Несколько соображений в жанре «cугубо личное мнение» по поводу первой, социально-экономической части президентского послания. Вторая часть, о новейших российских вооружениях, прогремела на весь мир, но на самом деле менее важна. Ее функционал понятен – обеспечить России стратегическую передышку в 10-15 лет. За эти годы страна, прикрытая зонтиком безопасности, должна совершить экономический рывок. Вопрос выживания, о чем прямо сказал Путин.

Фактически речь о мобилизации. Многие сопоставили путинское «Отставание – наш враг» со сталинским «Пробежать отставание за 10 лет, иначе сомнут». Но при сходстве риторики подходы принципиально разные. Модель мобилизации тридцатых – репрессивное распоряжение человеческими ресурсами. Тотальная «оптимизация»: одних лишают паспортов и сгоняют в колхозы, других переселяют рабочими в города. Обобществленный человек на службе индустриализации.

Нынешняя модель подчеркнуто социальна. Это видно из приоритетов: хорошие дороги, интернет в самых глухих углах страны, доступная медицина. Ставка на развитие российской провинции, малых городов, чтобы людям нормально жилось по всей стране, а не только в столицах и облцентрах. Некоторые наши эксперты недавно предлагали свою «оптимизацию» - создать 15 муравейников-мегаполисов и переселить туда граждан. Подход, мало чем отличающийся от сталинского. Путин выбрал противоположное.

В его модели развития человек остается субъектом, а не винтиком. В послании открыто сказано, что у России нет свободных трудовых ресурсов. Учитывая демографию, ситуация изменится не скоро. Критически важное понимание. В СССР таких ресурсов были миллионы крестьян, ими можно было бесконтрольно жертвовать, а потом восполнять потери за счет села. В современной России каждый на счету, каждый ценен. Вместо безжалостного конвейера – индивидуальный подход.

В недавней мировой истории был только один пример, когда государство решало схожие задачи. С большим успехом, свидетелем чему был сам Путин. Это Западный Берлин и его мобилизационная модель.

Тем не менее, речь именно о мобилизации. Как форсировать экономическое развитие, учитывая недружественную внешнюю рамку? Прямой конфронтации с «нашими партнерами» не будет. Но санкции, финансовая блокада, болезненные уколы вроде олимпиады и что там они еще придумают – стратегическое сдерживание никто не отменял.

В недавней мировой истории был только один пример, когда государство решало схожие задачи. С большим успехом, свидетелем чему был сам Путин. Это Западный Берлин и его мобилизационная модель. Она вчистую переиграла командно-административную модель советского типа.

В капиталистическом Западном Берлине был сильный госсектор. Промышленность питалась государственными заказами. Всё это, видимо, предстоит и России. Влияние госкорпораций будет лишь усиливаться. При этом будет расти доля частно-государственного партнерства. Не только спецконтракты, институты поддержки частного бизнеса. Но и, рискну предположить, элементы индикативного планирования – режима экономической политики, когда бизнес строит планы развития с учетом целей (в том числе отраслевых), которые намечает правительство. Те самые «пятилетки». Но не Госплан, а гибкие механизмы целеполагания, взаимодействия бизнеса и государства, которые использовались в послевоенной Европе (Германия, Франция, Италия и т.д.).

Берлинская модель – это когда вместо вывода капиталов за границу на глупую бессмыслицу вроде пополнения парка раритетных автомобилей, покупку яхт и прочую «Настю-рыбку», - бизнесу выгодно вкладывать деньги в производство в своей стране.

При этом западноберлинская модель была ультралиберальной. В изначальном смысле этого слова, без постсоветских искажений. Западный Берлин – это минимум административных барьеров для предпринимателей. Это свобода рук для малого и среднего бизнеса, создающего рабочего места. Это веер налоговых льгот по НДС, дешевый кредит, компенсации инвествложений, поддержка НИОКР и наукоемкой продукции. Это льготы по налогам на дивиденды и на прибыль, то есть по налогам на доходы будущих периодов (самый эффективный и необременительный для бюджета механизм стимулирования – инвестиции осуществляет частный капитал, льготы наступают, когда продукт уже вышел на рынок, доказал состоятельность; то есть, во-первых, государство поддерживает лишь успешные проекты, не тратит деньги впустую, во-вторых, бюджетные траты компенсируются ростом экономики и налоговой базы).

Простыми словами: берлинская модель – это когда вместо вывода капиталов за границу на глупую бессмыслицу вроде пополнения парка раритетных автомобилей, покупку яхт и прочую «Настю-рыбку», - бизнесу выгодно вкладывать деньги в производство в своей стране. Конвейер инвестиций, удваивающий обороты предприятий в три года – реальные примеры из западноберлинской практики.

Когда нашего губернатора Антона Алиханова попросили прокомментировать, что конкретно послание значит для региона, он сходу перечислил едва ли не всё, о чем сказал президент.

При этом западноберлинская модель была социальной, человеческой. Доплаты к зарплатам для всех лиц наемного труда, льготы по НДФЛ, семейная политика (субсидии на создание семьи) и т.д. Блокадный Берлин отличался высоким уровнем жизни. Государство требовало от человека высокой компетентности и производительности труда. Но и оплачивало этот труд по справедливости.

Суммирую. Западный Берлин, как и мы, столкнулся с двумя главными проблемами. А) где взять деньги на развитие в условиях изоляции. Б) как мобилизовать людей на эффективную работу. Первая проблема была решена за счет привлечения частного капитала, одним госсредств бы не хватило. Вторая – за счет социальной политики. Государство отказалось от экономии на людях (хотя соблазн двинуться по советской модели был) и выиграло. В этом – западноберлинская мобилизационная модель. Умная, технологичная, не репрессивная. России, и в частности Калининград, в схожих условиях предстоит выработать схожие рецепты развития.

Теперь о Калининграде. Когда нашего губернатора Антона Алиханова попросили прокомментировать, что конкретно послание значит для региона, он сходу перечислил едва ли не всё, о чем сказал президент. Финансирование здравоохранения, развитие малых городов и сельских территорий, региональной авиации, внедрение высоких технологий и информатизации инфраструктурных объектов, решение экологических проблем, транзит и т.д. Неспроста перечислил. Многие проекты мультипликативны. Благоустройство малых городов, вложения в медицину, экология – и калининградцам хорошо, и будет развиваться туризм. Создание транзитного коридора «Европа – Азиатско-Тихоокеанский регион» может сделать Калининград одним из ключевых звеньев «Шелкового пути». Пока с такой оговоркой: может сделать, а может и нет. Сегодня транзитное положение региона незавидно и продолжает ухудшаться. Нужны решения на законодательном уровне, которые позволят превратить проблемы эксклава в его системные преимущества (что реально).

Далее. Анонсированная президентом цифровизация, учитывая снижение резидентского порога для it-сектора в ОЭЗ, также может стать одной из будущих опор калининградской экономики. Экспорт услуг расшивает транзитные проблемы эксклава.

В общем, приоритеты развития России, обозначенные в послании, писались как будто под нас. Подтверждение обоснованности наших претензий на статус «пилотного региона», где апробируются модели развития для всей страны.

Последнее. Одним из драйверов экономического рывка президент считает несырьевой экспорт. Не стоит пояснять, насколько это важно для калининградской экономики. Но почему вообще Путин выделил экспортное направление, хотя, казалось бы, нужно было акцентировать импортозамещение (в логике экономического суверенитета)? А именно потому, что не будет никакого железного занавеса, автаркии и северокорейского пути. Будет сочетание протекционизма и открытости миру.

Уже после своего выступления Владимир Путин отдельно оговорил необходимость конверсии, передачи технологий «от армии людям». А там есть, что передавать. Привет Илону Маску.

Во-вторых, успешный экспорт – гарантия импортозамещения. Я недавно выступал на 10-м съезде работников фармацевтической и медицинской промышленности России и как раз высказался по этой теме на примере фармацевтики и конкретно «Мирамистина». Мысль такая: поддержка экспорта отечественных лекарств – это ставка на современные разработки и прикладную науку, на модернизацию промышленной базы, которая будет работать и внутри страны. А международная конкуренция – строгий экзамен для отечественной фармы, который обеспечит качество нашей продукции.

Все это работает и в отношении других высокотехнологичных производств. Перспективы у России здесь есть. Во второй части послания президент ведь не только продемонстрировал чудо-оружие made in Russia. Он показал, что страна обладает научным и производственным потенциалом, позволяющим на отдельных участках создавать уникальную, внеконкурентную продукцию. Проблема в том, что сегодня этим занимается по преимуществу оборонка (70 % наукоемкой продукции в России, при вкладе в ВВП 6 %; то есть инновационным у нас, по сути, является небольшой сегмент экономики). Должны сегодня подтягиваться гражданские отрасли. Такая задача ставится. Уже после своего выступления Владимир Путин отдельно оговорил необходимость конверсии, передачи технологий «от армии людям». А там есть, что передавать. Привет Илону Маску.

Автор — советник губернатора Калининградской области по инвестиционной политике