Как региональное бизнес-сообщество оценивает предложенные государством меры поддержки, какая помощь из нового пакета мер будет наиболее востребованной, зачем нужно предпринимателям повышать уровень своей грамотности, а также какие уроки необходимо бизнесу извлечь из сегодняшней кризисной ситуации, рассказал президент «Калининградской торгово-промышленной палаты» Феликс Лапин в проекте #Бизнесживи.

Хочу отдать должное руководству страны и региона в связи с тем, что они очень быстро и четко сработали без российского растягивания. Это позволило нам не получить какой-либо коллапс. Я много слышал разных мнений по поводу, сколько выделили, сколько в других странах, но мы живем в своей стране, и мы прекрасно знаем, как это всё работает. Решение властей работать, решать судьбы людей в такой тяжелой ситуации через предприятия, наверно, в такой краткосрочной ситуации или в оперативном плане было абсолютно оправдано. Поэтому все предложения федерального центра сработали: субсидии, заем под 0 %, хотя по этой мере есть вопросы. Это всё сработало. 

Если бы сделали всё по-другому, допустили бы отток работающих из предприятий на улицу и потом выстраивание в условиях самоизоляции, пандемии, ничего непонятного, в службы занятости или министерства социальной политики, чтоб через них работать, — было бы, конечно, трагично. Сейчас есть стимулы для предприятий, для бизнеса все-таки постараться удержать численность своих работников для того, чтобы, во-первых, возобновить свою деятельность. Во-вторых, тот заем или кредит, который с 1 июня начал работать под 2 %, который впоследствии может превратиться в субсидию. Он будет наиболее востребован. Я понимаю, что у меня будет происходить. Я понимаю, что я выдержу, если выдержу условия, которые мне сказало государство, то это вот будет государственной помощью. 

Почему не сработал кредит под 0 %? Во-первых, была техническая заминка с банками, которые не понимали, что значит просто так давать, хоть и под нулевой. У нас же это очень забюрократизированная система. Все-таки, если это кредит, он должен быть: а) возвратным, б) целевым и обеспеченным. Всё это вместе требовало и от бизнеса быть готовым к этому, то есть предоставить свои обеспечительные меры, гарантию того, что ты выплатишь, — это первое. А второе — это то, что ты должен был обеспечить его возврат. Непонятно, что будет через три-четыре месяца, будешь ты работать или не будешь, а это на тебе повиснет. Надо тоже понимать этих людей, которые инвесторы, собственники, бизнесмены, когда все разойдутся останется он один. И ему надо отвечать по всем долгам своего общества. Сейчас всё то, что субсидируется, всё будет восприниматься бизнесом положительно. 

7 апреля — это очень рано по сравнению с другими субъектами — у нас часть предприятий начали работать. Я помню разговоры с ассоциацией мебельщиков.

Мебельщики проработали ровно три недели и вынуждены были, большая часть из них, остановиться.

Они говорили: «Слушайте, дайте нам работу, нам нужно работать. У нас есть заказы, есть сырье, всё есть, коллективы будут с удовольствием работать». Они проработали ровно три недели и вынуждены были, большая часть из них, остановиться. Почему? Потому что не было сбыта. Розница не работает. Такая же ситуация по автопрому. Ситуация сложнейшая. Розницы нет, товара продвижения нет, запасы готовой продукции тебя просто давят, никуда ты ее не денешь. Всё, коллапс. Это та ситуация, с которой мы столкнулись. Опять же, если говорить о мерах, что такое заем, кредит под 0,1 %? Даже мне ни в одном розовом сне не снилось, чтобы такое где-то возможно было. Это вот региональная помощь, которой воспользовались, заявок очень много — 75, одобрено на 177 млн руб. Это до 10 млн руб. Это то, что предприятиям даст возможность пережить эту ситуацию и возобновить производство, не потеряв его.

Что касается классического подхода к удерживанию численности, мы сейчас говорим о том, что государство, федеральная власть в основном субсидировали или оказали помощь предпринимателям в удержании трудового коллектива. Но надо понимать, что бизнесмен использует ресурсы.

Мы не дошли до того, что у нас минимальная оплата труда соответствует реальному прожиточному уровню.

Если он понимает, что у него ресурсы избыточные, то вот держать их у себя — это как минимум абсурдно, даже не с точки зрения прибыльности или убыточности, а просто абсурдно. То есть ты ресурс этот забираешь, где он более востребован. И поэтому ситуация с удержанием численности работающих имеет две стороны. Ну хорошо, я не работаю, но я числюсь. Дальше что? Я могу идти куда-то дальше работать или где-то, что со мной. Или вот эти 13 тысяч, которые мне выплатят, — это потолок того, на что я могу рассчитывать. У многих есть какие-то обязательства свои: ипотеки, и кредиты, и дети, и родители. Человек живет в этом, и человеку нужно, он понимает расход. Мы пока еще не дошли до того, что у нас минимальная оплата труда соответствует моему прожиточному уровню реальному. Эмпирика есть какая-то в этом во всем, но она никак не получается. Не видел того, что можно было бы прожить работающему человеку или семье на ту зарплату, когда один человек работает. Поэтому всегда есть плюсы и минусы. Плюс — это быстро людей поддержали, эффективно. Плюс — это то, что предприятие удержало и готово в любой момент на старт. Но это не может длиться вечно. Оно когда-то лопнет, а соответственно, если лопнет, то кредит тебе придется вернуть, даже очень хороший под маленький процент и т. д. Поэтому то, что не возвратно, то и востребовано.  

Еще мы столкнулись с небрежностью в формалистике. Коды ОКВЭД не те, не так зарегистрирован, пропустил, что ты не попал в реестр малых и средних предприятий и т. д., что лишило возможности многих воспользоваться в апреле – начале мая помощи той, которую оказывал федеральный центр. Во-первых, я смогу сказать, и я на этом стою. Я бизнесмен не с большим опытом.

Коды ОКВЭД не те, не так зарегистрирован, пропустил, что ты не попал в реестр малых и средних предприятий.

Я всегда в экономике был, но вот представлять, насколько бизнесмен сегодня должен быть грамотным, я только вот сейчас это понял, когда передо мной пронесся весь спектр тех ответственностей, которые несет бизнесмен. Он должен знать и пожарную безопасность, и гигиену труда, и трудовые споры, и налоговое, трудовое законодательство. 

Получается, таким образом, что мы имеем допуски. За руль может сесть любой человек — он должен сдать экзамен. Мало того, что он должен теоретический сдать и практический экзамен сдать. Если, положим, сейчас кто-то захочет с какого-то периода времени стать специалистом, сварщиком или еще, то надо допуски сдать или оценку квалификации, потому что тебя так не примут и не допустят к работам. А бизнесмен, которому доверяют ресурсы: банки — банковские, поставщики — материальные, люди, которые приходят к нему работать, — благосостояние своей семьи. Его семья надеется, что он не дурака валяет, деньги зарабатывает и им ничего не будет. А если он этого ничего не понимает, не знает. Он живет какой-то идеей бредовой, которая в бизнесе, может быть, и хороша как идея сама, но без его познаний, как устроен бизнес, он приведет к коллапсу свое дело. Подведет тех, кто пошел с ним, разорит свою семью и т. д. Поэтому то, что я хочу донести, — нужен экзамен, чтобы ты стал бизнесменом, нужен экзамен. Чтобы ты сдал и теоретическую, и практическую часть. Не сдашь ты это, ты не должен получить статус, зарегистрироваться как предприниматель. Сдавать государству. 

Какие уроки вынесли предприниматели? Во-первых, надо понимать, что паника — это самое худшее, что может быть. Второе — что предпринимательство… надо себя просто понять. Ваш бизнес делался в один день, в одночасье? Нет, какой-то был период становления, развития. Потом у вас не получалось, вам помогали, все заинтересованы были.

Мы успокаивали две стороны: и арендодателей, и арендатора.

Пытались, чтобы они договорились. Всё бизнес-сообщество, которое с вами было заинтересовано, даже те потребители и покупатели тоже хотели, чтобы вы появились и чтобы у вас всё это сложилось. И вот, когда получилась эта ситуация, мы столкнулись с непониманием или чуть ли не открытой войной арендодателей и арендаторов. 

Почему мы столкнулись? У нас было более 500 обращений к нам по форс-мажору. Нас ограничили в выдаче свидетельств или заключений по форс-мажору, т. к. закон прописал, что две стороны должны договориться. Если одной из сторон не нужно это, она может прекратить и выйти из этого договора без уплаты каких-либо штрафных санкций. И мне было удивительно, что люди, которые проработали друг с другом несколько лет, а может быть, кто-то и 10 лет проработал. Они не слышат друг друга. Не готовы идти на уступки. Я понимаю прекрасно, у каждого своя история. Арендодатель — у него какие-то есть длинные банковские обязательства. Он строил этот объект, он рассчитывал. Арендатор говорит: «Я тоже не ставил себе такой отпуск, два месяца гулять. Я думал, что это с текущих, я выплатил зарплату. У меня не было лишних денег». Лишних денег ни у кого ж нет. И поэтому, конечно, мы предлагали урегулировать это всё. Мы выполняли роль медиаторов, но в большей степени психотерапевтов. Мы успокаивали две стороны: и арендодателей, и арендатора. Пытались, чтобы они договорились. Ну, слава богу, у нас получается пока. Бизнес, наконец-то, начал слышать друг друга. Может быть, из-за того, что начали открываться и центры, и всё. Появилась жизнь. 

Государство научилось не встревать в риски предпринимательской деятельности. Оно сказало: «Слушайте, вы там между собой разберитесь, пожалуйста, кто-кому чего должен. Вот ты реализовал продукцию, когда тебе деньги придут — это твой вопрос, заплати сейчас с того, что ты реализовал. Это хорошо работает в нормально действующей экономике, то есть НДС и прибыль, которые исчисляются от объема реализованной продукции, но не оплаченной без разницы.

Либо нужно где-то взять эти средства и закрыть эту дыру, замедлить оборот средств, но за какие деньги. Если под 14–15 % — это очень дорого.

Это риски бизнеса. Конечно, общество не должно страдать от нерадивости каких-либо субъектов предпринимательства. А сейчас, когда у нас произошло то, что продукция отправляется торговым сетям или в товаропроводную сеть, а расчеты с предприятиями задерживаются, причем существенно задерживаются. Надо было бы сейчас временно пересмотреть этот вопрос. У нас рост дебиторской задолженности, то, что предприятиям должны, катастрофический. Он за два месяца увеличился для этих предприятий, которые работают, и розница, которая работала, — пищевые, до 40 % рост. Это говорит о том, что либо мне нужно где-то взять эти средства и закрыть эту дыру, замедлить оборот средств, но за какие деньги. Если под 14–15 % — это очень дорого. Если государство видит эту ситуацию, то оно должно как минимум субсидировать ставки факторинга. 

Факторинг — это оплата по твоей отгрузке. Когда у тебя твой покупатель принял по качеству и количеству, банк оплачивает тебе, а потом будет иметь дело с тем покупателем, который должен тебе вернуть эти деньги. Всё, и это было бы сейчас, ставка была бы приблизительно 5 %, это бы решило проблему. Если этого нет, то государству надо чуть-чуть, на время хотя бы, изменить порядок налогообложения не от объема реализованной продукции, а объема оплаченной. Чтобы не изымать вот эти тающие оборотные средства. Оборотные средства — это кислород. 

Бизнес выживет? Я всем говорю одно и то же. Ребят, в Великую Отечественную войну всё работало. Страшное было время, но всё равно всё работало. Экономика работала. Экономика создана для того, чтобы она работала. Не может она не работать. Поэтому всё будет работать. Вопрос другой — хватит ли терпения и взаимопонимания. Поймет ли сектор банковский экономики реальный бизнес. Насколько они перестроят эту работу. Насколько будет терпимо государство не сегодня забрать, а может быть, какое-то послабление сделать. Вот насколько мы будем «арендодатель с арендатором» или наоборот. Те, которые уже решили, если взысканий нет, то и платить по долгам не будут, а потом, бог с ним, спишут еще чего-нибудь. Вот как мы будем к этому всему относиться и друг к другу, — вот таков будет и прогноз, таково будет отношение. Это, в принципе, лежит в большей степени в культуре нашей отношения к друг другу, бизнесу, государству. Сказать, когда закончится пандемия, — вот честно, хотел бы сам узнать. 

Мне нравится высказывание Нассима Талеба в его книги «Антихрупкость», который сравнивает разорившихся или прекративших свою деятельность бизнесменов, как солдат на войне, то есть они все выполняют свой долг. Они стали бизнесом, не у всех есть перспектива стать Цукербергом или создать OZON или еще что-то. Нет у каждого своя, и всегда надо понимать тоже, что бизнес — это не что-то вечное. Бизнес — это мы говорим общее, бизнес, но в бизнесе — люди, бизнесмены, люди дела, а они тоже стареют, там их прекращает интересовать, и в связи с этим закрывается бизнес. Ничего страшного здесь такого нет. Важно, чтобы если и прекращается бизнес, то прекращался бы цивилизовано без каких-либо трагедий — трагедий семейных, трагедий партнеров. Но это зависит от культуры — культуры аккуратности и знания.

  

Записала: Алена Иванова
Фото: Юлия Власова