Рассмотрение уголовного дела в отношении директора Калининградского областного музыкального колледжа им. С. В. Рахманинова Светланы Грибовской началось 18 февраля. Руководитель учебного заведения обвиняется в превышении должностных полномочий с причинением тяжких последствий (п. «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ).

В декабре 2014 года директор образовательного учреждения заключила с ООО «Каре-Балт» контракт, по условиям которого до 15 августа 2016 года компания должна была поставить в колледж оргáн стоимостью 63 млн руб. В период с 2015 по 2016 год Светлана Грибовская подписала ряд актов якобы выполненных работ о приобретении и поставке частей органа. Однако в действительности музыкальный инструмент в учреждение передан не был. При этом невыполненные подрядчиком работы оказались оплачены. Общая сумма средств, на которые были подписаны акты, составила 24 млн руб. Обвинение полагает, что указанные средства были похищены. Светлана Грибовская в ходе расследования свою вину не признала.

18 февраля обвинительное заключение по данному уголовному делу было зачитано прокуратурой. Через два дня, 20 февраля, в Ленинградском районном суде состоялось заседание, на которое для дачи показаний были приглашены свидетели. Поддержать директора пришли и ее коллеги. «Я четверых директоров пережила. Это честнейший, один из самых порядочных. Обидно», — вздыхает одна из преподавателей колледжа, явившихся на заседание. «Все педагоги наши собрались», — добавляет она.

Первым в зал суда вызвали начальника отдела строительного контроля ГКУ «Региональное управление заказчика капитального строительства» Виталия Шумейко. Он сообщил, что в сентябре 2016 года региональные власти назначили организацию вести строительный контроль в музыкальном колледже, который на тот момент находился в стадии реконструкции. «Там был свой строительный контроль, который мы должны были заменить. Мы вышли на объект, получили проектно-сметную документацию и акты выполненных работ, сравнили с тем, что там имеется по факту», — пояснил он.

Виталий Шумейко отметил, что в представленных им актах выполненных работ была указана оплата 30 % от всей стоимости органа. Исходя из документов, часть органа — «0,4 штуки» — должны были поставить на объект, однако в действительности ни инструмента, ни его частей в здании представители РУЗКС не обнаружили.

Отвечая на вопросы адвоката, он сообщил, что вся контрольная документация подписывается в определенной последовательности. Сначала это делает подрядчик (фирма «Каре-Балт»), затем — представитель технадзора (Научно-производственный центр по охране памятников истории и культуры). Последним акты заверяет заказчик (колледж). Начальник отдела добавил, что обследовать объект на предмет недоработок сама директор колледжа не обязана: достаточно назначить сотрудников, обладающих какими-либо техническими навыками. При этом основной надзор за происходящим на объекте выполняет НПЦ. Именно специалисты центра должны проверить степень выполнения объема работ.

«С точки зрения ситуации сложившейся, конечно, нельзя было подписывать этот документ. Все нюансы и детали, которые были в 2015 году, я не знаю. Поэтому я и говорю, что подписывать их нельзя было. <...> Может быть, есть какие-то моменты технические, которые ни директор колледжа, ни технический персонал колледжа просто не могут знать, и здесь ситуация не такая, какая есть», — предположил Шумейко.

Он отметил, что заказчик правомочен не подписывать документацию, если в работе подрядчика выявлены недостатки.

«Возможно в тот момент, когда ей предъявляли КС-2 и КС-3 (акты о приемке выполненных работ. — Прим. ред.), ее просто ввели в заблуждение, и здесь директор не виновата. Подписывать-то, конечно, нельзя: органа нет на объекте, как же можно подписывать? Но сама суть, почему так произошло, — это совсем другой вопрос», — подчеркнул начальник отдела строительного контроля.

Второй свидетель, представитель РУЗКС Александр Корнилов также заявил, что на момент проведения проверки органа на объекте он не видел. «По объемам могу ответить, что в КС-2 было “закрыто” 0,4 органа. Я предполагаю, что это подразумевает часть органа. Единицей измерения была единица. Почему была “закрыта” только часть органа — не имею понятия», — пожал плечами он.

«Вправе ли была Грибовская подписывать документ при условии, что орган и его часть отсутствует на объекте?» — спросил его адвокат Светланы Грибовской.

«Если директор знал, что органа нет на объекте, он не должен был подписывать. Если знал», — подчеркнул Корнилов.

Ведущий инженер по надзору за строительством РУЗКС Олег Зимин сообщил, что во время осмотра объекта Светлана Грибовская не присутствовала. Вместо нее заказчика представлял сотрудник, заведующий хозяйственной частью.

«У нас до 2016 года не было приказа на осуществление строительного контроля. Насколько я понимаю, был объект, который завис. Грубо говоря, стройка зависла. То есть она не выполнялась, и министерство на основании этого создало комиссию, чтобы определить, какие работы выполнены, какое оборудование поставлено, сравнить оборудование, которое у нас прошло оплату, и оборудование, которое фактически стоит», — рассказал Зимин в ходе дачи показаний.

Заместитель директора колледжа по финансовой работе Татьяна Курчина на вопрос о том, был или не был в действительности поставлен орган, ответить затруднилась.

Однако она заявила, что инструмент не стоял на учете. «Контракт не был закрыт, и в контракте в техзадании стояло требование — поставка органа», — добавила она, отметив, что денежные средства были переведены «Каре-Балт» после того, как заявку и первичные документы проверило казначейство.

Курчина подтвердила, что в колледже проходили совещания, в ходе которых частично обсуждалась судьба органа. В частности, было сказано, что установка и приобретение этого инструмента — сложный и дорогостоящий процесс, «связанный с большой подготовительной работой».

«Кто-нибудь из членов совещания оказывал давление на Грибовскую по оплате?» — спросила ее прокурор.

«Я такого не слышала. Единственное, если счета предъявлены на оплату, КС-2 и КС-3 нам подрядчик подписал и НПЦ завизировал, то просили не задерживать оплату. Нас просили, чтобы мы быстрее обрабатывали», — ответила замдиректора колледжа. «Был почти последний казначейский день, и я захотела уточнить по поводу этого платежа, потому что я не была уверена, успеем ли мы эту заявку провести. <...> И я уточнила у представителя минстроя Елены Каржавых, проводить нам этот платеж или нет», — также добавила она. Замдиректора сообщила, что из 24 млн руб. компании «Каре-Балт» было переведено около 16 млн руб. (минус 30 % аванса).

«Что бы произошло, если бы вы не провели эти деньги в конце года?» — поинтересовалась судья Нина Муценберг.

«Ну, провели б тогда в январе. <...> Исполнение больше было бы по контракту, у меня “повисла” бы кредиторская задолженность на конец финансового года. Неисполненные обязательства. <...> Обычно в бюджете отношение к кредиторской задолженности очень негативное, поэтому я старалась все счета, которые подходят, оплатить, чтобы у меня на конец года были исполнены все обязательства», — пояснила Татьяна Курчина.

«А вот если бы вы отказались проводить эту проводку, что бы было?» — повторила вопрос судья.

Замявшись, заместитель директора ответила, что не знает.

«Ну, во всяком случае, вот она бы тут не была. Это однозначно. В том числе и она бы здесь не была. Вы — ее помощник», — подчеркнула судья, указывая на Светлану Грибовскую. В зале на некоторое время повисло молчание.

«Вот такова штучка, неприятная для вас. Это не юриспруденция, вам никто не может предъявить обвинение в том, что вы совершили уголовно-наказуемое преступление. Но другие нормы тоже должны действовать», — подытожила судья, уточнив, что имеет в виду нравственный аспект ситуации.

На следующее заседание, которое пройдет 25 февраля, защита намерена вызвать для дачи показаний еще нескольких свидетелей.

Текст: Марина Кошечкина
Фото: Юлия Власова, culart.gov39.ru, gov39.ru