана и конкурентная площадка, и удалось бы оптимизировать бюджетные расходы.

- Как Вам кажется: новое региональное правительство решило строить овощехранилище за бюджетный счет, потому что только так можно получить быстрый результат?

- Да.

- Областной минсельхоз сегодня уверяет, что вложение 200 млн руб. в овощехранилище приведет к снижению розничных цен в будущем. Но ведь никто не отменял такого экономического эффекта как «жесткие цены». Джон Кейнс когда-то говорил, что «безумные цены могут держаться на рынке дольше, чем думает большинство». Иначе говоря, кажется ли Вам, что строительство овощехранилища на самом деле приведет к снижению цен?

- Цены будут определяться текущими рыночными ситуациями. Наличие овощехранилища позволит не оказываться в ситуации, возникшей в прошлом году, когда в октябре-ноябре наша продукция сдавалась относительно задешево, а потом извне в апреле-мае покупалась задорого. С помощью овощехранилищ можно выровнять рынок, но сказать, что цена будет ниже, нельзя. Цена будет рыночной.

- То есть строительство овощехранилища, в конечном счете, позволит увеличить маржу определенных сельхозпроизводителей?

- Дай бог, если так будет, потому что маржинальная доходность непосредственно у сельхозпроизводителя не очень большая. А то, что у нас розничные цены по некоторым позициям выше, чем в Европе, это, конечно, расстраивает.

- А кстати, почему так получается?

- У нас нет еще нормально налаженных торговых связей, и нет той конкуренции на уровне торговли и оптовиков, которая есть в других странах.

- А в каком звене продовольственных поставок у нас проблемы с конкуренцией?

- Глобального ограничения конкуренции сегодня нет, но войти в любую сеть при этом достаточно сложно. Там правила единые для всех, но понятно, что эти правила для крупного игрока более приемлемы, чем для мелкого сельхозпроизводителя. В течение нескольких последних лет мы ставили вопрос по укрупнению, по организации кооперативов и развитию прямой торговли от производителя к потребителю. Эта работа должна быть продолжена в любом случае.

- И с торговыми сетями не нужно ничего делать?

- Сегодня есть закон о торговле, и в моем понимании, он достаточно хороший. Но для того, чтобы этот закон начал в полную меру действовать, нужно, чтобы этот закон выполняли все участники рынка. Если кто-то его не исполняет, то должны привлекаться соответствующие структуры — ФАС, прокуратура и т. д. Этими инструментами пока не все научились пользоваться. Я думаю, что пройдет время, этими инструментами научатся пользоваться, и мы получим нормальный рынок.

- А где сегодня в исполнении закона о торговле есть искажения?

- Не совсем корректный вопрос, потому что отвечая на него, я должен привести конкретные факты и доказательства. Поэтому отвечу так: в моем понимании, такие искажения могут быть в условиях оплаты за продукцию и вхождения в ту или иную сеть.

- То есть бонусы, которых быть не должно?

- Да, они могут быть.

- Какова доля компании «ОВА» в сбыте консервной продукции на общероссийском рынке и в калининградском производстве консервов?

- Доля от общего объема производства консервов в Калининградской области у нас где-то 50%. Доля в РФ более 20%.

- Ваша компания входит в число, тех кто закроется в 2016 году если переходный период не продлят?

- Мы будем бороться за то, чтобы продолжить нашу деятельность

- То есть бороться за продление переходного периода?

- Нет, чтобы наша эффективность после отмены переходного перехода была высокой, и мы были конкурентоспособны на рынке.

- Вы пользуетесь льготами двух режимов — освобождение от уплаты таможенных пошлин с одной стороны и освобождение от налога на прибыль и имущества, как резидента ОЭЗ, с другой?

- Одним.

- А насколько справедливым Вы считаете использование двух льготных режимов одновременно, когда кто-то рядом использует один режим?

- Скажу так: мы такой механизм не использовали, использовать не планируем и даже не рассматриваем такую возможность. С другой стороны, если это в рамках закона, то любой бизнес стремится к оптимизации всех процессов. Это правильное движение бизнеса, и бизнес был бы плохой, если бы эту возможность не использовал. Почему мы не стали использовать этот механизм? Новый закон предполагал большие инвестиции для получения статуса резидента ОЭЗ, а мы на момент принятия закона свои объемы производства уже сформировали и инвестиций не планировали.

- За кого будете голосовать на думских выборах?

- За «Единую Россию».

- Вы не член партии и все равно будете голосовать за партию власти? Почему?

- Потому что я не вижу альтернативной силы, которая бы, во-первых, могла сохранить порядок в стране, и, во-вторых, продолжать развитие страны. Вот вам сколько лет?

- 25.

- Когда я приехал в Калининградскую область в 1997 году, мне было 26 лет. И я очень хорошо помню, что было тогда со страной и в каких условиях мы жили. Я туда не хочу. Хочу ли я жить, как в Европе? Да, хочу. Но я понимаю, что за один скачок мы этого не сделаем. Нужно пахать и пахать. А то мы часто говорим, что у нас все плохо, но предприятия не могут найти людей, которые бы работали. Средняя зарплата в экономике на начало года была 18 тыс. руб. в месяц — 600 долларов. В 1997 году работали за 50-100 долларов. Прошло 14 лет, движение есть, а мы все недовольны. Может быть, это и правильно, что недовольны, но нужно и свои усилия прикладывать.

Я помню, как наша страна зависела от предоставления транша МВФ, и все по радио слушали, как идут переговоры, понимая, что от этого зависит выполнение всех социальных обязательств. Сейчас мы имеем одни из самых стабильных финансовых показателей в мире.

Да, мы не пошли по пути наращивания социальных расходов, как это делали многие страны Евросоюза (например, Греция, Португалия и т. д.), и уровень жизни у нас сейчас ниже. Но любой думающий человек понимает, что жить не по средствам – это неправильно, и самое главное, бесперспективно.

Многие люди, с которыми я встречаюсь, и которые 10 лет назад приезжали в Калининград и приезжают сейчас, видят, что есть серьезные изменения инфраструктуры, бизнес-климата, что появились конкурентоспособные предприятия, причем не только на российском, но и на мировом рынке. А мы же всего этого как-то не ощущаем и ко всему происходящему относимся негативно. Наверное, вся проблема в большой разнице доходов бедных и богатых слоев населения. Во всяком случае, это, на мой взгляд, основная причина недовольства, которой стоит позаниматься и посмотреть, как ее решить.

- Экономист Оливье Ледуа как раз недавно высказался на этот счет. Он сказал, что при демократии игнорируется мнение до 50% населения, и это довольно много, но мнение остального населения принимается в расчет в полной мере. При этом при диктатуре, к которой с некоторыми оговорками можно приравнять нашу «суверенную демократию», игнорируются интересы почти 100% населения. Вам не кажется, что в этом все дело?

- Мне так не кажется. За 10 лет ни в одной отдельно взятой стране не возможно быстро провести экономические реформы, и чтобы сразу 50% населения остались этими реформами довольны. Более того, любая реформа направлена на изменение устоявшегося порядка, а любому человеку буквально на генетическом уровне нужна стабильность. Поэтому любая реформа, как правило, воспринимается плохо. Мы просто должны пройти определенный этап развития, чтобы ликвидировать имеющуюся сегодня дифференциацию доходов населения.

Что касается вопроса о диктатуре, то я считаю это вообще некорректным. Я глубоко изучал период диктатуры пролетариата, которая фактически длилась в нашей стране более 70 лет и которая, по моему глубокому убеждению, является и корнем всех основных проблем сегодняшнего дня, поскольку невозможно изменить менталитет в короткие сроки. И не дай Бог вернуться нам в эти времена!

А сегодня на любом интернет-портале, в газетах можно высказывать весь спектр идей и мнений.

Очереди на границах и дефицит билетов в кассах показывают активность россиян в посещениях других стран.

Каждый имеет возможность зарегистрировать предприятие и заняться предпринимательством. Да, существуют еще сложности, и эти процедуры надо упрощать, но открывая свое первое предприятие в 90-х я только в очереди к нотариусу стоял три недели для регистрации и затем еще столько же потратил на прохождение других инстанций.

- Вы сказали, что ни в одной стране не было быстрых и успешных реформ. А как же Грузия?

- Это слишком маленькая страна. Что такое сформировать доходный бюджет Грузии, чтобы она могла быстро провести реформы? Чуть больше, чем в Калининградской области. Если предположить, что Россия бы захотела построить в Калининградской области «коммунизм» и сконцентрировать здесь все ресурсы, то это можно было бы сделать достаточно быстро, только как на это посмотрят оставшиеся 82 субъекта России?

- Экономисты не считают, что успех реформ в Грузии был обусловлен в первую очередь объемами финансирования. Главное все-таки огромная поддержка уставшего от тотальной коррупции населения и карт-бланш на проведение реформ, которые получила команда Михаила Саакашвили.

- Все это не отменяет того, что Грузия - маленькая страна, в которой провести реформы проще, чем в большой стране. О том, что необходимо бороться с коррупцией, сегодня у нас говорят на всех уровнях, только эти механизмы не могут дать очень быстрый эффект. Чтобы их запустить, нашей стране потребуется больше времени.

Эффективность использования бюджетных средств сегодня действительно не очень высока. За счет чего это происходит? Вот сегодня все критикуют закон о госзакупках. Но ведь изначально его идеология была абсолютно правильной. Проблема в том, как отстроить его под конкретные направления и отрасли, чтобы закон дал изначально подразумеваемый эффект. На ее решение и нужно время.

Вадим Хлебников