К чему привела война с «карманными» третейскими судами в Калининградской области.

1 ноября 2017 года завершился переходный этап реформирования системы третейских судов в РФ (сама реформа, направленная на наведение порядка в этой сфере, длится уже достаточно давно). Требования к таким структурам сильно ужесточились. Создавать арбитражные учреждения теперь могут только некоммерческие организации, существенно ужесточились требования к составу и квалификации арбитров, кроме того, некоммерческой организации, которая хочет создать свой частный суд, придется пройти достаточно сложные процедуры согласования.

Никто не может точно сосчитать, сколько третейских судов в России работало до реформы: звучат цифры в 1,5 и 2 тысячи. Но после ноября прошлого года на всю страну осталось всего 4 третейских суда. Продолжают свою работу Международный коммерческий арбитражный суд (МКАС) и Морская арбитражная комиссия — эти учреждения были одними из самых авторитетных (оба третейских суда организованы при Торгово-промышленной палате РФ). Кроме того, право создавать свои суды получили Российский союз промышленников и предпринимателей и АНО «Институт современного арбитража». RUGRAD.EU изучил, как в Калининградской области работали третейские суды в дореформенный период и как теперь будут решать свои споры предприниматели, которые не хотят связываться с государственным правосудием.

У вас суд умер

Президент Ассоциации калининградских мебельщиков Михаил Майстер с третейским разбирательством никогда не сталкивался. Хотя теоретически мог. В 2008 году внутри ассоциации было принято решение о создании собственного арбитражного учреждения для разрешения споров. Причины такого решения просты и понятны: в арбитражных судах споры могли рассматриваться слишком долго, и бизнес надеялся, что сможет сэкономить время. Необходимые ресурсы, чтобы создать свой собственный суд и укомплектовать его нужным количеством арбитров, у мебельщиков тогда нашелся. В состав региональной ассоциации входят не только мебельные компании, но и юристы. Инициатором этой идеи в тот момент было адвокатское бюро «Киселев и партнеры».

Спустя 10 лет Михаил Майстер вспоминает, что опыт получился не особенно успешным. Причина до невозможности банальна: поставщики и другие контрагенты, работающие с калининградскими мебельщиками, крайне неохотно включали в договоры так называемую третейскую оговорку — специальный пункт в договоре, определяющий, что стороны в случае конфликтной ситуации пойдут не в арбитражный суд, а в третейский. Понять бизнес-партнеров калининградских мебельщиков можно: решать судебные споры, исковые требования по которым могут достигать десятков и сотен миллионов рублей, в организации, которая формально учреждена твоими гипотетическими судебными оппонентами, решится не каждый. Пусть даже они и гарантируют независимость и беспристрастность.

Для споров внутри самой ассоциации третейский суд тоже оказался неактуальным. По словам Михаила Майстера, в среде мебельщиков сильны традиции внутрицеховой этики, и в случае необходимости бизнес разбирался самостоятельно и «без особых проблем». «Мы хотели распространить возможности третейского суда на отношения мебельщиков с внешним миром, а не между собой», — объясняет Майстер. Сам он считает, что идею погубила в том числе и «косность мышления» тогдашних контрагентов калининградских предпринимателей.

Теоретически ассоциация могла бы задействовать определенные рычаги давления, чтобы заставить работать учрежденную структуру. В прежние времена еще не считалось зазорным ставить поставщикам жесткие условия: если хотите работать с нами, то делайте в договоре в обязательном порядке третейскую оговорку, в противном случае соглашение заключено не будет. Именно подобные схемы, по мнению юридического сообщества, заставили государство заняться реформой третейских судов. Но калининградские мебельщики в тот момент по такому пути не пошли. «Чтобы заставить кого-то что-то сделать, нужно иметь такую вещь, которую в бизнесе называют «рыночная сила». Вероятно, рыночной силы мебельных компаний не хватило, чтобы включить такую оговорку», — говорит президент ассоциации мебельщиков. Майстер предполагает, что если у кого-то из мебельных компаний в тот момент и хватило сил, чтобы заставить своих партнеров включить третейскую оговорку, то конфликтные ситуации по этим договорам просто не возникли. Дела так и не дошли до третейского разбирательства.

В результате так и не заработавшая толком структура отмерла сама собой.

«Если инструмент не работает и не развивается, то, вероятно, сама жизнь нам показывает, что в этом нет необходимости. Либо недостаточно ресурсов, чтобы инструмент в такой редакции заработал», — признает Михаил Майстер.

Черное и белое

История с судом при ассоциации калининградских мебельщиков во многом показательна для третейской практики в Калининградской области. Никто из собеседников RUGRAD.EU из юридического сообщества не смог оценить, сколько арбитражных учреждений работало в регионе до момента, когда федеральные власти взялись за реформирование отрасли. Но то, что многие из таких структур отнюдь не были завалены делами — это факт, который подтверждают многие из экспертов.

Некоторые из судов и вовсе могли использоваться для легализации недобросовестных схем. Помимо уже упомянутой схемы с «шантажом» поставщиков третейский суд мог использоваться для вывода активов или для отчуждения недвижимости.

Стороны могли договориться о разбирательстве в «частном суде» фиктивного спора о несуществующем долге.

«Мы с вами якобы судимся за объект. А объект вообще дяде Васе принадлежит».

В результате заинтересованная компания могла «запрыгнуть» в реестр кредиторов. Третейские оговорки могли включаться даже в госконтракты. В конце концов, никто не запрещал коммерческим фирмам и корпорациям создавать свои собственные «карманные суды», которые решали спор в нужном для организаторов ключе. Подобные схемы сильно били по репутации института российского коммерческого арбитража в целом. При этом нужно учитывать, что третейские суды в каком-то смысле задумывались как некая гарантия для иностранных компаний: по решению третейских судов, благодаря Нью-Йоркской конвенции (документ вступил в силу в 1959 году, страны, подписавшие его, должны признавать решения иностранных арбитражных учреждений), легче получить исполнительный лист в иностранных органах судопроизводства. Разросшаяся, но никем не контролируемая система частных арбитражных учреждений, сводила эту идею на нет. Притом что института апелляции в третейском разбирательстве не существует. Условной «жертвой» таких навязанных третейских оговорок мог быть даже крупный бизнес. Так, из судебного разбирательства между Сбербанком и «Вестером» стало известно, что банк, кредитуя коммерческую компанию, настоял на том, чтобы споры разрешались в третейском суде при АНО «Центр третейского разбирательства» (организация с аналогичным названием зарегистрирована в Барнауле).

«Было очень много чернушных вещей… Было множество органов, которые даже использовали государственный герб (понятно, что незаконно). Мимикрировали под государственные арбитражные суды. Это «черная» такая вещь. Если ты в этой среде не общаешься, то всего масштаба бедствия не понимаешь. Но было много действительно авторитетных третейских судов, куда обращались как к экспертам и профессионалам», — вспоминает заместитель председателя регионального отделения Ассоциации юристов России Алексей Елаев.

«Они [частные суды] были заметны только тогда, когда люди начинали звонить и возмущаться:

«Было очень много чернушных вещей».

«Что за решение третейского суда?» — подтверждает вице-президент КТПП, председатель третейского суда и коллегии медиаторов при палате Марина Фицак.

Впрочем, государство начало борьбу с такой практикой еще до того, как реформа системы вступила в решающую стадию. Российская судебная практика стала искать адекватные ответы на подобные схемы махинаций: в какой-то момент арбитражные суды, если в деле чувствовался какой-то подвох, просто не выдавали исполнительные листы. Подобное решение запросто могло превратить документ из третейского суда в бесполезную бумажку, которая никогда не будет исполнена.

«Все шло через судебную практику. Сначала запретили использовать третейские суды для признания права собственности на недвижимость. Очень распространенная вещь была. Мы с вами якобы судимся за объект. Вы получаете исполнительный лист о признании права собственности. А объект вообще дяде Васе принадлежит», — вспоминает Елаев.

Помимо очевидных рисков, рассмотрение дел в частных арбитражных учреждениях сулило бизнесу и определенные выгоды, которыми до сих пор не могут похвастаться государственные суды. Частные суды могли созываться порой под весьма специфические и сложные вопросы права, а в среди арбитров были не только юристы, но и банкиры, представители бизнеса или специалисты по интеллектуальной собственности. Это гарантировало участникам, что люди от решения которых зависит судьба их денег, действительно понимают все нюансы. Третейские суды были и остаются загружены гораздо меньше, чем арбитражные, поэтому арбитры могут позволить себе тщательно разбираться в каждом деле.

Еще один важный фактор — непубличность процессов в третейском суде. Его решения не публикуются и отследить их можно потом только по картотеке арбитражных дел, если государственный суд, к примеру, решил отказать одному из участников в выдаче исполнительного листа. «Важно [сохранить конфиденциальность], если спорящие стороны планируют дальше работать (у них долгосрочный контракт). Для них важно сохранить бизнес и отношения, и тогда, конечно, стараются разрешить спор так, чтобы как можно меньше знали о каких-то проблемах», — рассказывает Марина Фицак.

Раненые и убитые

«Вы позвонили в группу компаний «Твой забор». Для связи с отделом продаж нажмите «1», — отвечает механический голос по телефону, который до сих пор указан в качестве контактного на сайте одного из региональных третейских судов. Про само это учреждение некоторые калининградские юристы вспоминают только благодаря спаму, который приходил им на почту.

Сколько было таких небольших частных судов до реформы в Калининграде, точно сосчитать никто не может. Впрочем, отношение к ним у практикующих юристов было скорее скептическое. Юрист Станислав Солнцев рассказывает, что если бы к нему пришли клиенты с вопросом о включении в договор третейской оговорки, то он бы рекомендовал им обращаться только в арбитраж при Калининградской торгово-промышленной палате. «Карманный суд — хорошо, когда это твой суд. Но в целом это весьма плохое явление», — прагматично рассуждает он. Опасения юристов понять можно: слишком велика вероятность остаться без исполнительного листа или вовсе быть втянутым в историю, которая повредит репутации.

В августе 2014 года в Арбитражный суд Калининградской области поступило заявление от эстонской компании Kocher о выдаче исполнительного листа на решение третейского суда при Профессиональном союзе трудящихся Калининградской области «Солидарность».

«Карманный суд — хорошо, когда это твой суд».

Речь шла о взыскании с компании «Трансфер» 124,8 млн евро (более 6 млрд руб.). Между юрлицами был заключен договор на поставку на поставку 120 тысяч километров вольфрамовой нити на 62,4 млн евро. Когда возник спорный момент, третейский суд при профсоюзе удовлетворил иск эстонской компании с требованием заплатить 62,4 млн евро в качестве долга за нить и ещё столько же в качестве пени.

Но областной арбитражный суд выдавать исполнительный лист не стал, посчитав, что никакого коммерческого спора между компаниями не было, а была только его «имитация». В частности, суду не было предоставлено никаких доказательств, что нить вообще вывезли с завода (согласно договору, это должен был делать сам покупатель). Кроме того, органу правосудия показалось странным, что компания «Трансфер» с уставным капиталом в 10 тыс. руб. была зарегистрирована незадолго до миллиардной сделки со своим эстонским контрагентом. В результате суд посчитал, что речь идет о попытках уклониться от валютного контроля при выводе средств из страны.

Председатель правления «Солидарности» и третейский судья, который выносил то решение — калининградский адвокат Борис Грозный — сегодня вспоминает, что ему не очень приятно было рассматривать тот иск: слишком уж о большой сумме шел спор между эстонцами и «Трансфером» (в среднем сумма исков, которые рассматривала организация, составляла около 5 млн руб). Чобы к его организации не возникло претензий, велась видеосъемка процесса. «Мне все документы были предоставлены. И таможенное заключение, и тому подобное», — объясняет Грозный, почему тогда принял такое решение. По его сведениям, вся эта история в результате закончилась уголовным делом. Стоит отметить, что в декабре 2016 года компания «Трансфер» была исключена из ЕГРЮЛ.

Арбитражный суд Калининградской области

Согласно данным ЕГРЮЛ, «Солидарность» была зарегистрирована в 2011 году. Создавался он для защиты прав трудящихся, но, как признает председатель правления по этому направлению, он «мало функционировал». «Там буквально 5–10 человек в профсоюзе [было] и всё. Дальнейшее развитие профсоюза не пошло», — объясняет Борис Грозный.

Вместо этого было решено развивать «Солидарность», как площадку для третейских споров. Грозный до сих пор вспоминает, что его клиентам разбирательство обходилось дешевле, чем в арбитражном суде. «В те времена [организовать третейский суд] было легко», — вспоминает юрист.  В его арбитражном учреждении было 8 арбитров. Рассматривалось где-то около 2–3 дел в год. Тот неприятный случай с «Трансфером» Грозный называет единственным случаем в своей практике, когда арбитражный суд не стал выдавать исполнительные листы.

Клиентов для своей площадки Грозный находил следующим образом: как практикующий адвокат он работал с коммерческими компаниями. В договоры он включал третейские оговорки, где в качестве площадки для разрешения споров указывался суд «Солидарности». Даже после того как Грозный переставал работать со своими клиентами в качестве юриста, сделанные в договорах оговорки продолжали действовать.

Несмотря на то что Бориса Грозного можно назвать пострадавшим от реформы, действия государства он одобряет: как и многие другие, он считает, что рынок попросту защищают от «недобросовестных» судов. Третейский суд при «Солидарности» он собирается перерегистрировать и, несмотря на жесткие условия, уверен, что «попадает по всем критериям». Но документы он пока еще не подал.

В прежние времена, когда создать третейскую организацию было несложно, этим видом деятельности занимались многие. Собственные третейские суды создавали организации, которых сложно было заподозрить из-за названия в интересах к коммерческим спорам. В частности, существовал третейский суд при неком АНО, которое называлось «Европейский союз правозащитников». Была ли у некоммерческой организации еще какая-то деятельность, помимо разбора споров, установить не удалось: председатель суда Евгения Потоцкая отказалась общаться по телефону с корреспондентом RUGRAD.EU, лишь подтвердив информацию, что сейчас суд не функционирует.

Впрочем, попытки навести порядок в этой сфере ударили и по судам, которые пользовались авторитетом у юридического сообщества. Так, после того, как третейская оговорка перестала использоваться в госконтрактах, без работы остался суд при региональном отделении Ассоциации юристов России.

Собственный третейский суд учредила даже Адвокатская палата Калининградской области. Но даже ее президент Алексей Созвариев признает, что он практически не работал.

Авторитеты против хаоса

Весь тот хаос, который царил с третейскими судами до реформы, эксперты объясняют во многом отсутствием в России института репутации. «Карманные» суды могли не сильно переживать за свою репутацию в юридической среде, а предпринимателей, которые не успели изучить специфику рынка, легко можно было затащить с помощью третейской оговорки в настоящую кабалу. «Люди не боялись потерять лицо. Представьте юриста, который бы попытался организовать «паленый» третейский суд где-нибудь в Англии? От него бы отвернулись бы все, включая жену», — злится Алексей Елаев.

В Калининградской области наиболее авторитетным считался третейский суд при региональной торгово-промышленной палате (об этом говорят и юристы, и предприниматели).

«Представьте юриста, который бы попытался организовать «паленый» третейский суд где-нибудь в Англии? От него бы отвернулись бы все, включая жену».

Михаил Майстер считает, что КТПП «сумела продемонстрировать свою неангажированность», а ее авторитет был понятен региональному бизнесу. Другие называют площадку палаты для разрешения коммерческих споров «судом с очень авторитетными людьми».

После вступления в силу новых правил КТПП попыталась перерегистрировать свой суд, подогнав его под новые правила: для получения аккредитации Калининградской торгово-промышленной палате пришлось искать новых судей с соответствующими учеными степенями и судей в отставке, которые согласились быть арбитрами. Калининградская палата даже получила согласие федеральной ТПП, но окончательный ответ от государственных органов пока так и не получен. Внутри палаты к судьбе собственной заявки, несмотря на все потраченные усилия и собранные документы, относятся с изрядным скепсисом: «Видно, что никому разрешение не дают», — говорит прямым текстом вице-президент КТПП Марина Фицак

В договорах калининградских компаний еще остались действующие третейские оговорки, определяющие в качестве площадки коммерческий суд региональной торгово-промышленной палаты. Если разрешение получить не удастся, все они пойдут судиться в государственный арбитраж.

В прежние времена арбитражное учреждение при КТПП рассматривало в среднем 15–18 дел в год. Фицак уверяет, что попыток оспорить их за все время было не так много. И все решения остались в силе.

Что касается цены разбирательства, то Фицак вспоминает, что палата пыталась установить третейский сбор на уровне арбитражного суда. Плюс была верхняя планка — независимо от суммы иска она составляла 300 тыс. руб. «Вы учтите, что тут нет нескольких инстанций: не надо обжаловать, ехать в Санкт-Петербург», — говорит председатель третейского суда.

Реформу вице-президент палаты оценивает, скорее, позитивно, соглашаясь, что государство в данном случае пыталось избавится от непорядочных игроков. Но при этом считает, что в таких регионах, как Калининград все-таки нужны собственные третейские суды. «Печально, что мы очень долго старались, раскручивали, заслуживали доверие и разъясняли. Это очень кропотливая и длительная работа. Жаль, что так [вышло]», — сокрушается вице-президент КТПП.

Впрочем, никто пока не отнимает у торгово-промышленной палаты институт медиаторов — еще один способ решить спорные моменты между коммерческими компаниями, не прибегая к помощи государства. В отличие от третейских судов, медиаторы рассматривают конфликтные ситуации и пытаются найти решения, которые были бы выгодны обеим сторонам.

Третейский суд при Калининградской торгово-промышленной палате

После зачистки

Мотивы государства, решившего заняться расчисткой рынка от «карманных» третейских судов, которые только понижали рейтинг российской юриспруденции, юристам понятны и даже вызывают сочувствие. Но на деле получились такие жесткие требования, что теперь, скорее всего, ни один из ранее функционирующих калининградских третейских судов работать не будет. Помимо того, что теперь суды смогут создавать только некоммерческие организации («карманных» судов под «крышей» коммерческих фирм больше быть не должно), государство предъявляет жесткие требования к квалификации арбитров, которые будут решать споры. Фактически власти создали мощный фильтр, пройти который смогут только крупные федеральные организации (та же Торгово-промышленная палата РФ). Регионам же придется довольствоваться филиалами, которые федеральные игроки создадут на местах. Либо ездить судиться в Москву.

Заместитель председателя регионального отделения Ассоциации юристов России Алексей Елаев считает, что в регионе с трудом можно найти организацию, которая была бы способна выполнить новые требования к квалификации третейских арбитров.

«Необходимо иметь не менее 30 арбитров, из которых половина должна обладать судейским стажем, не менее 10 лет. А половина должна обладать ученой степенью по гражданскому праву и гражданскому процессу. Притом что у нас в Калининградской области физически никогда не было диссертационного совета по гражданскому праву и гражданскому процессу. Набрать такое количество людей крайне сложно. Я уверен, что у нас есть человек 20 с такими степенями и всё. Такой коллектив в маленьких регионах подобрать невозможно. В Калининграде на это способна, без потери качества выносимых решений, только Калининградская торгово-промышленная палата», — рассказывает Алексей Елаев.

Впрочем, с первым филиалом, который организует в Калининграде третейскую площадку, сейчас всё более-менее понятно. В конце декабря 2017 года стало известно, что правительство региона подписало соглашение с АНО «Институт современного арбитража» (ИСА) — одной из трех организаций, которым удалось выполнить все требования и пройти все фильтры.

Согласно данным ЕГРЮЛ, автономная некоммерческая организация была создана в августе 2016 года. У института 5 учредителей: Федеральная палата адвокатов РФ, Фонд поддержки правовых исследований и правового образования, ООО «Элэф Академия», «Центр третейского регулирования и правовой экспертизы» и «Центр международных и сравнительно-правовых исследований».

В структуре АНО есть Арбитражный центр. Именно он занимается рассмотрением споров. Президиум арбитражного центра возглавляет президент Федеральной палаты адвокатов РФ Юрий Пилипенко.

В юридической среде региона новость о соглашении вызвала скорее недоумение. Никто толком не понимал, каковы последствия документа, подписанного правительством и как это повлияет на бизнес: калининградские компании и так могли включать эту организацию в свои третейские оговорки (впрочем, как и все остальные функционирующие арбитражные учреждения).

«Каков смысл этого соглашения, я до конца не понимаю. Но, наверное, все узнали, что такой суд есть. Но я бы лично пошел в международный суд при ТПП РФ. Потому что это старейший и солиднейший суд. Но там, по-моему, 2,5 тыс. долларов минимальная ставка третейского сбора», — признается Алексей Елаев.

В самом Арбитражном центре при Институте говорят, что с властями было заключено рамочное соглашение «о сотрудничестве в сфере развития арбитража». Насильно навязывать бизнесу третейскую оговорку в договорах никто не будет.

После ноября 2017 года судьба АНО «Институт современного арбитража» складывалась достаточно неплохо: Арбитражный центр приступил к рассмотрению споров в атомной отрасли. Ранее споры среди атомщиков рассматривал третейский суд при «Центре третейского регулирования и правовой экспертизы» — одного из учредителей ИСА (сам «Центр третейского регулирования и правовой экспертизы», согласно данным ЕГРЮЛ, учрежден Росатомом).

Арбитражный центр при «Институте современного арбитража» открыл свое первое региональное отделение во Владивостоке. Второе региональное отделение — Западное — открывается в Калининградской области. Согласно информации на официальном сайте Арбитражного центра, офис будет открыт в офисных помещениях ТЦ «Мега» — там же, где находится МФЦ для бизнеса.

Как рассказывает ответственный администратор Арбитражного центра при «Институте современного арбитража» Андрей Горленко, в случае необходимости споры в Калининграде смогут рассматривать и иностранные специалисты (в базе арбитров есть шведские, польские, французские и немецкие специалисты).

В базу Западного отделения обещают включить и местных специалистов. «Арбитров можно выбирать и не из списка [арбитров]. В соответствии с новым законодательством, он не является закрытым», — отмечает Горленко, добавляя, что база у них постоянно расширяется. Географическое расположение Калининграда, в принципе, позволяет арбитражному центру в случае необходимости приглашать арбитров из Петербурга и Москвы, но это может привести к существенному удорожанию рассмотрения спора (транспортные расходы придется оплачивать либо проигравшей стороне, либо обоим участникам). «Целесообразность передачи в арбитраж необходимо оценивать каждый раз с учетом размера и характера отношений между сторонами. Арбитраж — это альтернативный и главное добровольный способ разрешения споров. Если мы обратимся к мировой практике, хорошее и качественное рассмотрение споров в порядке арбитража не может быть дешевым», — рассуждает Андрей Горленко.

Интересно отметить, что в едином рекомендованном списке арбитров, опубликованном на сайте Арбитражного центра, присутствует один специалист из Калининграда. Речь идет о Светлане Нижегородовой — о заместителе финансового директора по налоговому планированию управляющей компании «Содружество». Нижегородова также входила в состав третейского суда при КТПП.

Жизнь в замкнутом пространстве

Главной проблемой для Арбитражного центра в Калининграде может оказаться популяризация своей площадки среди местных предпринимателей. КТПП пришлось работать достаточно долго на свой авторитет, а до соглашения с правительством области о деятельности этой структуры в регионе знали немногие. Но, помимо рассмотрения споров, Арбитражный центр собирается проводить в Калининграде и мероприятия просветительского характера: семинары, лекции круглые столы. Это направление деятельности может сыграть двойную роль: с одной стороны, будет популяризироваться третейский суд как альтернативный способ разрешения споров, а с другой — фактически будет рекламироваться новая площадка. «Во всем мире арбитражные учреждения оцениваются по целому ряду факторов, в том числе по регламенту. У нас один из самых современных регламентов, который не уступает зарубежным аналогам. Он переведен на английский и японский языки, планируется перевод на китайский язык», — убеждает Андрей Горленко.

Генеральный директор Института современного арбитража Андрей Горленко и губернатор Антон Алиханов

Когда было заключено соглашение с ИСА, губернатор Калининградской области Антон Алиханов уверял, что третейский суд на территории региона — это важная история для привлечения иностранных инвесторов. Андрей Горленко в качестве примера приводит опыт Дальневосточного отделения Арбитражного центра: по его словам, китайские и японские инвесторы включали в договоры третейскую оговорку.

«Возможность выбрать иностранных арбитров или иностранное право — это интересно инвесторам».

«Возможность выбрать иностранных арбитров или иностранное право. Исполнить арбитражное решение более чем в 150 странах на основании международной конвенции — это интересно инвесторам», — говорит он.

Есть и другая точка зрения. Алексей Елаев считает, что инвестору, который выбирает регион в качестве площадки, нужны вовсе не третейские суды, а авторитетные суды по экономическим спорам, которые будут готовы в случае необходимости вынести решение не в пользу властей. В компетенцию третейских судов подобные споры уже не попадают. В качестве удачного примера, как привлекать иностранный капитал и гарантировать ему понятное и удобное судебное рассмотрение споров, Елаев приводит опыт Казахстана. В этом году стало известно, что власти создали там новый коммерческий суд, который полностью укомплектован отставными судьями из Великобритании.

Первые свои мероприятия Арбитражный центр планирует провести в Калининградской области в апреле. Речь, скорее всего, пойдет о семинарах, где предприниматели и местные юристы смогут задать свои вопросы и решить для себя, достаточно ли они доверяют этой структуре, чтобы включать ее в свою третейскую оговорку.

Впрочем, несмотря на соглашение с правительством области, вряд ли Арбитражный центр останется единственной третейской площадкой в регионе. ТПП РФ начинает открывать филиалы своих третейских судов в городах России. В КТПП предполагают, что он появится и в регионе.

Для того, чтобы у нас появился филиал того же Международного коммерческого арбитражного суда, нужно обращение от КТПП в Торгово-промышленную палату РФ. Но его пока еще не последовало. В Калининградской торгово-промышленной палате продолжают ждать ответа на их обращение о перерегистрации суда.