В январе 2019 года Адвокатская палата Калининградской области выбрала нового президента. Возглавлявший палату Алексей Созвариев получил должность вице-президента, а кресло руководителя вновь занял Евгений Галактионов (он, в свою очередь, возглавлял палату до Созвариева). В интервью Калининградскому деловому порталу RUGRAD.EU Евгений Галактионов рассказал, в какую сумму обходится адвокатский статус, почему адвокаты мечтают, чтобы пересажали всех муниципальных чиновников, зачем сотрудники ФСБ ходят на судебные заседания и почему председатель областного суда Виктор Фалеев — это «манна небесная».

                               

«У нас есть два человека, которые голосуют против по любому вопросу»

 

— Как получилось, что вы с Алексеем Созвариевым меняетесь местами? Сначала вы были президентом, потом выбрали его, а вы стали вице-президентом. Теперь снова выбрали вас, а он занял должность вице-президента.

— Не буду скрывать, я руковожу калининградской адвокатурой с 1992 года (с небольшим перерывом). У нас в палате есть выборщики и делегаты. Я возглавляю самую крупную адвокатскую коллегию — Калининградскую областную коллегию адвокатов. Созвариев представляет Специализированную коллегию адвокатов. В ней около 70 человек. Я не хочу сказать, что мы с ним имеем более 50 % от числа голосов... Но руководить адвокатами должны те, кто руководит наиболее крупными адвокатскими образованиями.

 

— То есть перерыв, когда вы поменялись местами, был обусловлен законом «Об адвокатской деятельности», который запрещает занимать должность более двух сроков подряд?

— Да, правильно.

 

— Алексей Созвариев просто для вас место держал?

— Нет. Мы соблюдаем закон. Раздаются голоса, что нужно избирать органы адвокатского управления совсем по-другому: тайным голосованием, чтобы зарегистрировались все адвокаты (в нынешней редакции президент палаты избирается ее советом. — Прим. ред.). В общем, провести выборы президента РФ, но в масштабах адвокатской палаты. Когда закончился срок моих полномочий, был поставлен вопрос о новом президенте, который бы удовлетворял всех... Это кажется, что [президента палаты] легко избрать, что, вот, захотели мы с Созвариевым друг друга переизбрать. Если бы у нас не было бы авторитета в органах адвокатского управления или были бы какие-то косяки, то адвокаты бы не утвердили это решение.

 

— С вашей рокировкой очень напрашивается аналогия с Путиным и Медведевым. Были какие-то возражения, что Галактионов и Созвариев опять меняются местами?

— Против этих кандидатур возражений не было. Было два человека, которые всегда голосуют против. Оппозиция: им не важно, Галактионов или Иванов. Они просто голосуют против по любому вопросу.

 

— Кто составляет оппозицию в Адвокатской палате Калининградской области?

— Это не оппозиция, это два человека: Касаткин и Сорокин. Причем какая эта оппозиция? Мы к их адвокатской деятельности никакого отношения не имеем. Мы только требуем соблюдения законности. По Касаткину есть дисциплинарные взыскания. Я лично против него ничего не имею. Но как коллега коллеге я обязан выдвигать определенные требования. Сорокин много лет был в совете. И как его из членов совета вывели, он вдруг стал проявлять [недовольство]. Но только раз в два года, в течение одного месяца перед выборами нового состава совета, он проявляет себя как оппозиционер. Его идея демократизации адвокатуры заключается в том, чтобы все выборы производить тайным голосованием. Что, в принципе, сейчас и происходит. По его идее, при выборах в совет мы должны голосовать за отдельную кандидатуру, а сейчас мы голосуем списком. Хотя отсутствия демократизма я в этом не вижу.

 

— Какие преимущества получает президент палаты? В Калининградской области достаточно большая конкуренция между адвокатами. Может быть, президент как более медийное лицо получает больший поток клиентов?

— Нет. Когда я работал вице-президентом, я больше денег зарабатывал. Потому что у меня нет времени делами заниматься. У меня есть твердый оклад, который утверждается общим собранием. Деньги совершенно небольшие — 80 тыс. руб. Но во всем остальном я в течение рабочего дня очень сильно ограничен. У меня есть квалификационная комиссия, прием граждан, есть вопросы, связанные с обеспечением деятельности адвокатской палаты. То есть я с 9 до 18 должен быть на работе. И после 18:00 тоже, потому что возникают вопросы, связанные с делами, где работают адвокаты по назначению... Все говорят, что, вот, президенты адвокатской палаты могут распределять деньги, которые платят в качестве взносов. Не можем мы этого делать. Это компетенция решения совета. Бухгалтерия не выдаст ни копейки.

 

— Какой бюджет у региональной палаты в 2019 году?

— Всего 11 или 12 млн руб.

 

«Какие бы препоны адвокатам не ставились, они найдут способ получить свои деньги»

— Вам не кажется, что адвокатский рынок в регионе переполнен? Где-то 688 адвокатов зарегистрировано на сегодняшний день.

— Числится столько, но реально работают человек 600. Остальные — приостановили статус, больничные, кто-то временно не работает. Текучка в кадровом плане большая.

 

— 600 человек — это всё равно очень много, а регион маленький.

— Я думаю, что это самый высокий показатель в стране по количеству адвокатов на одного жителя. С другой стороны, у нас очень много юристов, не имеющих адвокатского статуса. Которые готовы бы были бы стать адвокатами (мы им не препятствуем), но они не хотят. Исключительно по материальным соображениям.

 

— Почему?

— Потому что государство вдруг подумало, что адвокаты должны платить в 3 раза больше налогов, чем частные предприниматели. Грубо говоря, один день адвокатского статуса стоит 600 руб. Адвокат ни копейки не заработал, но он должен [уже] заплатить в пенсионный фонд, за членство в адвокатской палате, за членство в адвокатском образовании и заплатить за членство в федеральной палате [адвокатов]. Всё это [если считать минимально] составляет 600 руб. в день. Умножаем на 22 рабочих дня и получаем более 12,5 тыс. руб. То есть прожиточный минимум адвоката уходит в никуда, просто исходя из статуса.

 

— В каких сферах права сейчас наибольшая конкуренция между адвокатами?

— В уголовном праве конкуренции нет. Рынок сформировался. Сейчас появилось новое поле деятельности — административное. Законодатель установил новые правила. Сейчас масса органов, которые могут привлекать людей к административной ответственности. Интересная ситуация получилась с ГИБДД: постановлений на водителей мало, правил не нарушают, есть камеры слежения. Так они взялись за пешеходов (может, это правильно). Как только появляется новый федеральный орган, у нас тут же появляются дела. Появилась новая транспортная инспекция, внесли в КоАП ответственность за перегруз на дороге — тут же море дел о привлечении к ответственности тех, кто отправляет грузы, тех, кто получает грузы... Сейчас новая волна: попался водитель за рулем пьяным, а к ответственности привлекают руководителя и юридическое лицо. Это тоже поле деятельности.

 

— Какой средний заработок у адвоката в Калининградской области?

— Есть зарплата. Есть те, кто больше всего зарабатывает, есть те, кто не имеет заработка (те, кто работает только по назначению). Не хочу сказать, что многие адвокаты реально не показывают своих доходов... Они работают через разные юридические фирмы, которые берут дополнительные 6 %. Нашему законодателю надо понять, что какие бы препоны адвокатам не ставились, они всё равно найдут способ честно получить свои деньги. Нечестно, когда налог для самозанятых 4 %. Для предпринимателей — 6 % плюс взнос в Пенсионный фонд. Адвокат — 23 % плюс взнос в Пенсионный фонд. Сейчас был съезд, и одной из его резолюций было обращение к законодателю: «Вы нас хоть к кому-нибудь причислите». Мы не просим 4 %. Дайте 6 %, чтобы всё было по-честному.

 

— Если сравнивать гонорары востребованных адвокатов Калининградской области с ситуацией в других регионах, то в чью пользу будет соотношение?

— Если мы берем Москву, то к нашим гонорарам надо приписывать два ноля. Если мы возьмем Сибирь, то к нашим гонорарам надо добавлять один ноль. Если возьмем Архангельск, Карелию и Псков, то мы по сравнению с ними высокооплачиваемые. Мы приняли методические рекомендации о размере гонорара, чтобы не было демпинга. Пришел к адвокату гражданин и говорит: «Я хочу провести гражданское дело». Адвокат говорит: «Вот расценки. Минимальная ставка, за которую я буду с вами разговаривать по гражданскому делу, — это 30 тыс. руб. Если дело связано с какой-то сложностью, то не менее 50 тыс. руб. А если дело длительное, то после трех дней участия платите мне по 5 тыс. руб. в день, пожалуйста». Из этого складывается гонорар адвоката.

 

— Вы сказали, что ставка по гражданскому делу в районе 30 тыс. руб. А по уголовному?

— Примерно такая же. Для стадии предварительного следствия мы определяем, что это должно быть не менее 30 тыс. руб. в месяц. Потому что по этому делу адвокат каждый день работает.

 

— В уголовных делах ведь своя специфика. У нас на рынке свои «звезды». Мне кажется, что они берут гораздо больше, чем 30 тыс. руб.

— Все «звезды», которые работают на этом рынке, заранее назначают гонорары. Зная, что дело на много эпизодов, адвокат называет сумму в 1 млн руб. Но ему за эти деньги работать 2 года. И если разделить на 24 месяца, то получится по 35 тыс. руб. в месяц. То есть примерно те же деньги.

 

— Вам известно о членах палаты, которые еле сводят концы с концами? То есть не те, кто только по назначению работают, но, может, есть адвокаты по гражданским делам, у которых нет клиентской базы?

— Практически у всей молодежи. Первый год адвокат работает на имя, чтобы его услышали и узнали. Для него это очень тяжело. Когда он начинает работать в адвокатском образовании, то ему, конечно, подкидывают дела, чтобы он совсем не помер от голода. В районах ситуация более-менее устоялась из-за повышения размера оплаты в делах по назначению. Адвокаты там получает 30–40 тыс. руб. в месяц.

 

«Мы ждем, когда их всех пересажают»

 

— В какой-то момент у нас депутаты Облдумы заметили, что в муниципалитетах нет адвокатов, оказывающих бесплатную юридическую помощь. Проблема якобы была в том, что по договору об оказании бесплатной юридической помощи вознаграждение адвокатов составляло 100 руб. Ситуация как-то поменялась?

— Немножко не такая была ситуация. У нас есть закон о бесплатной юридической помощи, который дал право губернатору установить ставку об оплате труда адвокату, который оказывает бесплатную юридическую помощь. Ставка за консультацию — 100 рублей. За ведение любого гражданского дела — 500 руб. в день. Причем эти деньги должны выплачиваться на следующий финансовый год. Это работа себе в убыток. И тут сложилась очень интересная ситуация. Правительство нам говорит: «Напишите, сколько вы реально потратили денег. Мы будем рассматривать. Вы хоть копейку получите из бюджета». Адвокат говорит: «Мне, чтобы получить копейку из бюджета через год, нужно сейчас потратить рубль». Чтобы не оставить граждан вообще без квалифицированной юридической помощи, на общем собрании решили, что помощь для граждан будет бесплатной, а адвокатам палата компенсирует по 500 руб. за день занятостью этой работой. Мы просили у правительства 300–500 тыс. руб. в год на бесплатную юридическую помощь. Они создали госюрбюро, затем его закрыли за неэффективностью. При этом выбросили на ветер больше 7 млн руб. Нам бы этих денег хватило бы на 20 лет.

 

— Палата пыталась вести переговоры с правительством или губернатором?

— Многократно, и с каждым губернатором. Им выгодна эта некрасивая ситуация. Отчетность перед Москвой об оказанной бесплатной юридической помощи у них есть. Договор с Адвокатской палатой Калининградской области есть. А денег тратить не надо. Всё классно! Они великолепно устроились, никаких обязательств. В ответ правительство говорит: «Ну адвокаты же отчеты о бесплатной юридической помощи и затраченные средства для их компенсации не предъявляют». Самое оптимальное было бы, если бы они написали в законе, что консультация в рамках бесплатной юридической помощи стоит либо рубль, либо копейку. Мы бы знали, что нас не оскорбляют 100 рублями, а [платят] чисто условно. Например, с мэрией Калининграда есть договоренность: у палаты есть консультация, которая находится на Литовском Валу в муниципальном помещении. Мы с мэрией договорились, что они нам чуть-чуть снижают ставку арендной платы, а мы всех граждан по направлению мэрии принимаем бесплатно по адресу Литовский вал, 55.

 

— В муниципалитетах действительно нет адвокатов?

— В каждом муниципалитете, где есть суд или полиция, есть адвокаты. У Калининградской областной коллегии адвокатов филиалы в каждом районе области. В городе Калининграде их 10.

 

— Конкуренция там вообще есть? Есть еще коллегии, которые там присутствуют?

— Многосоставных адвокатских образований нет. Есть адвокаты, учредившие по домашнему адресу адвокатские кабинеты. Если бы там была конкуренция, туда бы все рванули работать. В районах области ни бизнеса, ни преступности, ни денег у населения, нет. Промышленных предприятий, как в СССР, давно нет. Агропромышленности нет, свиней и скот не выращивают, зерно и молоко не воруют. Дел нет! Основная причина — нет людей! Они все в Калининград переехали и оттуда их возят на работу. Оказывается, у нас в районах нет трудоспособного населения — только муниципальные служащие и учителя. В деревнях нет предпринимателей, нет рабочих и служащих.

 

— Но в сводках УМВД много всякого бытового криминала из районов.

— Вообще нет бытового криминала! Если вы считаете это бытовым криминалом, то съездите в Сибирь. У нас нет драк! Практически нет уличной преступности. У населения нет денег, некого грабить! Статистику портят мобильные телефоны. Отбирают! Но это тоже ненадолго. Введут персональную защиту, и этот кусок пластмассы уже не будет никому нужен.

— Если взять условный Неман — один из самых бедных муниципалитетов, там можно открыть адвокатский кабинет?

— Вообще ужасный пример... У меня там 3 адвоката в филиале. Они мне постоянно жалуются: «У нас нет ни одного человека, который бы зарабатывал деньги. Только продавцы магазинов и муниципальные служащие, учителя и пенсионеры».

В других муниципалитетах есть дела в духе «кто-то у кого-то украл мобильный телефон». Но такое дело одно. Есть ДТП: пьяные ездят, разбиваются, аварии попадают. Есть невозвраты кредитов. Почему берут кредиты? Негде заработать. В Нестерове хоть есть погранпереход, а там контрабанда. Вот там у меня 2 адвоката работают, зарабатывают с грехом пополам, чтобы свести концы с концами. Они мне говорят, что в суде за месяц всего 4 дела рассматривают. Сколько ж денег адвокат заработает?

 

 

— Но в муниципалитетах остались еще чиновники. Они же часто становятся фигурантами уголовных дел о коррупции или превышении полномочий.

— Отличные дела! Не для калининградских адвокатов. Местных они не жалуют. Считают, что столичные лучше. Как показывает судебная статистика, в 90 % случаях и столичные адвокаты не помогают.

 

— Разве это не хлеб?

— Хлеб. Мы ждем, когда их всех пересажают. Кроме чиновников, деньги там никто не получает.

«Адвокаты по назначению такие козни следователю и суду строят»

 

— В 2018 году ставка для адвокатов по назначению составляла 550 руб. в день.

— Сейчас 900.

 

— Каким образом удалось изменить ситуацию?

— Благодаря выборам президента Путина. Когда он баллотировался, то кинул клич доверенным лицам, что нужно собрать «глас народа». Адвокатская палата из Иваново вышла с инициативой — там население вообще беднота, голь перекатная. Я там не был ни разу, но знаю, что если с кем-то сравнивают, то сравнивают с Вологдой и Иваново. В Вологде хоть масло есть, а Иваново — город невест, только невесты и [остались]. Они кинули клич. Все адвокаты подписались лично, и петиция ушла президенту. Президента избрали — надо исполнять наказ избирателей. Хотя мы просили 1,3 тыс. руб., обосновывали, указывали, но сделали 900.

 

— Насколько эта сумма адекватна?

— Вообще не адекватна. Взять хотя бы Белоруссию: там 90 долларов. Причем у них полная адвокатская монополия во всех судах. Но экзамены принимает министерство юстиции. То есть там всё жестко.

 

— Эксперты отмечали, что работа адвокатом по назначению для небольших регионов — это единственная возможность заработать. Для Калининграда это актуально?

— Нет, только для районов. В районах адвокат получает в месяц от 8 до 10 заявок. В Калининграде 2–3.

— То есть люди находят деньги, чтобы нанять адвоката по соглашению?

— В Калининграде больше дел, где можно найти адвоката по соглашению. Хотя достаются хорошие адвокаты и по назначению. У нас есть электронная система распределения дел. Каждый адвокат стоит в определенном графике дежурства. Когда поступает заявка — программа сама назначает того, у кого меньше дел.

 

— Кому-то может выпасть по назначению и Олег Вышинский, и Сергей Баранов?

— Нет. Они не участвуют из-за занятости.

 

— Когда ставка была маленькая, то адвокат по назначению воспринимался как такой статист, который будет убеждать доверителя признавать вину, будет кивать стороне обвинения на все ее ходатайства.

— Это было тогда, когда не было электронной системы распределения дел. С 2012-го у нас адвокаты с удовольствием участвуют в делах по назначению для повышения своей практики, и они такие козни строят следователю и суду... У нас были случаи, когда суд писал представление на адвоката, что он занял неправильную позицию и ухудшал положение своего клиента. Мы привлекали их к дисциплинарной ответственности. Но это исключение.

 

— Вознаграждение для адвоката по назначению увеличили до 900 руб. Но их надо еще от государства получить. Это, как я понимаю, долгая история?

— И с 500 руб. тоже была долгая история. Деньги находятся в составе финансирования органа, который назначает адвоката (то есть полиции). А у полиции своих «дыр» хватает, которые они этими деньгами затыкают. А в конце года начинается чехарда: «Срочно несите все постановления! Срочно! Чтобы нам до 25 декабря закрыть долги перед вами». Декабрь — это месяц беготни адвокатов. Хотя эту систему давно можно было отрегулировать в электронном виде.

 

«Любой оправдательный приговор — дефект системы»

— У нас количество оправдательных приговоров меньше 1 %. Зачем вообще нужны адвокаты по уголовным делам, если с вероятностью 99 % человек будет признан виновным?

— Если вероятность даже 1 %, каждый человек желает им воспользоваться. Он считает, что он должен попасть в этот 1 %. Поэтому существуют адвокаты по соглашению, которые говорят: «Если мы докажем вот это, у нас есть шанс вернуть дело назад в прокуратуру». Почему нет оправдательных приговоров? Потому что возвращают всё назад в прокуратуру. Доходят до того, что дело туда-сюда гоняют, чтобы срок давности истек. А адвокат советует: «Соглашайся, дело прекращают за истечением срока давности».

 

— Почему так мало оправдательных приговоров? Это дефект системы, или правоохранительные органы так хорошо стали работать?

— Проблема системная. Суды и правоохранительные органы находятся в системе правосудия, а адвокаты — нет. Любой оправдательный приговор — это дефект в системе правосудия. Система делает всё, чтобы не было брака. За оправдательный приговор пострадают все, начиная со следователя и прокурора (судья не пострадает). Оправдательные приговоры есть только там, где суды присяжных.

 

— Многие считают, что оправдательных приговоров так мало, потому что адвокаты редко пополняют судейский корпус.

— Дефект системы совершенно не в этом. Судьи в калининградском судейском корпусе — совершенно достойные люди. И если где-то пишут, что судья может взять деньги, фигня это полная. Если бы судья где-то взял, то я бы в первую очередь знал. Потому что адвокаты бы сказали.

 

«Фалеев — это манна небесная»

 

— Но почему все-таки адвокаты так редко идут в судьи?

— Их не берут. Адвокат — это коррупционная система, он работает с деньгами клиента, и государство заранее поставило на адвокате крест. Хотя некоторых берут. Есть бывшие адвокаты и Калининградском областном суде, например Василий Арутюнян, Светлана Михальчик и другие исключительно грамотные и справедливые судьи. И в районах так же. Вот бывший адвокат Бубнова Марина Евграфовна в Светлогорском городском суде. И в нее пальцем никто не ткнет, не скажет, что коррумпирована. Исключительно порядочный и справедливый юрист.

 

— Вы бы сами согласились пойти в судьи?

— У меня такая возможность была всю жизнь, но я не пошел. Дело даже не в материальном обеспечении (да, судьи много получают). Дело в огромной ответственности и в закрытости корпорации.

 

— Так называемое «телефонное право», на ваш взгляд, существует в Калининградской области?

— У нас не «телефонное право»… У нас система выстроена таким образом, что любой человек, от которого зависит назначение или переназначение судьи, может воспользоваться этим «телефонным правом». Очень много документов судей по переназначению без всякого мотива возвращается назад. В 90 % случаев это происходит тогда, когда судья, скорее всего, не выполнил чью-то просьбу. Доходит до того, что сотрудники ФСБ сидят в зале судебных заседаний и докладывают, как судья ведет процесс. Фактически это дополнительное давление на судью. Причем не по делу, которое он рассматривает. Это просто демонстрация, что судью контролируют и смотрят.

 

— Вы подозреваете, что в Калининграде были такие дела, где судья принимал решение исходя не из собственных убеждений, а те решения, которые «нужно было принять»?

— Я не могу так сказать... Дела против налоговой инспекции и муниципалитетов - я в них даже не хожу. Я там ничего не выиграю. Но там, где налоговая не права на 100 %, суды принимают решение в пользу гражданина и юридического лица.

 

— В других регионах такая же ситуация?

— Во всей стране одинаковая.

 

— У нас Виктор Фалеев возглавляет областной суд с 1996 года...

— Он мой однокашник. И я могу про него сказать, что он честный и порядочный человек.

 

— Я не оспариваю. Но это вот эта несменяемость власти…

— Для нашего суда Фалеев — это манна небесная. Он столько сделал для судей, сколько не сделал никто. При Фалееве суды уважают адвокатов. Нам не надо, чтобы адвокатов по указанию председателя суда выносили ногами вперед, как в Ленинградской области.

 

— Вы не думали, что какой-нибудь другой председатель суда сможет выстроить еще более демократичную систему?

— Нам не надо демократичную.  Нам нужна система, которая бы уважительно относилась к адвокатам. И она сейчас есть. Допустим, суд может жаловаться на адвоката, если он опоздал на судебное заседание. Но судьи тоже не всегда начинают вовремя. У нас есть правило: не жаловаться по мелочам на суд. И суд тоже по мелочам на адвокатов не жалуется.

 

«У губернатора возможностей больше, чем у адвоката»

 

— Даже когда решаются вопросы о выборе меры пресечения, адвокаты очень часто проигрывают.

— Я считаю, что суд не должен выбирать меру пресечения. Ее должен избирать прокурор, а жалобу на его решение надо подавать в суд. Сейчас получается, что прокурор — никто и звать его никак. Если бы у прокуратуры было такое право, то я мог бы прийти к прокурору и предложить ему определенные гарантии, что человек не убежит.

 

— Конкретный пример — дело и. о. главврача роддома № 4 Елены Белой. С первого раза ее защите не удается смягчить меру пресечения, и суд отправляет ее под стражу. Потом к Cледственному комитету обратился Антон Алиханов, и апелляционная инстанция отпускает ее под домашний арест. Получается, что даже у губернатора было больше возможностей что-то сделать для нее, чем у профессиональных адвокатов?

— Он подписывает назначение на должность... То есть система подписывает (сам он — нет). У губернатора возможностей гораздо больше, чем у адвоката. Тут и говорить не о чем.

 

— Получается, что простому человеку выгодней обращаться к губернатору, чем к адвокату.

— Ну, все же не пойдут. Это одно такое дело, и таких, может быть, в жизни не будет.

    

«Приходит клиент и говорит: «Я готов дать тебе миллион»

 

— За последнее время несколько адвокатов были приговорены к реальным тюремным срокам за покушение на мошенничество. Речь идет об Алексее Суханове и Сергее Пономаренко. Статистика показывает, что в остальных регионах России такие случаи тоже встречаются часто. Почему так?

— Очень много соблазна. Приходит клиент и говорит: «Я готов дать тебе миллион. А ты мне гарантируешь, что меня не посадят». Адвокат берет этот миллион, думая, что он что-то решит с судьей или следователем. Но ничего не решает…

 

— Проблема в том, что если бы он на этот миллион реально попытался что-то решить, то это было бы уже даже не мошенничество, а более тяжкая статья — покушение на дачу взятки.

— Да. Но адвокат не дурак и говорит: «Я не могу оговорить судью или следователя, потому что я деньги не передал. Да, я хотел заработать, срубить бабок». Вот и вся недолга. Этот клиент Пономаренко... Я не знаю, почему Пономаренко его не знал, его знали все. Это человек, который сдал нотариуса лет 20 назад. Она по просьбе этого товарища удостоверила доверенность (на каких-то личных отношениях). Потом по этой доверенности была продана квартира. Человека обманули и выкинули на улицу. Милиция начала разбираться, и этот человек сдал нотариуса (хотя она вину и не признавала). Нотариуса посадили на 4 года. И все знали про этого человека, что он работает на полицию (как у нас говорят, «он был крапленый»). Как Пономаренко этого не знал — ума не приложу! Он бывший прокурорский, всего 2 года адвокатом работает. Причем Пономаренко приходил на консультацию к другому коллеге, и тот ему хоть подробностей не рассказал, но сказал: «Ты что? С ним дела не имей!»

 

— Вам не кажется, что это обусловлено тем…

— (Перебивая.) Это связано с тем, что Пономаренко и Суханов — выходцы из правоохранительной системы. Один прокурорский, другой — полицейский следователь. Они привыкли решать вопросы.

 

— В 2010 году было совершено нападение на адвоката Галину Казакову. Насколько адвокаты беззащитны перед криминалом?

— У нас был случай, лет, наверное, 15 лет назад, когда убили адвоката Звягинцева. У меня 2 машины сожгли. Полиция даже не шелохнулась, чтобы что-либо сделать.

 

— Когда был случай с Казаковой вы критиковали полицию за то, что они возбуждают дело по статье «Разбой». Полиция не спешит защищать адвокатов?

— Полиция бы защищала, если бы были какие-то доказательства. У нас нет в полиции профессионалов по уголовному розыску. Только участковые. У нас нет профессионалов. Их всех сократили. Они ведут кабинетные войны, дела только в кабинете, дела прекращают, если человек не пришел [по повестке], у полицейского нет даже времени выйти оперативно-розыскные мероприятия провести.

Текст: Алексей Щеголев
Фото: Юлия Власова

ДОПОЛНЕНИЕ

В редакцию Калининградского делового портала RUGRAD.EU поступило заявление на ответ (комментарий) по опубликованному интервью. Как заявляет Сорокин, в интервью изложены сведения со ссылкой на его фамилию, которые являются ложными.

Текст: Мы к их адвокатской деятельности никакого отношения не имеем.

Комментарий: Данное утверждение Галактионова является ложным. Адвокатская палата имеет непосредственное отношение к адвокатской деятельности членов своей палаты. Палата даёт поручения адвокатам на оказание юридической помощи по назначению. Поэтому, выдавая мне ордера для участия в делах по назначению, палата имеет непосредственное отношение к моей адвокатской деятельности. Адвокатская палата также осуществляет контроль за соблюдение адвокатами кодекса профессиональной этики адвокатов (статья 29 ФЗ № 63 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Текст: Было два человека, которые всегда голосуют против. Они просто голосуют против по любому вопросу.

Комментарий: Данное утверждение Галактионова является ложным. Протоколы собраний (конференций) адвокатов не содержат сведений, что Касаткин и Сорокин, либо кто-то другой всегда голосует против по любому вопросу.

Текст: И как его из членов совета вывели, он вдруг стал проявлять [недовольство]. Но только раз в два года, в течение одного месяца перед выборами нового состава совета, он проявляет себя как оппозиционер.

Комментарий: Данное утверждение Галактионова является ложным. Из членов совета адвокатской палаты я был выведен в 2017 году, а недовольство деятельностью Галактионова в основном началось с 2014 года, когда адвокаты палаты обратились в суд по вопросам нарушений в организации деятельности адвокатской палаты и её президента Галактионова.