Артур Демкин возглавил региональное управление Федеральной антимонопольной службы в сентябре 2018 года. До этого он руководил УФАС по Ханты-Мансийскому автономному округу. В интервью RUGRAD.EU он рассказал о том, что изменилось в УФАС после увольнения Ольги Бобровой, о борьбе с картелями и естественными монополиями, угрозах привести под окна УФАС демонстрацию, голых людях в рекламе недвижимости и можно ли Антону Алиханову рекламировать в своем аккаунте в Instagram алкоголь.

 

«Боброва давала согласие, а я отказал»

 

— Каковы плюсы и минусы ситуации, на ваш взгляд, когда региональное управление антимонопольной службы возглавляет не местный, а специалист из другого региона.

— Минусов я этом никаких не вижу. Практика ротации кадров носит повсеместный характер. Можно даже сказать, что ФАС России стало ее несколько позже применять, чем другие ведомства. В этом году из нашего управления ушел заместитель руководителя Виктор Грибко, его назначили руководителем управления по Республике Бурятии (тоже не самое близкое территориальное подразделение). Так что это повсеместная практика, в том числе для ФАС России.

— Под плюсами вы, скорее всего, имеете в виду то, что человеку из другого региона сложнее «срастись» с местными властными и коммерческими структурами?

— Смотря, что имеется в виду под «срастись»: в плохом смысле слова или в хорошем... Выстроить деловые отношения просто необходимо: с правительством, с прокуратурой, с силовым блоком (МВД, ФСБ). «Сращиваться» в любом случае надо. Меняется практика. В разных регионах — разные подходы. Я сюда приехал: «Мне не нравится, как у вас организована работа в этом плане и в этом плане. Надо делать по-другому, у меня есть опыт положительный».

— Вас не устраивали какие-то чисто технические вещи в работе управления?

— Это и подходы в работе управления, и рассмотрение каких-то вопросов, когда раньше что-то не считалось нарушением, а теперь мы смотрим на это несколько по-другому. Есть некоторые подходы, которые в калининградском управлении на 100 % изменились. По-другому стали рассматривать жалобы по 44 федеральному закону: мы теперь более объемно их рассматриваем.

— То есть к жалобам по законодательству о госзакупках в управлении как-то по-другому относились?

— Нет, всегда относились ответственно, просто теперь еще более ответственно. Как пример дело по минцифре (антимонопольная служба выдала предписание министерству цифровых технологий аннулировать торги на автоматизированную аналитическую систему агропромышленного комплекса стоимостью 4,1 млн руб. — Прим. ред.). В течение 5 рабочих дней было проведено полноценное антимонопольное расследование. Раньше такого не было.

 

— Вы считаете нормальной ситуацию, когда экс-руководитель управления Ольга Боброва уходит на работу в правительство? По сути, в структуру, действия которой проверяет УФАС.

— Если любой руководитель (не конкретно Боброва) уходит на работу в хозяйствующий субъект, а до этого принимает какие-то решения в отношении этой организации, то это выглядит не совсем нормально. А это та же самая госслужба. Я не считаю, что в переходе в другие органы власти есть что-то плохое. По-моему, когда в другой орган власти переходишь, это даже не нужно в жестком порядке согласовывать. Я считаю, что это нормальная практика.

— Вы себя, допустим, руководителем конкурсного агентства видите?

— Нет, меня полностью устраивает моя работа. Я хочу работать в системе антимонопольной службы.

— У нас в общественном пространстве сложился некий образ государственных ведомств как некой единой монолитной структуры, которая всегда действует заодно. УФАС не портит его, когда отменяет закупки того же правительства?

— Я считаю, что это наша работа. Прокуратура тоже выдает представления, возбуждает определенные дела. Не вижу в этом ничего страшного: поправили, сказали, как можно исправить...

— И отменили торги по важному социальному объекту на несколько сотен миллионов рублей.

— Приведут в соответствие и пройдут заново. Это не способ шантажа. Как вы это преподносите, то да, это скорее способ шантажа: важный объект, поэтому разрешите нам его провести с грубыми нарушениями.

«Приведут торги в соответствие и пройдут заново. Это не способ шантажа».

Такого не будет. Мы каждый раз рассматриваем нарушения на критичность, если это мелкие нарушения, которые ни на что не влияют... Например, в проекте контракта указали не тот штраф (0,1 % от цены контракта, а не 0,15 %), мы скажем: «Внесите в контракт изменения при его заключении». Или вписывают устаревшую редакцию закона в проект контракта. У нас большое количество таких предписаний. Но когда, например, нет требований о допуске СРО, либо чрезмерные требования по лицензии, или объект закупки надлежащим образом не описывается. Или когда требуют конкретный товарный знак, а должны прописывать еще и эквивалент (и прописывать параметры эквивалентности). Что мы будем говорить: «Да, пожалуйста, пусть заходит хозяйствующий субъект, у которого есть [этот товар]»?

— Ситуации с конкретным товарным знаком раньше часто встречались, когда различные ведомства закупали автомобили для служебных нужд и указывали конкретную марку.

— Конкретную марку нельзя указывать. Или можно указать конкретную марку, но указать, что «или эквивалент», и прописать параметры этой эквивалентности, которые их устраивают. В этом году у нас было дело с правительством, когда им была нужна Toyota Camry. Они пытались показать, что еще Kia Optima требованиям соответствует. Мы установили, что по факту Kia Optima не соответствует каким-то характеристикам. То есть закупка у одного производителя, а должно быть как минимум два — это моя и управления четкая позиция. По лекарственным средствам — то же самое, по медицинскому оборудованию — мы каждый раз заставляем заказчиков [исправлять]. Они уже знают о наших подходах и учитывают при составлении техзадания, что должно быть два производителя.

— Никогда не было такого, что вас приглашали в органы исполнительной власти, в то же правительство, допустим, и просили быть более лояльным в своих подходах?

— Никогда не просили.

— Общественное давление? Высшее должностное лицо может выйти и сказать: «Вот, УФАС нам мешает строить детский сад!» И к вам под окна через 10 минут выйдет толпа разгневанных людей.

— Это опять способ шантажа, если на то пошло. Привести мне под окна демонстрацию... Нам кто-то грозился так сделать… Представители «Акфена», кажется, нам грозились такую ситуацию устроить (горсовет просил УФАС согласовать строительной компании освобождение от арендной платы по земельным участкам, поскольку «Акфен» реализует «социально значимый проект по обеспечению квартирами обманутых дольщиков», антимонопольщики ответили отказом, после чего начался судебный процесс. — Прим. ред.), это про строительство их 26-этажных свечек на Сельме. Они взяли в аренду земельный участок, а теперь хотят, чтобы их от арендной платы освободили, потому что они делают типа хорошие вещи, помогают населению и обманутым дольщикам. Но кассация всё четко расписала, кто помогает обманутым дольщикам, а кто хочет извлечь прибыль из своих действий. Социальную функцию администрация выполняла, когда решала проблемы обманутых дольщиков. «Акфен» зашел на торги, на понятных условиях забрал земельный участок и должен был платить арендную плату. А теперь он хочет, чтобы его освободили от арендных платежей. Я понимаю, что для крупного бизнеса 500 тыс. руб., может быть, небольшие деньги, но тогда, тем более, зачем им эти 500 тыс. руб.? [Согласование] преференций — это сейчас серьезный блок для ФАС России, благо, в Калининградской области такого мало.

— Не помню раньше подобных дел в полномочиях у УФАС, это новация какая-то?

— Это к вопросу о том, что у управления изменился подход: при предыдущем руководителе такие преференции давались постоянно. [Служба] считала такое возможным и что ничего в этом страшного нет. У меня подход другой: социальное обеспечение населения — это несколько другое. Открываем законодательство: социальное обеспечение — это, как правило, различные некоммерческие организации, государственные учреждения и органы, а не хозяйствующие субъекты.

— «Акфен» — это единственный такой случай?

— Чтобы коммерческие организации к нам обращались по вопросу освобождения арендных платежей за землю, которую они взяли на торгах, — единственный. Боброва до этого давала согласие, а я отказал. «Акфен» пошел обжаловать и говорил: «А вот посмотрите, раньше же всегда давали, почему вдруг?» Наше решение было отменено в первой инстанции и апелляции, а в кассации мы эту позицию исправили.

 

 

«Будет раз в месяц прилетать штраф в 500 тыс. руб. Кому это нужно?»

 

— Даже в некоторых решениях УФАС отмечается, что в Калининграде замкнутый рынок: в некоторые отрасли новым игрокам войти тяжело. Это серьезная предпосылка для возникновения картельных сговоров?

— Может быть, это и создает определенные предпосылки, но это не единственная причина. Картели появляются везде.

— Регион достаточно компактный, все крупные игроки друг с другом знакомы. У вас не возникало ощущения, что им проще друг с другом договориться о разделе рынка, чем вести реальную конкурентную борьбу?

— Если разговор о каких-то понятийных вещах: пришли, где-то посидели и обсудили, то сотрудники антимонопольной службы такое вряд ли смогут установить. Здесь должно правоохранительное звено работать: в России много случаев, когда МВД и ФСБ передает «кирпичи» документов и возбуждается антимонопольное дело. Прослушку и видеонаблюдение мы себе в силу закона позволить не можем. По некоторым торгам у нас есть сомнения. Мы их проверяем, насколько можем, не вынося это в публичную плоскость. Не буду говорить, какими способами мы это делаем. Но, когда мы видим, что есть какая-то закупка или две, на одну заходит одна компания, на вторую — другая, а закупки похожие, то мы пытаемся некоторые вещи проверить. Если бы нашли подтверждающие обстоятельства, то, однозначно, были бы дела возбуждены.

— Какие сферы бизнеса в плане картелей у вас вызывают наибольшие вопросы?

— Как и везде: строительство, дорожное строительство, жилищное строительство, поставка медизделий и оборудования.

— Есть проблема с доказательствами картельных сговоров? Были ситуации, когда силовые структуры приносили материалы, на основании которых вы дело возбуждали?

— Готовый материал с прослушкой — такого не было. Бывает, что поступает информация, которую мы своими методами перепроверяем. Нам могут сказать: «Здесь посмотрите, там не всё нормально». Насколько мы можем посмотреть — смотрим.

— Даже губернатор в какой-то момент говорил, что на этом рынке сложилась дуаполия:  ЗАО «Дорожно-строительное предприятие», СП «Балтдормостстрой».

— Чтобы зафиксировать олигополию, на рынке должно быть 2–3 субъекта, у нас гораздо больше субъектов, которые занимаются дорожным строительством.

«Чтобы зафиксировать олигополию, на рынке должно быть 2–3 субъекта, у нас гораздо больше».

Сейчас у нас есть документы: 4 компании, которые занимаются дорожным строительством (но не те, которые вы назвали), будем в следующем году возбуждать дело по сговору на торгах. Мы увидели несколько закупок, провели анализ, запросили еще больший массив информации, сейчас пришли к тому, что видим сговор. Пока один, на крупных объектах пока такого не прослеживается.

— То есть явной монополии вы на этом рынке не видите?

— Чтобы у кого-то одного было более 50 % в целом по региону... Можно забрать один крупный объект, например, такой, как АО «ВАД» строит, может быть, у него и более 50 %, я не знаю. Он забрал один контракт и делает его, если у него будет контрактов на 100 млрд, то он у нас будет с 90–95 % долей рынка? Это не показатель, я не считаю, по торгам можно говорить, что кто-то доминирует. Любой может зайти, если есть мощности, анализ рынка нам ничего не даст, потому что есть субъекты на рынке. Допустим, вам нужно кусок дороги построить: вы к «ВАДу» пойдете у которого, допустим, 55 % рынка? Вряд ли. Кто-то поменьше вам сделает кусок дороги, и здесь не идет речь о доминировании. А «Янтарьэнерго», «Теплосеть», «Водоканал» — куда вы от них пойдете? Никуда не пойдете.

— Вы сейчас естественные монополии перечисляете.

— Естественные монополии. У нас в этом году было дело по «ЦСМ» (ФБУ «Государственный региональный центр стандартизации, метрологии и испытаний в Калининградской области». — Прим. ред.). Мы установили доминирование на оказание услуг по поверке 60-тонных автомобильных весов. «ЦСМ» пытался доказать, что любой может прийти и начать оказывать эти услуги. Мы пришли к выводу, что цена необоснованная (на монопольно высокую цену это не потянет). При определении цены учитываются трудозатраты: поверка весов занимает 10 часов. Но есть специальные приборы, которые позволяют установить начало и конец рабочего дня. И, согласно этому прибору, например, было затрачено 5 часов. А по их документам — 15. Они за день съездили в Советск и Черняховск, поверили весы и вернулись обратно. По их раскладам это надо было делать сутки, а по факту — 8–9 часов. Время завышено и цена, соответственно, тоже.

— Почему вы не поверили в их аргументацию, что любой может оказывать такие услуги?

— Потому что мы опросили субъектов. Никто не согласен вызывать из Питера контору: получается, что они должны приехать сюда, привезти свои гири и так далее…

— Для «ЦСМ»чем кончилась эта история?

— Будет штраф: от 300 тыс. до 1 млн руб. (рассчитывается по нашим формулам). Средний штраф составляет от 600 до 700 тыс. руб. В настоящий момент наше предписание обжалуется в суде («ЦСМ» подал в Арбитражный суд Калининградской области 3 исковых заявления об оспаривании актов УФАС. — Прим. ред.).

— Что для них выгоднее: исправить ситуацию или оказывать услуги по завышенной стоимости?

— Мы будем их штрафовать до тех пор, пока они не исполнят наше предписание. Там будет раз в месяц прилетать штраф в 500 тыс. руб., например. Кому это нужно?

— Еще одно заметное дело о картелях: история МП «Альта» и других похоронщиков. Они апеллировали к тому, что у них специалист предоставлял сторонним людям компьютер для составления заявок на торги.

— Там полный блок: что мы ни проверяем, везде есть совпадения. Мы по двум совпадениям говорим, что они просто так не могут быть, а там — «букет».

— Я к тому, что по конкуренции на рынке ритуальных услуг вопросы были уже достаточно давно. Но УФАС установило картель только сейчас. Это еще одна из ваших новаций? В какой момент вас заинтересовал этот рынок?

— У нас не только в отношении хозяйствующих субъектов такие дела. Сейчас в отношении администрации Советска и МУПа, которому они передали земельный участок, дело рассматривается.

«Штрафы — это чтобы думали в следующий раз».

МУП оказывает ритуальные услуги и по гарантированному перечню, и не по гарантированному. Мы считаем, что нельзя совмещать эти виды деятельности. Если гарантированный перечень, то только гарантированный и больше никаких услуг. Если ты осуществляешь функцию муниципальных властей, то нельзя тебе осуществлять коммерческую деятельность. Пусть у вас МУП занимается тогда коммерческой деятельностью...

— Штрафы — это тот инструмент, который может разрушить картельный сговор?

— Штрафы — это чтобы думали в следующий раз.

— Но «ритуалка» — это же бизнес с большой маржой. Может, им выгоднее платить эти штрафы, но сохранять свои договоренности? Может, есть более действенные инструменты? УФАС же передает иногда материалы в правоохранительные органы по итогам своих дел.

— Прокуратура заинтересовалась и запросила у нас решение посмотреть. Вопрос в том, что цена контрактов была небольшая, и я не знаю, есть ли перспективы [для уголовного дела]. Может быть, какой-нибудь коммерческий подкуп будет: муниципальное предприятие «Альта» взаимодействует с коммерческими…

 

«Наверное, «ЯнтарьСервисБалтик» больше чаты на компьютере не будет сохранять»

 

— Какова была роль сотрудников калининградского УФАС в деле о картеле при строительстве онкоцентра?

— Когда я пришел в Калининград, то одна из первых новостей, которые я увидел, — это новость о том, что странным образом увеличивается время исполнения работ по школе на ул. Аксакова (подрядчиком строительства была компания «ЯнтарьСервисБалтик» — один из фигурантов дела о картеле). Если честно, глаз царапает. Это ненормальная история: сначала на исполнение контракта был отведен небольшой период времени, а потом его продлевают, потому что возникли какие-то непредвиденные обстоятельства. Сразу понятно, что история нездоровая... Конкуренции не было, контракт на строительство школы забрали по максимальной цене, а потом мы видим, что компании дают возможность строить и строить и никаких санкций нет. Поэтому мы пошли на проверку в «ЯнтарьСервисБалтик» искать прямые доказательства соглашения по этой истории. А нашли другое...

— Чат в WhatsApp, где, как считают сотрудники антимонопольной службы, с представителями компании «АрТель» обсуждалась возможность заключения антиконкурентного соглашения, — это же вообще что-то совсем странное. Они фактически хранят прямое доказательство сговора на компьютере.

— Бывают и бумажные соглашения о том, что Петя и Вася о чем-то договариваются.

— А зачем их подписывать, если это договоренности на понятийном уровне?

— Какие-то, может, гарантии... Я, правда, не знаю, куда с этими гарантиями потом идти, но можно потом сказать по понятиям: «Ты же подписал!» Наверное, «ЯнтарьСервисБалтик» больше чаты на компьютере не будет сохранять. Когда я показал это центральному аппарату ФАС России, то там долго смеялись. Они думали, что такого уже быть не может. Лет 10 назад такие вещи находили, а тут на тебе, чат, который полностью расписывает, кто, кому, какие вопросы и где их можно порешать. В общем, без комментариев. (Смеется.)

— В суде они могут заявить позицию, что кто-то из сотрудников баловался и создал такой чат, что он ненастоящий.

— Мы же прослеживаем, кто там [был]. «Леха Росляков» — ну, кто это может быть (генерального директора и соучредителя компании «ЯнтарьСервисБалтик», согласно данным ЕГРЮЛ, зовут Алексей Росляков. — Прим. ред.)?

«Леха Росляков» — ну, кто это может быть?»

Один из тех, кто в чате участвует, — это директор «АрТели», сразу видны фамилия, имя, отчество. Кто там может баловаться? Когда чат начинается фразой: «Закупка такая-то, давайте посмотрим, предлагаем то-то и то-то». А потом находятся соглашения, которые они подписывали в электронном виде. Там не только чат в WhatsApp, там много чего. Там и Удмуртия («АрТель» и «ЯнтарьСервисБалтик» боролись за контракт на строительство школы в Удмуртии, «ЯнтарьСервисБалтик» предложила снизить максимальную цену на 1 %, их конкуренты из Подмосковья — на 1,5 %. — Прим. ред.). В центральном аппарате ФАС собрали всё, что есть. Поэтому дело и перешло в Москву.

— Еще до того, как антимонопольная служба вынесла решение по картелю, губернатор Антон Алиханов опубликовал в Instagram странный документ, где речь шла якобы о какой-то встрече по поводу строительства школы на Аксакова. Там тоже прописывалось, на кого что и сколько. Этот документ какую-то роль сыграл в этой истории? 

— В ходе проверки этой бумаги у нас в материалах нет. Возможно, ее ФАС России оценивало, но я не помню, есть ли на нее ссылка в решении. Если она была получена нормальным образом, кто-то кому-то как-то передал... Антон Андреевич сам разместил… Я не знаю, как к этому относиться. Я так понимаю, что никаких правовых последствий не было. 

 

«Человеку говорят: "Давай 2 тыс. руб." За что?»

 

— Последние заявления управления по поводу естественных монополий: ситуация с «Калининградгазификацией», которая резко подняла цены за свои услуги. 

— Признаки нарушения мы здесь видим. Но, чтобы возбудить дело из-за злоупотребления доминирующим положением, необходимо его установить.

— А у них доминирующее положение? Управляющие компании находят всякие ООО с названием «Газовое что-то там» и пишут жильцам, что к вам придет проверка. «Калининградгазификация» не может на это сослаться и сказать, что на рынке есть и другие игроки?

— Посмотрим, какой объем у «Калининградгазификации», а какой — у других игроков. Нам сказали, что есть 35 организаций, которые имеют право оказывать такие услуги. Мы направили им запрос. Две организации уже ответили нам, что не оказывают услуги по обслуживанию газового оборудования. Я думаю, что больше половины организаций этот вид деятельности не осуществляют. 

— У «Калининградгазификации» еще есть возможность отключить целый дом, если их специалистов не пустят на объект. В каком-то смысле это стимул, чтобы работали именно с ними?

— Конечно. Тут же какой вопрос? «Слишком дорого, мы с вами не хотим работать». «Не хотите? Тогда отключаем дом». Тут определенная провокация со стороны «Калининградгазификации»… Я не считаю, что это правильная ситуация. Цена и раньше поднималась, но на 3 руб., 5 руб., 7 руб. За 2–3 года цена на услугу поднялась на 20 руб., а тут мы видим 800 с лишним процентов роста. Нам они написали, что взяли другую методику подсчета: стали считать по-другому, и денег стало больше. Должен быть все-таки здравый смысл: я платил 500 руб. за это, а теперь должен заплатить 2 тыс. руб. Человек видит, что к нему пришли, помазали, что нигде пузыри не идут и всё: «Давай 2 тыс. руб.» За что? Прошлая методика была разработана каким-то предприятием газового хозяйства, а они взяли и стали считать по методике ФСТ. Есть вопросы к тому, как они считали. Если подтвердится доминирование, то дело будем возбуждать в первом квартале 2021 года. 

   

«Как связаны голые мужчина и женщина и мёд, который по ним течет?»

— Дела, которые касаются рекламы с оскорбительными образами. ФАС создавалась для того, чтобы поддерживать уровень конкуренции на рынке, для борьбы с монополиями и картелями. Вам не кажется, что вот в случае подобных дел антимонопольная служба, наоборот, рынок тормозит и мешает ему использовать более яркие образы в рекламе? 

— У нас в Петербурге создана «Ассоциация маркетинговой индустрии «Рекламный совет». У нас заключено соглашение с ними, там участвуют преподаватели, профессора и участники петербургского (а не местного) рынка. ФАС давным-давно говорит, что рекламу надо отдавать на уровень таких ассоциаций. Мы этого и хотим, а не так, что Демкин сказал, что реклама содержит оскорбительный образ. Нам такого не надо, но если вы видели рекламу Big Boss Burger...

— Они сказали, что их неправильно поняли.  

— Ну, все их неправильно поняли (эксперты нашли в ролике ООО «Голден Групп» необоснованное апеллирование к теме секса. — Прим. ред.). По факту можно всё что угодно говорить: что ролик был совершенно нормальный и ничего страшного в этом нет. Для них, может быть, абсолютно нормальная картина была изображена. А для большинства людей — нет. За 2 года такой всплеск и ажиотаж вызвали только ролик Big Boss Burger и «Калининградгазификация». По Big Boss Burger было порядка 60–70 заявлений. Была еще реклама ЖК «Мёд». В ассоциации нам на запрос ответили, что такая реклама не связана с объектом рекламирования (недвижимостью), что подобные образы неуместны, поскольку они не способствуют формированию ответственного отношения выбора такого товара, что образы обнаженных женщин и мужчин являются непристойными и оскорбительными. Мы пришли к выводу, что демонстрация подобной рекламы на городских улицах является недопустимой. Как связаны голые мужчина и женщина и мёд, который по ним течет, с продажей недвижимости? 

 

— Вам не кажется, что позиция ведомства по поводу постов губернатора Антона Алиханова в его Instagram выглядит странно. Вы сказали, что, раз нет сведений о договоре с рекламодателями, значит, не реклама. 

— Мы же говорим о том, что у нас должен быть рекламодатель, рекламопроизводитель, рекламораспространитель… Тогда у нас Антон Андреевич Алиханов — рекламораспространитель? 

— Если у него устная была договоренность о рекламе? 

— Давайте мы это сначала установим. У меня нет Instagram, но если бы он у меня был, то я бы его вел активно. Приехал я куда-то в область, я тут новый человек, мне Черняховск, допустим, нравится из-за архитектуры. Я напишу: «О, Черняховск!» — а мне скажут: «А, прорекламировал Черняховск!» Или я пришел в ресторан и написал: «Как вкусно меня здесь накормили!» — и мне скажут: «Демкин рекламирует ресторан!»

— Если завтра губернатор или кто-то из его подчиненных выложит в сеть бутылку вина и картинку с конкретной алкогольной сетью, это реклама? 

— У нас в Питере был такой сюжет с Ивлеевой, блогершей… Алкоголь рекламировать в интернете нельзя. Думаю, что там установили, что это была проплаченная история, что ей заплатили и она показала. Тут вопрос в том, что это не реклама, потому что нет рекламодателя и рекламораспространителя. Если бы это было, если бы с губернатором заключили договор и он бы делал это на платной основе, то мы бы сказали, что это реклама. Но в целом чиновникам нужно следить за тем, что они говорят.

«Я за 2 года не видел, чтобы глава администрации себе такое позволял»

 

— Вы вынесли предостережение главе администрации Калининграда Елене Дятловой из-за ее высказываний о том, что ей не хотелось бы видеть компанию «Мириам» в качестве подрядчика на муниципальных объектах. Если «Мириам» реально перестанет получать контракты, то это станет таким «звонком»  для УФАС?

— Представители «Мириам» должны будут все-таки заявление написать… Может, это происходит по каким-то объективным причинам, а может, они нам скажут: «Смотрите, вы ее предостерегли, но глава администрации города продолжает нам создавать барьеры и препятствия». По сути, это что было? Это ее личное отношение как главы администрации. Там сейчас возьмут под козырек и скажут: «Так, она не хочет, надо создавать препятствия». Может быть, их начнут на торгах отклонять необоснованно. Я даже аудиозапись слушал: «Мы настоятельно порекомендуем...». Может, они кого-то порекомендуют, у кого есть большой опыт? Это вмешательство в предпринимательскую деятельность. У нас дело было судебное: недавно кассационная инстанция подтвердила правильность нашего решения. «АрТель» и «Управление капитального строительства» по школе на Артиллерийской (контракт с подрядчиком строительства, компанией «АрТель» был расторгнут властями в ноябре прошлого года. — Прим. ред.). С одной стороны, мы выявили, что «АрТель» неправильно вела себя на торгах и ФАС России включила их в реестр недобросовестных поставщиков из-за ситуации с онкоцентром. Но по школе на Артиллерийской была совершенно другая история: «АрТель» там, по сути, косяки УКС устраняла, нашли бомбы или еще чего-то, нашли старый немецкий фундамент, газопроводы были не так на схемах изображены. И пошло смещение сроков строительства. Кто виноват в этом? Заказчик. А получилось, что виновата «АрТель», сроки сместились, и с ними решили расторгнуть контракт. Видно было, что это решение [выдержано] в общей канве в отношении к «АрТели», но это не означает, что мы должны включать их в реестр недобросовестных поставщиков именно по этой ситуации. Через месяца 3–4 ФАС их включила за онкоцентр. 

— Вы часто видите такие истории, что чиновники руководствуются не правовыми принципами, а какими-то понятийными вещами, что вот кто-то сказал компанию не допускать.

— Я за 2 года не видел, чтобы глава администрации себе такое позволял (ни предыдущий глава администрации Калининграда, ни главы других муниципальных образований). Такое может быть в кабинетах: «Что это такое, как они плохо работают, давайте меры предпринимать!» Но, чтобы такое заявлялось в публичном пространстве и средствам массовой информации, я вижу такое в первый раз. 

      

— Когда на оперативном совещании правительства губернатор требует у своих подчиненных не выдавать разрешения на строительство Игорю Матюшину, то это разве не то же самое? 

— Мы уточняли в правительстве, никаких распоряжений по этому поводу не поступало: ничего не было, никаких актов или указаний. 

— Часто ли сотрудники УФАС жалуются, что им поступают коррупционные предложения? 

— За время моей работы ни одного заявления.

— Разница между зарплатами сотрудников и теми контрактами, которые они проверяют, разительна. 

— Разница между зарплатами силовиков и контрактами тоже разительна. Понятно, что если онкоцентр 4 млрд стоит…

— Зарплата среднего звена силовиков выше, чем у антимонопольщиков.

— Выше, но не в 100 раз.

— Кадров вам хватает? У вас же достаточно большой объем судебной работы, плюс вы сами рассказываете, что часто доходите до кассационной инстанции.

— По тем делам, где мы проигрываем и видим, что мы на 100 % правы, идем до конца. С «Водоканалом» интересное дело было, где в решении первой инстанции было сказано, что «должен» и «обязан» — это разные вещи, что «должен» — это не обязан, а мы считали, что это синонимы. Для нас это было принципиальное дело, как защита чести мундира. В кассации отменили это решение… В 2018 году у нас было 85 дел в суде, а в 2019 — 163 дела, в 2020 — уже 164. 

— У ваших оппонентов всегда есть возможность нанять очень дорогих юристов, которые разбираются в корпоративном праве. Насколько им может противостоять ваш правовой отдел? 

— Дело не только в нашем правовом отделе, а также в качестве первоначального решения УФАС. Каким бы не был юрист, но если есть «косяк»… Как можно сказать «черное», если это «белое»?

— У юристов получается. 

— У юристов получается, но мы тоже же объясняем. Я никогда не боялся дорогих адвокатов и юристов.

«Я никогда не боялся дорогих адвокатов».

Все серьезные дела я пропускаю через себя, принимаю участие в написании решений, в том, какие доказательства нам нужно собрать. Если почитаете наши последние решения, то увидите, что их сложно оспорить. Больше 90 % решений у нас выигранных.

— От бизнеса звучали предложения, что ФАС должно стать «самым мощным органом в стране». 

— За последние 5 лет ФАС России часто называли «мегарегулятором». Действительно, в сферу деятельности ФАС входит большое количество вопросов. Становиться же «самым мощным органом в стране», мне кажется, совсем не обязательно.

 

Текст: Алексей Щеголев
Фото: Юлия Власова