Основатель холдинга «Автотор» Владимир Щербаков стал новым гостем проекта «Вечер с акулами бизнеса». Сейчас Щербакова представляют именно как «основателя холдинга»: в 2016 году он переписал его на сына, который живет в Швейцарии. В рамках встречи бизнесмен рассказал, как он потерял на сельскохозяйственном бизнесе 25 млн долларов, как налоговая полиция пыталась взять его холдинг за «мягкое место», почему россиян трудно загнать на конвейер, почему ему не нравится система субсидий вместо таможенных преференций (хотя Щербаков признал, что сам отчасти ее лоббировал) и почему он считает местных предпринимателей жадными до денег людьми, которые не хотят работать.

О появлении «Автотора» и как Феликс Лапин попытался взять его за «мягкое место»

Когда нас выгнали из правительства (Владимир Щербаков до 1991 года занимал высокие посты в правительстве СССР. — Прим. ред.), компания «Дженерал Моторс» делала проект в Елабуге. Меня попросили выступить от имени Татарстана и правительства страны в переговорных процессах. По-русски говоря, задолбали «Дженерал Моторс». Они пожаловались Чубайсу… Чубайс попросил убрать нас из проекта. Мы сидели с ними, выпиваем вечером, прощаемся. Они мне говорят: «Володя, если ты такой умный, все знаешь, как сделать, возьми и сделай завод». — «Откуда у меня деньги на завод?» — «Можно его сделать достаточно недорого». В Греции Nissan построил новый завод, только начал работать. Греция в это время вошла в ЕС, европейские модели просто «смяли» этот проект. Завод остановлен и продается. 

Я поехал туда, классный завод, и давай долго материться с хозяином: «У нас денег нет». Искали разные варианты. Наконец мы этот завод выкупили. Разобрали и привезли сюда в Калининград. К этому времени другая наша группа закончила здесь работу вместе с правительством РФ (мы выступали консультантами и советниками) по созданию Особой экономической зоны. Потом появился товарищ Горбенко и сказал: «Вы привезли сюда металлолом. Зачем он нужен? У нас будут Нью-Васюки! Нью-Детройт!»

Так появился этот завод: нашли, купили, разобрали там, привезли сюда, собрали здесь. 

Потом в 1998 году обанкротились. Мы только закупили первую партию комплектов, собрали их частично. И доллар из 6 рублей утром стал 20, а через день — 24 рубля. У нас лежит на 150 млн долларов долг, который окупить совершенно невозможно.

Мы решили, что раз [лежат] комплекты, то давай хотя бы автомобили соберем. У нас стоит на площадке 5 тыс. автомобилей. Но автомобили — не вино: они с годами лучше не становятся. Каждый месяц у нас капает процент, с другой стороны, надо за охрану платить. Зарплаты не заплачены, налоги не заплачены, автомобили стоят, 150 млн долларов кредита (теперь уже безвозвратного), со строителями не расплатились. Нам ввели внешнего управляющего. Я понял, что дело совсем плохо.

Поехал по всем кредиторам. Прилетели сюда, посмотрели завод. Вроде неплохо. Они мне говорят: «Ну и чего будем делать?» Говорю: «Делите, ребята. Кто-то заберет автомобили, кто-то — станки, кто-то — гайковерты. У меня ничего другого нет... Могу отдать еще квартиру в Москве». Договорились, что весь этот долг (практически весь) они превратили в акции, и у нас появилось предприятие с иностранным капиталом. Потом когда Феликс Феликсович (Лапин, нынешний президент КТПП, в те годы возглавлял налоговую полицию. — Прим. ред.) пытался нас взять за мягкое место, то мы ему доказывали, что «ты вообще отвали от нас и не имеешь права». Потому что на нас указ Ельцина не распространяется. Мы — предприятие с иностранными инвестициями. А он доказывал, что мы не подпадаем, потому что всё это барахло мы сюда привезли не как иностранная компания, а как российская, а иностранцы появились потом. Поэтому иностранцы сюда капитал не ввозили. В общем, у нас с ним длинная дискуссия была. В результате у меня всё еще завод, а он уже в Торгово-промышленной палате карьеру делает.

Как не получилось стать бизнесменом-аграрием

Я, например, сам не знаю, почему я занимаюсь бизнесом. Не для денег... В 1991 году [с деньгами] плохо было совсем. Зарплату никто не платил, из правительства выгнали. У меня на сберкнижке 6 тыс. руб. Год без работы, без зарплаты. Всё это быстро кончается... Деньги не играют такой роли. Деньги — это, скорее, показатель твоей успешности в бизнесе. Результат, по которому ты можешь сказать: «Да, в этом году я лучше сработал или хуже». Но не они уже движут.

Мне, например, нравится придумывать какой-то новый продукт для производства. Создавать этот продукт, найти для него платежеспособный спрос. Продукт должен быть такой, чтобы тебе не стыдно было стоять в кругу людей. Можно и наркотиками торговать, капусту продавать или помидоры. Но по моему менталитету это не мой бизнес. Я не умею торговать. Я не умею работать в IT-технологиях и сельском хозяйстве.

Многие знают, что у нас 3 вида деятельности в Калининграде: автомобильное направление (это «Автотор»), агронаправление — у нас довольно большой объем земельного фонда в Калининграде. Мы пробовали вести сельское хозяйство. Я вывернул себе все мозги на этом деле. Кучу нервов перевел, пытаясь добиться положительного результата. Каждый год у меня заканчивался — минус 2 млн долларов, потом минус 5 млн. Хорошо, что [уже] был «Автотор» и «Энерготрансбанк». Когда я дошел до минус 25 млн долларов в целом, решил, что опыта в сельском хозяйстве мне уже хватит.

Поэтому [мы] вышли из этого бизнеса и поменяли его на другой. Решили, что надо сдать землю в аренду. Купили сельхозтехнику и обрабатываем [землю] тем арендаторам, кто нам это заказывает. В этом году мы наконец вернули все свои потери. В сельском хозяйстве я теперь в ноль (в операционном бизнесе). Потому что надо еще окупить землю и так далее. Но это мелочи жизни.

Не понимаешь, чем ты занимаешься, не знаешь тонкостей, — не лезь ты туда! Потому что такое количество подводных камней... Я считал, что мы лучших людей взяли на работу — лучших людей в Калининградской области. Взяли на работу человека, который 10 лет проработал начальником аграрного управления областной администрации. А до этого был 10 лет председателем колхоза и так далее, и так далее. Я его поставил во главе и говорю: «Давай я буду финансировать, а ты скажи что». Мы закупили тракторы, сеялки, комбайны, кучу [денег] потратили на всё это дело. Купили много земли, лучшие удобрения. Всё как надо. Всё оплатили, а урожайности нет. Начинаю разбираться. Начинаю спрашивать: «Почему у [бизнесменов аграриев, братьев] Долговых вот столько, а у них ни тракторов таких нет, ни техники, ни удобрений. Но у них вот так, а у вас вот так». Выясняется, что этот «умный» специалист, считая, что всё остальное у нас есть, решил сэкономить на семенах. Он сказал, что у нас семена прошлогоднего урожая есть, мы же колхозы и совхозы всякие покупали, у них же зерно было? Оно же свое? Не надо покупать. Он [его] и посеял. А это зерно третьей или четвертой генерации. Я его спрашиваю: «Ты идиот, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Я покупаю самую дорогую мировую технику, самые дорогие минеральные удобрения. А ты кладешь в землю то, что вырасти вообще не может! Ты просто инвалида кладешь, в которого вкачивай, не вкачивай удобрения, толку с этого не будет».

У нас было стадо коров, тысяч 7, наверное. Простой вопрос: почему во Франции 35 литров, а у вас 8–10. Привезли лучших животноводов... Через 2 года я наконец добираюсь [до ответа]: не надо заниматься стадом, потому что ни одна доярка не может уйти из коровника, если не возьмет с собой ведро молока. Пока вся деревня молоком не насытится, бессмысленно тебе заниматься этим стадом.

Мы просто не понимаем менталитет людей, которые в [аграрном бизнесе] работают, не понимаем, как вести его. Поэтому надо отдать его тем, кто понимает. Поэтому Долговы добиваются великолепных результатов, а мы пролетели как фанера над Парижем.

О сложностях производства автомобилей и почему россиян сложно загнать на конвейер

Мы — единственный в России прибыльный завод в автомобильной отрасли. Мы производим 200 тыс. автомобилей. В России мы второй производитель по количеству после «АвтоВАЗа». Но по деньгам и по налогам, несмотря на все освобождения здесь, мы номер один. Мы в прошлом году произвели продукцию примерно на 305 млрд руб. Заплатили 67 млрд руб. налогов. Это 50 % всей товарной продукции Калининградской области и примерно 50 % всех налогов, собранных на территории Калининградской области.

Представьте себе, вы должны обеспечить диспетчеризацию подготовки процесса. Чтобы у вас в одну и ту же секунду (в каждое место в разные секунды) пришло 1800 деталей. Если хоть одной из них на месте не будет, у вас не будет автомобиля. Или он будет напоминать старую «Волгу», в которой главный технологический принцип работы — «кувалдирование»: «Если не лезет — надо кувалдой загнать и привет».

Вы попробуйте такой процесс организовать. Еще в России. В Германии его еще можно организовать. Русский человек... Я сам русский, мне проще себя критиковать. Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой. А вот работать с 7 до 7, выпуская каждые 40 секунд автомобиль... Нам не нужны герои. Нам нужны люди, способные делать вот такую работу.

Мы уже инвестировали в это производство более 500 млн евро. В ближайшее время, будем продолжать инвестировать. Но уже в углубление технологий. Я думаю, что мы в расширение и увеличение больше не пойдем. У нас сегодня 31 модель на производстве: от самой дешевой в России до самой дорогой. Что и позволяет нам балансировать на рынке. Если проваливается спрос, то он не проваливается одновременно. Он проваливается либо в этом сегменте, либо в середине, либо в высоком сегменте.

Нам надо реагировать и предугадывать поведение рынка примерно за полгода. Сегодня мы заказываем детали, которые нам потребуются в июле. Всё, что мы заказали, мы должны оплатить. Если мы заказали неправильно, не поняли, что рынок провалится (эти модели пойдут, а эти не пойдут), появится сток. Сток не продали, деньги не вернули. Значит, нечем расплатиться с банками или еще с кем-нибудь. Это энергетически нервный процесс.

О «жадных до денег» калининградских предпринимателях

Нам нужны поставщики комплектующих. В Калининграде нужно организовывать производство компонентов: и для того, чтобы поставлять на наш конвейер, и для того, чтобы поставлять на головные конвейера европейских заводов. Честно вам скажу, калининградские предприниматели не энтузиасты своего производства. Жадные до денег. Но работать за деньги не хотят.

Мы каждый год строим примерно на 3–4 млрд руб. В прошлом году нам потребовались окна. Запросили 5 калининградских фирм. Такое ощущение, что они все между собой договорились и объявили нам цены, близкие [друг к другу]. Я сказал, что за такие деньги я бы только Зимний дворец облицевал, и то за царский счет. Мы взяли стекла в Подольске, под Москвой. И нам это обошлось в 2 раза дешевле.

Так же, как мы с автомобилями задавили российский рынок, так ваши мебельные предприятия задавили мебельный рынок. Сейчас их нет. Мы сегодня выпускаем 200 тыс. автомобилей. Стоимость комплекта автомобильных сидений — примерно 6 тыс. евро. Вы много производили мягкой мебели за 6 тыс.? Это конвейер. Мне нужно 3200 сидений каждый день. Организуйте вместо мебели своей. Это же всё то же самое. Только каркас другой. Мы вас научим, как делать. Создайте у себя производство. Мы гарантируем, что всё будем покупать. Знаете, чем закончилось? Приехал кореец и здесь в Калининграде организовал производство. Шьет нам примерно 40 тыс. сидений в год, получая за это приличные деньги.

Нам нужны глушители, электропроводка. Нам навалом всего нужно. Спрашиваю: «Ребята, ну вы возьмите что-нибудь, делайте». Все нам только в глаза тычут: «Ну, конечно, вам такие субсидии дают!» Ну вы взрослые люди? Какие субсидии? Мы сначала платим таможенную пошлину по 5 тыс. долларов или евро за автомобиль. А потом нам, может быть, ее вернут. Причем мы платим по одному курсу, а нам возвращают по другому. И платишь 5 тыс. долларов, а назад получишь 4,5. Может, через пару недель. А может, через пару месяцев. Сейчас мы получаем еще за ноябрь прошлого года. А деньги стоят денег.

В позапрошлом году мы упали до 90 тыс. автомобилей. Что произошло с портами? [Вплоть] до остановки. 75 % грузов — это грузы в адрес «Автотора». Раз у «Автотора» в 3 раза упали объемы, значит, у них загрузка упала в 3 раза. Быть таким плательщиком налогов... если мы чуть-чуть засморкались, то у всех остальных — туберкулез. Сразу начинаются звонки из правительства: «Ой, ребята, сколько вы в этом месяце заплатите? Мы не знаем, у нас на учителей там, врачей и так далее хватит или не хватит. Вы не можете еще чуть-чуть добавить, у нас на пенсии не хватает».

О жизненных принципах и «шестерках»

Если кому-то сильно нужна помощь, то я не минсобес. Я не помогаю. Я кого-то приглашаю делать вместе бизнес. А если помогать, то вы приглашайте президента, приглашайте губернатора. Плачьте, рыдайте, рвите рубашку на груди — всё что угодно. Мы никому не помогаем. Кроме тех, кто сам не может: мы содержим пару детских домов, дом престарелых, построили православную гимназию (и много там помогаем), почти 4 млн долларов потратили на Собор Христа Спасителя. Памятник [князю] Владимиру, может быть, появиться, если наши условия примут. И так далее. Помогать предпринимателям? Может, еще за вами еще бумажки из туалета выносить? Хотите зарабатывать деньги — шевелитесь.

Найдите себе дело, в котором вы понимаете, и тогда только начинайте делать. А если ни к чему не тянет, то тогда надо идти на госслужбу. Или просто на службу в какую-нибудь крупную компанию. Потому что работа в каком-нибудь «Газпроме» от государевой службы отличается только размером получаемой зарплаты. А всё остальное — такой же бюрократизм, как и в правительстве.

Вы должны понимать: вы из тех, кто может встать и пойти снова, или из тех, кому морду набили, и он так «шестеркой» в этой камере и просидит. Я птиц содержу, у меня очень большая коллекция. Там всяческие экзотические фазаны, павлины. Любопытно за ними наблюдать: точно абсолютно человеческое общество. Здоровый петух. По каким-то непонятным причинам, маленькие вдруг собираются и подходят по очереди: клюнет его, попетушится перед ним... И сразу вспоминаешь: точно, как у нас в кино показывают. Зашел здоровый, начистили ему в этой пресс-хате (камера, где администрация при помощи сотрудничающих с ней заключенных, создает невыносимые условия для других арестованных. — Прим. ред.), а потом все «шестерки», этим довольные, вокруг него ходят. Вот ты из тех, кто про себя сам считает, что его можно продержать в углу, или ты из других?

Текст: Алексей Щеголев
Фото: Юлия Власова, Вадим Хлебников

Встреча № 1 — Стефано Влахович

Встреча № 2 — Николай Власенко

Встреча № 3 — Владимир Кацман

Встреча № 4 — Богдан Яровой

Встреча № 5 — Олег Пономарев

Встреча № 6 — Андрей Горохов

Встреча № 7 — Сергей Рыжиков