Основные тезисы интервью политтехнолога и социолога Алексея Высоцкого в рамках проекта «Два стула» информационно-делового портала RUGRAD.EU.

О протесте, рейтингах власти, Украине и Навальном 

Безусловно, в обществе накопилась, не знаю, колоссальная, неколоссальная, но очень серьезная усталость от разного рода ограничений, от отсутствия той нормальности, которую мы привыкли ругать постоянно, но которая теперь по истечении года, после введения всех этих мер нам кажется милой, хорошей, замечательной. В обществе есть запрос на возвращение к этой реальности. В обществе есть запрос на весну во всех отношениях.

Одно дело — протест юноши девятнадцатилетнего, который не видит перспектив, которому в силу отсутствия семьи, детей, ипотеки относительно вольно живется, но хочется жить еще лучше. Другое дело — протест условного человека 56 лет, который не вышел на пенсию и которому действительно трудно жить. Протестность изнутри — это совершенно разные вещи, и их как бы нельзя сравнивать, они совершенно по-разному канализируются или могут быть канализированы.

Понимаете, если говорить социологически, то протест, который мы измеряем по потенциальной мифической готовности участвовать в протестных акциях, существенно не вырос. Все внутри себя понимают, что какой-то потенциал взрывной у этой ситуации есть, или, по крайней мере, мы видим, что у наших соседей (даже если убрать сообщения «Первого», «Второго» каналов и просто смотреть то, что показывается у них) этот потенциал постоянно ищет выход в виде разнообразных конфликтных историй. На самом деле и в Америке наверняка ровно та же причина была и прочее. Но вот у нас народ северный, мы живем в этом смысле спокойнее. Другое дело — сколько мы еще будем запрягать до формирования собственного протестного поведения. Это может быть бесконечно долго.

Что касается рейтинга власти, то падение, которое случилось в прошлом году к началу лета, уже почти всё отыграно. Буквально, всё вернулось в горизонт. Если мы говорим по губернатору — в горизонт 50–54, это уровень одобрения деятельности. По президенту — чуть выше. По «Единой России» средняя статистическая ситуация по стране — коридор 29–32 и стагнирующий рейтинг остальных партий. При этом все-все-все, абсолютно все институты государственные понабрали антирейтингов. Это правда, это так и есть. Но пока, как мы видим, социальной базы для серьезного протеста нет.

Украина — это самая бедная страна Европы, это замечательный жупел для того, чтобы показывать, как мы можем жить, если здесь что-то пойдет не так, для наших телеканалов. Но это никакого отношения на самом деле к России не имеет. В этом смысле Белоруссия — гораздо более точный пример. И слава богу, что мы видим, что мы в свое время не пошли по пути Белоруссии, потому что как там закончится, никто не знает.

Навальный — это, само собой, некая торпеда, запущенная под… кто-то говорит — режим, кто-то — структуру действующей российской власти. И очевидно, что, может, и не при поддержке, но не без молчаливого одобрения наших партнеров. Возможно, я допускаю, что в какой-то момент, когда он еще был в партии «Яблоко» и потом от нее отпочковался, когда начинались только эти первые вещи с ФБК, он был каким-то образом используем в войне кого-то против кого-то. Но то, что сейчас это не российский проект, — я в этом глубоко убежден. 

События, которые здесь пытаются, как это сейчас модно говорить, имплементировать, есть прямая калька того, что много раз срабатывало много где. Я думаю, что не менее умные, чем мы с вами, люди сейчас сидят на Западе и спрашивают себя: а что ж там пошло не так? Может быть, они думают, что у них как-то темп по-другому устроен, и мы выйдем на реальную протестную волну ближе к осени, к следующему году или ещё когда-то. Но я не считаю, что это связано с российской властью. Я считаю, что это такая в стиле Гуайдо (государственный деятель Венесуэлы. — Прим. ред.) а может, даже ещё хуже, попытка вторгнуться на российское внутриполитическое пространство со стороны других людей. Я не конспиролог, я не ура-патриот, я не смотрю «Первый» и «Второй» каналы, честно, не смотрю, но у меня нет другой реконструкции того, что происходит.

О выборах 2021 года, новых технологиях и кандидатах, роли депутатов 

Я не нахожу большой поддержки даже в своем желании заставить кандидатов зайти в соцсети, не то, что там таргетинг и искусственный интеллект. Потому что всё-таки надо признать, что лет, наверное, за 15, а может, и за 20 в калининградской политике не появилось ни одного (ну, кроме как спущенного по административной вертикали) нового политика. В этом смысле как люди привыкли печатать в типографиях тиражи газет (главное, чтобы они, так сказать, пахли свежей краской), как они привыкли гонять агитаторов по квартирам, как они привыкли бросать открытки с 23 февраля (обязательно в бумажном виде)... Вот у нас как бы есть свежая технология, очень мощная неожиданно — это использование баннеров. Может быть, мы доживем и до сити-форматов и дальше.

Моя боль, конечно, в том, что мы не можем в Калининграде централизованно подойти к ситуации перехода на цифровые платформы в избирательных кампаниях. Но я обещаю, что мы вот сейчас на этой кампании 2021 года сделаем приличный шаг вперед в части того же таргетинга. Что-то уже начинает получаться. Некоторые кандидаты обнаружили, как это делать в сети «ВКонтакте», как это можно делать в «Яндексе», с продвижением рекламы. Это же невероятно сложные вещи и практически бесовские, которые могут привести к разным всяким болезням организма, делать продвижение себя в Instagram и прочем. <…> Но то, что это последние выборы, которые будут сыграны в офлайне, я в этом уже точно уверен.

Для того чтобы поменять вот эту технологическую платформу коммуникации на избирательной кампании, нам нужно всерьез обновить политический корпус. Потому что это как на корове седло на тех политиках старой формации, при всем к ним уважении. Я их реально всех уважаю, ценю, люблю, потому что они есть моя питательная среда. При всем к ним уважении, они не смогут быть успешными в цифровой ситуации, потому что это как на корову надевать седло — это и некрасиво, и неудобно, и бестолку.

То, что на губернаторские выборы мы выходим с тем, что основным СМИ региона является Instagram губернатора (давайте этого не отрицать), уже указывает на то, что губернаторские выборы будут в большей степени онлайновыми, чем офлайн.

На бесптичье, как известно, соловьем является... то, что есть. Я считаю, что с точки зрения функционала, который регион может получать от работы [Колесника и Оргеевой] в Госдуме (с точки зрения ответа на те запросы, которые сейчас есть), — это лучшее, что калининградское политическое пространство может предложить, с одной стороны, избирателю, с другой стороны — федеральному собранию. Я правда считаю, что это лучшее предварительное, конечно, решение. Потому что мы можем сколько угодно фантазировать. Да, они не новые [политики]. Но я не вижу не то, что новых, я даже на подходе никого не вижу, соразмерного этим людям.

В России политика, безусловно, отделена от власти. Ну и слава богу. Поэтому тут не надо путать мокрое с соленым. Площадки, такие как заксобрание, Федеральное собрание или что-то вроде Озерского совета депутатов, — это площадки урегулирования, в первую очередь сложных внутриэлитных отношений, взаимодействий и всего остального. Эти площадки обречены существовать оффлайн. <…> Если вы обратите внимание, ни на уровне Госдумы, ни на уровне заксобрания, ни на уровне горсовета собственно борьбы за власть не происходит. Никто вот именно за власть там не борется. Можно про разных людей или группы людей или партии сказать, за что именно они борются, но точно не за власть.

О Цуканове и Алиханове

Конфигурация выборов 2016 года закрепила достигнутое на губернаторских выборах в 2015 году. Другое дело, что Николай Николаевич [Цуканов] уже наблюдал за конкретной реализацией этой идеи из кабинета с видом на Неву. И в этом смысле Алиханову досталась модель абсолютно успокоенного региона. Она была, естественно, творчески как-то доработана, переработана. В ней довольно много диффузии, которой не было при Цуканове, — диффузии между так называемыми городскими и областными. Исчезновение этой градации — это важный маркер.

Я благодарен Алиханову, потому что это мы всё молодимся, но мне в мои 44 реально прикольно находиться рядом с таким клубком энергии, прикольно развиваться. Потому что так я бы уже, наверное, старчески сидел в каких-нибудь «Одноклассниках» — и все. И может быть, даже ходил бы куда-нибудь на ток-шоу.

Нельзя прийти внутрь кабинета [губернатора], поменять табличку и раз — у тебя всё резко поменялось. Даже та преемственность команды, которая сейчас есть… Ведь многие люди остались — еще даже со времен Бооса работают в правительстве. И ничего не происходит, они приспосабливаются под тот, другой стиль. Регион живет, регион развивается.

Я считаю, что в последние годы Калининградской области на самом деле везет на губернаторов. Сейчас многие люди начнут какую-то чушь нести, как Высоцкий глубоко, значит, и влажно всё это делает... Но нет, я так считаю. И тот факт, что в 2010 году я почти окончательно сюда вернулся… меня же много лет не было на территории области… Я помню, как трудно, долго перевозил свою жену из Киева, потому что после столичного блеска эти наши пыльные бури, этот наш никакой асфальт и всё остальное ее ужасали. А теперь она говорит: «Да, здесь реально круто и намного лучше, чем в Киеве». Калининградской области реально везет на управленческий контур. Мы этого, разумеется, ценить не будем. Я сейчас не агитирую «Единую Россию», но так когда-нибудь в сухом остатке мы должны будем это признать.

Об уходе депутатов горсовета в Облдуму, играх в политику и Ярошуке

Наверное, речь идет о 5–6 действующих депутатах горсовета, которые будут претендовать [на место в Облдуме]. Да, это серьезные люди, абсолютно состоявшиеся, и, главное, что искушенные в политике. Правда и то, что до сих пор считалось, что богу — богово, а кесарю — кесарево. Областной Думой занималась область, это была ее вотчина, а горсоветом занимался мэр, и никто друг к другу не лез. Я об этом уже сказал ранее: собственно, мы видим определенную диффузию между тем, что раньше называлось сельскими и городскими. И мне кажется, это не более чем часть этой диффузии. 

Превращение Калининградской области в единый мегаполис — эта стратегия уже практически реализована. С точки зрения управленческого и внутриэлитного устройства это же была мечта всех губернаторов на ул. Д. Донского, 1. Вот каждый потихонечку эту поляночку окучивал — и доокучивали.

Если бы у Плешкова не было проблем с этими налоговыми историями, то никто бы никогда до него не докопался. Я вас умоляю. Тут либо крестик снять, либо трусы надеть. Тут всё по-честному. И я, честно говоря, даже в растерянности. То есть вы и правда действительно думаете, что доначисления возникли в связи с тем, что он перешёл в «Яблоко»? То есть вы правда думаете, что "Яблоко" для кого-то — это... ну не то, чтобы опасность, но какая-то заноза? <…> Будь ты с маленькой буквы Пятикоп, Плешков, Гинзбург, Высоцкий — не имеет значения. Будь уверен, что у тебя сзади всё очень чисто, ровно. А если ты играешь в этот суровый матч, в эту суровую игру, а при этом у тебя сзади проблемы, — ну, блин, тогда не надо одно с другим...

Александр Ярошук — это, безусловно, скорее, культурное явление в жизни Калининградской области. Но и, с тем же, очень опытный политик, который прошел через массу ситуаций, через массу проблем, сумел остаться на плаву, сумел не потерять остатки доверия населения, не погибнуть во внутриэлитных конфликтах и т. д. Безусловно, Ярошук не был той осью, на которой собиралась ситуация 2016 года, но он был одним из тех людей, позиция которого предопределила ту конструкцию. 

Сейчас есть разные размышления о том, на какую позицию Ярошук зайдет дальше. Пока, наверное, его возможности коммуникатора используются в Калининградской области не на 100 % и даже не на 10% , но тут они, собственно говоря, и не нужны: пока мощности коммуникации хватает. Это, возможно, сильный резерв для чего-то там. Если вы будете меня подводить к разговору о его возможном губернаторстве, то я думаю, что ему это не интересно, он уже подобные амбиции пережил.

Об оппозиции, журналистах и внутренней свободе

Так сложилось исторически, что в Калининградской области не 100 % населения голосует за партию «Единая Россия». «Единая Россия» об этом горько сожалеет, но признает, что власть далеко не всем нравится, и предел амбиций, который партия может себе ставить, верхнюю планку, — это при сверхфантазии, 50 %. С антирейтингом, который сегодня есть у любого органа власти. А вообще, по-честному, наверное, 45 на 45 — это реалистичный результат «Единой России» в Калининградской области. Может быть, ниже, вряд ли выше. 

ЛДПР, «Справедливая Россия», «Новые люди» и прочее — они же как ведут кампании? Они ведут кампании не в конкуренции друг с другом, а отталкиваясь от «Единой России» и дальше предъявляя разнообразные оттенки оппозиционности. Ну а избиратель реагирует на то, что ему из этих оттенков больше нравится.

Пока всё выглядит, так, что в Калининградской области на 2 месте, причем с хорошим результатом, будет ЛДПР. По разным причинам и организационным. Потому что здесь, конечно, очень странная ситуация с региональным отделением коммунистической партии. А с другой стороны — ЛДПР действительно хорошо работает. Тут надо сказать, что можно, конечно, тосковать, ныть и в Facebook изливать свою печаль, а можно, как Мишин… Он мой оппонент политический, мне бы не хотелось видеть его кандидатов напротив кандидатов «Единой России», но он реально составляет проблему, потому что работает в муниципалитетах. С ним интересно... С ним интересно воевать...

Конечно, мы знаем всех авторов всех наших Telegram-каналов. Ребят, проще было скинуться на стенгазету, которую бы вешали одну на площади Победы, 1, а другую — на Дмитрия Донского, 1, ну и каждый писал бы свою колонку. В принципе, по степени влияния это было бы ровно то же самое.

Коллеги, я — профессиональный тролль, это моя работа. Что вы от меня хотите? Вы на меня реагируете, значит, все мы живые — и я живой, и вы живые

Я долго не понимал термин «своя журналистика». Вот у нас очень много «своей» журналистики», где, собственно говоря, от журналистики осталась только личная позиция и печаль о том, что ее никто не может оценить.

XXI век — это лучший век в истории России всех ее времен. Мы живем совсем маленький кусочек этой жизни России. И в этом смысле у нас, мне кажется, всё нормально. И по степени свободы у нас всё нормально, вообще всё ровно. Поколения сменяют поколения, и все ждут, когда же придет человек с топором и всех порешит. А он не приходит и не приходит, не приходит и не приходит. Мне кажется, надо оставить это за спиной.

Записала: Марина Кошечкина
Фото: RUGRAD.EU