Василий Чукин — один из тех калининградских юристов, у которых всегда есть работа во время избирательных кампаний. Его услугами регулярно пользуются кандидаты от «Единой России» и сама партия. Адвокат отбивается в суде от исков оппозиции, проверяет агитационные материалы на соответствие закону, а когда удается, отменяет через суд регистрацию соперников своих клиентов. В интервью RUGRAD.EU Василий Чукин рассказал, как можно снять кандидата с выборов за стихи в агитационных материалах, чему ему удалось научить местных политтехнологов, как «Единая Россия» и оппозиция научились законно подглядывать в документы друг друга и почему юристу выгодно работать с «партией власти».

«Раньше на выборах можно было работать 8 месяцев из 12»

— Мне говорили, что на избирательном праве в регионе серьезно специализируются всего два адвоката: вы и Сергей Галиев. Почему на рынке этих услуг так немного игроков?

— Есть еще адвокаты, которые занимаются избирательным правом, но да, вы верные фамилии назвали. Я думаю, что основная сложность — это очень быстрые сроки кампании. Избирательный процесс состоит из разных стадий: выдвижение, регистрация, агитация — технологи и пиар менеджеры работают, готовят документы, всё это нужно смотреть и уже в голове должно быть понимание: соответствует закону всё это или не соответствует. Избирательное законодательство меняется 2–3 раза в год. Нужно держать руку на пульсе. Научиться этому теоретически может любой. Но пока вы всё выучите, выборы уже пройдут.

 

— Почему тогда на выборы в Калининград не приезжают работать московские юристы? В других регионах, насколько я знаю, подобная практика существует.

— Наша оторванность все-таки играет большую роль. Выборов с каждым годом всё меньше и меньше: муниципалитеты укрупняются в городские округа. И если раньше это было 4 муниципалитета, где были выборы, то теперь один городской округ. Юристам и технологам из «большой России» проще: сел на машину, и у тебя через полтора часа одна область, в другую сторону — вторая. Первое мое вхождение в избирательный процесс было как раз такое: приехала группа технологов из Москвы и вела кампанию в областную Думу (за 3 созыва до нынешнего). Работы было много, и подключили меня. Я попробовал, мне понравилось. Они отыграли кампанию и уехали. А у меня появилась известность.

  

— Технологам за выборы платят достаточно большие деньги. Неужели ради этого нельзя купить билет на самолет и прилететь?

— Это вопрос больше не по юридической линии, а по технологической... Те кандидаты, которых я уже не первый электоральный цикл «выбираю», работают со мной. Их всё устраивает.

 

— То есть рынок устоялся?

— В нашем регионе — да. Здесь же немаловажную роль играют взаимоотношения: ты работал с человеком, получил результат, тебя всё устроило. Смысл искать [кого-то еще]?

 

— Насколько это выгодная история в плане практики? То есть, если адвокат будет заниматься исключительно выборами, он же, наверное, не сможет в финансовом плане выжить?

— Вы правы. Раньше было два дня голосования: весной и осенью. Избирательная кампания в среднем идет 3–4 месяца. Получалось 8 месяцев из 12, минус Новый год, и ты всё время в этом цикле работаешь. Сейчас единый день голосования — это сентябрь. Получается, что 4 месяца у тебя работа есть, остальные 8 — нет. Избирательное право — это одна из моих узких специализаций. Но у меня есть статус адвоката, и я занимаюсь не только выборами.

— Вы говорили, что юристу, в принципе, сложно заниматься избирательными кампаниями. Насколько человек, который плотно занят в этой сфере, может быть профессионалом в других юридических отраслях? Сложно же представить себе человека, который был бы профессионалом и в сфере избирательного права, и уголовного.

— Да, в этом плане согласен. Но уголовное право — это не моя специфика. Я занимаюсь в основном сопровождением бизнес-деятельности. В том числе и избранных депутатов. Мы начинаем с кандидатами взаимодействовать первый раз во время избирательной кампании. Я оцениваю их понимание вопроса, они — мои возможности. Потом я решаю их юридические вопросы по текущей депутатской деятельности и по текущей деятельности бизнеса.

 

— У вас какие-то долгосрочные отношения потом образуются?

— Да, конечно. И эта тенденция, я думаю, будет развиваться. У нас основная масса людей думает: «Я избрался, выборы закончились, получил мандат депутата, и дальше я 4 года сижу счастливо и мне всё понятно». Но на самом деле очень многие депутаты не читают ни устав [партии], ни свой регламент. Юридическое сопровождение политической деятельности уже избранного депутата играет немаловажную роль.

 

— Я понимаю, в чем здесь заключается роль технолога, но роль юриста — не понимаю.

— Берем последний пример: город Пионерский, ежегодная декларация, которую подает депутат о своих доходах и расходах (в Пионерском четверо депутатов были лишены мандатов за недостоверные сведения в декларациях за 2017 год. — Прим. ред.). То есть собираются сами, делают что-то на коленках из серии: «Я помню, что у меня где-то что-то было». А по факту это не совпадает с данными тех органов, которые ведут учет. Или другая ситуация: вроде и собрал всё правильно, но посмотрел не туда, не с той строчки записал. Закон в этом плане формализованный — недостоверные сведения. Очень много людей лишается мандатов из-за позиции: «Мы привыкли, всё время так делали, к нам вопросов не было». А когда начинается проверка, выясняется, что: а) они собрали неправильную информацию; б) неправильно заполнили.

 

«Единая Россия» — крупный потребитель услуг»

— Вас часто в профессиональной среде называют «адвокатом «Единой России». Насколько справедливо это утверждение?

— Я в партии не состою и не состоял. Я работаю со всеми партиями. Было время, я помогал делать документы ЛДПР, КПРФ и «Справедливой России». В практике было даже такое, что я снимал с выборов кандидата от «Единой России». Это были выборы главы одного из муниципалитетов лет 10 назад, мы пытались снять одного из кандидатов. В целом было признано, что его нельзя снять по срокам давности. Суд признал, что необходимо было отменять регистрацию, но сроки прошли.

 

— За что его снимали?

— Есть такая вещь в законе, про которую народ не знает: нарушение интеллектуальных прав в предвыборной агитации. За это санкция одна — отмена регистрации. Это может быть изображение. Все очень любят вставлять памятники разные или стихи, например. Там был опубликован стих Роберта Рождественского. Я слетал в Москву, нашел супругу Рождественского, взял нотариальное заверение, что она владелец всех авторских прав, взял бумагу, что она не давала разрешения на их использование.

 

— Адвокату можно иметь политические взгляды или вопрос взаимоотношения юриста и партии — это всегда вопрос исключительно товарно-денежных отношений?

— Адвокат может иметь свою политическую позицию и взаимодействовать с любыми партиями. У меня нет предвзятого отношения к какой-либо другой партии, все по-своему предлагают понятные вещи.

 

— Если вы занимаетесь кампанией ЕР, будет же нелогично, если к вам коммунисты обратятся за помощью?

— Моя задача в том, чтобы у меня не было конфликта интересов. Я не буду вести по одному и тому же округу коммуниста и члена «Единой России».

 

— Насколько «Единая Россия» выгодный клиент?

— Вопрос тут не в выгодности, а в понимании необходимости юридического сопровождения кампании. Многие партии либо не понимают, либо не хотят, либо считают, что раз они парламентская партия, то нас избирком должен зарегистрировать, даже если мы на салфетке напишем, что хотим быть кандидатами в депутаты. У «Единой России» есть четкое понимание. У них вообще выборный процесс идет сложнее всего, это единственная партия, у которой есть праймериз.

 

— Праймериз — это же внутренняя процедура, и вряд ли там кому-то понадобится юридическое сопровождение.

— И, тем не менее, я на праймериз сопровождал кандидата, который сейчас в Государственной Думе представляет наши интересы. Внутрипартийная борьба — это тоже борьба. Она тоже основана на знании устава, регламента и всего остального.

 

— То есть «Единая Россия» является крупным потребителем услуг?

— Да. И «Единая Россия» выставляет своих кандидатов всегда и на всех выборах. Остальные партии кандидатов, как правило, выставляют частично.

 

— Вы известны в юридической среде еще потому, что судебные процессы с участием партии «Единая Россия» , как правило, оканчиваются победой. Получается, что такой «шлейф успешности» за вами тянется. Адвокат партии «Яблоко» смог бы таких же успехов достичь?

— Я думаю, что тут всё зависит не от партии, а от персоналий… Когда вы говорите, что «Единая Россия» везде побеждает, то из вашего внимания выпадает очень много дел, где решения принимаются не в нашу пользу. Во время избирательного цикла, у юриста есть минимальная задача: чтобы фамилия кандидата, которого ты ведешь, осталась в бюллетене. То есть соблюсти закон с нашей стороны. Задача № 2 — проследить, чтобы закон был соблюден оппонентами. Когда в суды подают на нас, я совершенно спокоен. Таких судов много, но документы готовлю я, и знаю, что они у меня выверены идеально. Другой вопрос, когда [другие] кандидаты собирают документы тяп-ляп на коленке, мы обжалуем [их регистрацию]. И тут мы не всегда побеждаем: где-то суд встает на нашу сторону, где-то, наоборот, говорит: «Нет, вы считаете неверно».

 

— В 2016 году во время кампании в Облдуму вы добились отмены регистрации кандидата от «Справедливой России» Константина Кураса. Технологи придерживаются мнения, что до того, как избирательная кампания официально стартовала, делать можно всё что угодно. Вы же добиваетесь отмены его регистрации фактически за те действия, которые он начал еще до старта. Как так получилось?

— Немного неверная информация. Административное заявление о снятии Кураса подавалось с мотивировкой, что да, действия начаты до избирательной кампании, но потом они плавно перетекли в таком же положении в избирательную кампанию. Отмена его регистрации была основана на том, что он в период начавшейся избирательной кампании продолжил ту деятельность, которую он делал до этого. Ставил детские площадки и раздавал айфоны. Притом не просто всем подряд — добрейшей души человек — а исключительно избирателям своего одномандатного округа. В основу решения легли его действия по подкупу избирателей, которые были проведены в период избирательной кампании. В Верховном суде решение устояло.

 

— Когда партия ЛДПР ставит до начала избирательной кампании свои щиты вдоль дорог, это разве не примерно такая же история?

— Здесь немного другое. В законе написано, что такое предвыборная агитация. Так что, если вы про те щиты, где на синем фоне желтым написано «ЛДПР» с номером телефона, то это признано информированием избирателей.

 

— На XXX партийной конференции регионального отделения ЕР вам было вручено благодарственное письмо от Андрея Турчака «за личный вклад в развитие избирательной системы». Насколько вы считали этичным принимать это письмо? Тем более что про ЕР говорят, что после их появления мы стали скатываться к «однопартийной системе».

— В благодарственном письме написано «не за вклад в дело партии», а за «вклад в развитие избирательной системы».

— Но награждает-то партия.

— Я с удовольствием приму такое же благодарственное письмо от лидера КПРФ, ЛДПР «Справедливой России», либо от любой другой партии, которой, я в рамках своей деятельности помогал.

 

— Но насколько правильно награждать юриста за «вклад в развитие избирательной системы»?

— Это же не я себе грамоту давал. Это надо у Турчака спросить: достоин я этого письма или нет.

 

«Я научил политтехнологов, чего категорически нельзя делать»

— В ходе кампании вы занимаетесь проверкой агитационных материалов. Как произошел этот казус с «календарями из будущего» (агитационные материалы Александра Ярошука и Андрея Колесника, где были неправильно проставлены выходные данные. — Прим. ред.)?

— Это был недочет работника типографии, который отвечает за проставление выходных данных. Техническая ошибка. Это было установлено проверкой. По формальным обстоятельствам избирательная комиссия признала этот агитационный материал незаконным. Но, если смотреть мотивировочную часть решения, то там написано, что это ошибка работника типографии.

 

— «Единой России» могло что-то грозить за эту ошибку? Или это достаточно легкое нарушение?

— Есть отдельные категории, которые формально являются нарушением избирательного права. Но не влекут каких-то последствий в духе отмены регистрации кандидата или списка.

 

— За эти годы вам попадалась какая-то совершенно безумная агитация, которые вы видели и говорили: «Это не пропускаем ни в коем случае»?

— Рынок юристов, специализирующихся на избирательном праве, небольшой. Рынок технологов тоже небольшой. Со всеми технологами, которые работают в Калининградской области, я уже 5–10 лет последние сотрудничаю. Поначалу, может, было и тяжеловато. Но на сегодняшний момент мы сработались. Я их научил, чего нельзя делать категорически.

 

— И чему вы их научили?

— Очень многим депутатам хочется рассказать в своих агитационных материалах, какие они хорошие, достали из кармана деньги, починили крышу, купили автомобиль, сделали какие-нибудь еще добрые дела. Или пообещать это сделать на перспективу. С точки зрения законодательства это подкуп избирателей. Лет 13 назад я отменял регистрацию кандидата. Суд отменил регистрацию, потому что в листовке было написано, что когда вы меня изберете, половину зарплаты я буду отдавать юристам, которые будут вам бесплатную юридическую помощь оказывать. Это был подкуп избирателей, черным по белому, как в законе написано.

 

— После каждой кампании начинается серия процессов, когда кандидаты от оппозиции пытаются оспорить итоги выборов. У них в большинстве случаев ничего не получается, и тогда они начинают кричать о «политическом подтексте». Но бывают исключения. Почему у Соломона Гинзбурга не получилось, а Юрия Шитикова получилось?

— Про Соломона Гинзбурга ничего не могу сказать, потому что я не участвовал в процессе. Детально обстоятельства процесса по Юрию Шитикову я сейчас не вспомню. Помню, что признали выборы недействительными на одном из избирательных участков. Разница в голосах была очень маленькая, участок убрали из подсчета, результат изменился.

 

— Отменить выборы на одном или нескольких участках пытаются все проигравшие кандидаты. Почему именно у него получилось?

— Значит, были основания. Это один из примеров к тому, что вы говорите, что я все суды выигрываю. Вот суд, в котором я проиграл.

 

— Это вопрос к тому, какие доказательства надо приводить в суде, чтобы действительно добиться отмены результатов на УИКе. Потому что юристы от оппозиции, как правило, кричат: «Это всё политика, вы всё купили!»

— Открываете закон, и там есть основания для признания выборов недействительными. Основной момент — это нарушения избирательного законодательства (3–4 позиции), если в результате нарушений нельзя установить волеизъявление избирателей. Но всё исключительно индивидуально. Где-то на камеру опускают пачку [в урну для голосования]. Что это? Бюллетени или просто бумага? Некоторые развлекаются: чистые листы кидают в урну. Чего там только не находили. По итогам последней кампании, по-моему, Ревин оспаривал итоги выборов. Но они ссылались на доводы, по которым по закону нельзя отменить результаты выборов (ссылались как раз на агитационные материалы). То есть ссылаются на вещи, которые априори не могут быть причиной для отмены выборов.

 

— То есть вы считаете, что это скорее личный пиар, а не попытка отменить выборы?

— Да. Я когда смотрю, то понимаю, что вот здесь можно вопрос и так толковать, и так толковать. Но есть вещи, где видно, что люди подали иск ради того, чтобы податься.

 

«С судьями чай не пью»

— Когда в суде начинают кричать про тоталитаризм, 37-й год и обещают написать в ОБСЕ или еще кому-то, то это влияет как-то на судей?

— Я думаю, нет. Судьи — высокограмотные специалисты, через них проходит очень много дел. Условно говоря, я, адвокат Чукин, провел 10 дел, а судья за сезон проводит 40–60 таких дел. У них опыта гораздо больше, чем у нас. Я не думаю, что политическая подоплека [как-то влияет на них]. Если обратиться к судебной практике, то видно, что снимают и тех, и тех: и «Единую Россию» снимают, и «Справедливую», и ЛДПР, и КПРФ. Если посмотреть в разрезе, то достается всем поровну.

 

— ЕР делегировала вас в 2015 году в качестве члена комиссии с правом совещательного голоса в территориальную избирательную комиссию на выборах муниципальных депутатов в Балтийске. Что вы там делали?

— Чтобы соблюсти законность со стороны своего кандидата: я имею доступ к его документам и их готовлю. Чтобы посмотреть, законно ли оппонент собрал свои документы, я должен посмотреть его документы. Но это может сделать только член комиссии.

 

— Получается такой хитрый ход.

— Ну нет. Каждый кандидат имеет право назначить члена комиссии с правом совещательного голоса. Документы наших кандидатов так же смотрят и подают в суд. Это взаимная вещь.

 

— Последний медийный процесс с вашим участием — это попытка кандидата от ЛДПР Максима Макарова отменить регистрацию единоросса Андрея Колесника. Когда Макаров проиграл первую инстанцию, он пошел в Верховный суд, в Facebook начались крики: «Вот, ЕР докатилась до Верховного суда!» Это действительно создает партии негативный пиар?

— Если читать это просто как человек с улицы, то звучит страшно: ЕР докатилась до Верховного суда! Но любой человек, который на избирательной кампании работает (даже не юрист), понимает, что это всё пшик и ветер. Потому что основания, по которым подавал в суд Макаров на Колесника, юридически были нулевые.

— Почему вы так считаете?

— Макаров, грубо говоря, взял газету, повырезал оттуда слова и склеил их в какую-то негативную фразу. Когда на суде посмотрели всю видеозапись, суд спросил: «А где это?» «В общем и целом, я так думаю», — примерно такие были аргументы. Но это же не юридический аргумент. Я больше скажу. На выборах были дебаты между кандидатами, и незнание специфики избирательного законодательства могло стоить господину Макарову регистрации только потому, что он в дебатах нарушил 4 положения избирательного законодательства.

 

— Почему вы не стали отменять его регистрацию?

— Вы знали фамилию Макаров до этих выборов? Я не знал. Андрей Иванович [Колесник] сказал: «Мы делаем свою программу, движемся в своем направлении. И каждый агитирует, как хочет». Поэтому было принято решение, что нет смысла начинать еще одну судебную тяжбу. Хотя я в своей точке зрения был уверен.

 

— По каким еще основаниям у вас получалось отменить регистрацию кандидата?

— Я отменял регистрацию из-за недействительности паспорта (это давно было). У нас паспортисты раньше любили ставить отметки, не предусмотренные положением о паспорте. Была такая печать «аннулировано». Но в положении о паспорте написано, что любая отметка, не предусмотренная законодательством, делает паспорт недействительным. Соответственно, если паспорт недействительный… «Кто к нам пришел?» — «Иванов». — «Чем докажете, у вас паспорт недействительный?» Но потом суд включил, что какие-то печати не лишают человека избирательного права. Но в тот момент это было по закону.

 

— Вы говорили, что избирательное право — динамичная отрасль. Удавалось снимать оппонентов, потому что они не успевают за изменениями законодательства?

— Да. Одно из оснований для отмены регистрации — превышение избирательного фонда. Его пределы установлены законом, и пределы зависят от уровня выборов. Есть еще понижающие коэффициенты, которые зависят от численности населения в муниципалитете. Был случай, когда была «вилка»: население считается на 1 января и на 1 июля. А выборы были в сентябре. Они взяли статистику на 1 января и посчитали по ней избирательный фонд. В июле вышли новые данные, и численность перепрыгнула в другую категорию. Денег они потратили больше, чем позволяет закон.

 

— Мы говорили с вами про людей, которые специализируются на избирательном законодательстве. Их, в принципе, немного. Если дело рассматривается в областном суде, то там, скорее всего, дело с 90%-ной вероятностью будет рассматривать судья Анжелика Струкова...

— Нет, там могут рассматривать Струкова, Зеленский, Науменко. Очень много людей такие дела рассматривают.

 

— Но это всё равно какое-то ограниченное количество человек. Вы все друг с другом встречаетесь в процессах уже достаточное количество лет. Получается замкнутый мирок. Возможно ли тут объективное правосудие?

— Нет никакого замкнутого мирка. Я с ними чай не пью и даже за руку не здороваюсь.

 

Текст: Алексей Щеголев
Фото: Юлия Власова, предоставлены собеседником