Аграрий Роман Болсун о монополии «Содружества», почему бизнес не спешит в Китай, о спорах с ритейлом, тратах 15 млн руб. на цветы, сколько стоит сад и почему до сих пор не вытеснен импорт.

Тема продовольственной безопасности Калининградской области часто звучит в обращениях губернатора Калининградской области Алексея Беспрозванных. Власти рассчитывают, что область будет планомерно наращивать самообеспеченность по различным видам сельскохозяйственной продукции. При этом региональный аграрный бизнес сталкивается ровно с теми же сложностями, что и другие отрасли. Относительно небольшие объемы регионального рынка вынуждают бизнес работать на вывоз, а значит, стоять в очередях на погранпереходах, нарушать сроки поставок и терять позиции в федеральных сетях. Не все сельхозпроекты региона смогли пережить стадию импортозамещения, проблема с экспортом (в регионе традиционный профицит производства) обозначилась уже очень давно. Сельское хозяйство, как и другие отрасли, столкнулось с полномасштабным кадровым кризисом. 

Фермерское хозяйство семьи Болсун (группа компаний «Зеленый сад») сильно диверсифицировано. Бизнес включает зерновое направление, плодово-ягодное направление (яблоневые сады, плантации голубики, клубники, смородины и других культур). Кроме того, фермеры приступили к разведению однолетних растений. Сильная диверсификация дает как свои плюсы, поскольку бизнес в меньшей степени зависит от традиционных для аграриев рисков, так и имеет обратную сторону. В частности, сталкивается со всеми выше перечисленными сложностями разом. В интервью порталу RUGRAD Роман Болсун, учредитель компании «Бекон Плюс», сын бывшего главы Полесска Игоря Болсуна, рассказал, почему не хочет связываться с сельскохозяйственным экспортом, что делать фермеру, если его продукцию не берут в торговые сети, как он потратил 15 млн руб. на цветы, почему с местных полок так и не был вытеснен импорт, сколько стоит яблоневый сад и как работают аграрии при кадровом дефиците в 25 %.  

«Никто не готов вступать в международные сделки, с Китаем всё не так просто»

— Согласно финансовой отчетности, выручка компании «Бекон Плюс» выросла по итогам 2023 года на 19%, до 94,1 млн руб. Такие цифры в целом свидетельствуют о том, что маржинальность аграрного бизнеса в Калининградской области растет? Или речь просто идет об инфляции: «оборотка», соответственно, растет, а маржинальность самого бизнеса не меняется? 

— «Бекон Плюс» — это зерновое направление. Компания занимается выращиванием пшеницы, рапса, льна и других культур. У нас идет плановое расширение производства: примерно 5−10 % в год за счет того, что мы вводим новые поля. Небольшую прибыль, которую удается зарабатывать последние несколько лет, вкладываем в расширение объемов производства. Рост такой незначительный и связан как с расширением производства, так и с общими инфляционными процессами. 

— Если в целом говорить о маржинальности аграрного бизнеса, в том числе и других направлениях деятельности группы компаний «Зеленый сад», то вы наблюдаете рост? 

— Нужно разбирать индивидуально каждую культуру: по каким-то культурам на рынке есть профицит производства. По каким-то культурам и продуктам — дефицит: и мы зависим либо от импорта, либо от поставок из других регионов России. По зерновому направлению мы зависим от общероссийской и мировой цены. В последнее время она снижается, а себестоимость производства выросла. Следовательно, последние 2 года рентабельность снижается. По плодово-ягодному направлению есть определенный рост и производства, и рентабельности. Связано это с тем, что рынок всё еще освобождается от импортных поставок. 

— У калининградских зерновиков последние годы была понятная проблема: в области профицит зерна, свои традиционные экспортные рынки в ЕС зерновики потеряли. Обсуждались альтернативные рынки сбыта, в частности, Африка и КНР, но тут возникает проблема дорогой транспортировки. Вы для себя проблему по экспорту зерна решили? 

— Отдельный производитель (особенно если он не крупный) для себя проблему экспорта решить не может. Никто в нынешней ситуации не готов вступать в международные сделки. Встает вопрос со страхованием груза, вопрос с фрахтом судов. Никто не готов к взаимодействию с внешними контрагентами, если объем зерна небольшой. Даже крупные калининградские производители обращаются к услугам компании «Содружество-Соя»: у них есть выход на международную арену, глубоководный порт и большие суда. 

— У вас еще есть такое направление, как выращивание рапса. Традиционным рынком сбыта калининградского рапса были страны ЕС. По этому направлению вы тоже работаете через каких-то крупных скупщиков типа ГК «Содружество»?

— Да, «Содружество-Соя» — еще и крупный переработчик. Мы традиционно масличные культуры продаем «Содружеству». Но раньше у нас были покупатели на внешних рынках (в том числе и по рапсу). Цена за последние 3 года значительно снизилась. Сейчас на бирже цена примерно 530−540 евро за тонну,  у нас мы можем получить около 300−330 евро за тонну.

— Фактор только одного покупателя «Содружество Соя», который может позволить диктовать цену, наверное, сильно сдерживает вас в планах по расширению того же рапсового направления.

— У нас общие посевные площади более 1,5 тыс. га, по рапсу — в районе 400−450 га. Даже если бы мы представили какую-то альтернативу «Содружеству-Соя», это ничего особо бы не поменяло. Потому что есть проблемы по поставке рапса в Европу, есть европейские пошлины, которыми обложены наши культуры, и есть логистические проблемы по доставке. Нашим покупателем была Европа, а сейчас она от этого продукта отказалась. «Содружеству», как мне кажется, необходимо искать новые рынки для переработки и новые логистические пути. Это, естественно, ведет к удорожанию, и цена закупки снижается. 

— Как оцениваете перспективы экспорта калининградского зерна в Китай? 

— С Китаем на самом деле всё не так-то просто. Они разработали для себя стандарты по закупке зерновых, определенные требования к качеству, которые нужно выполнять. В частности, они закупают только яровую пшеницу. Все хозяйства, которые поставляют продукцию в Китай, должны быть как-то стандартизированы, сертифицированы по китайским стандартам. Должна выехать группа и проверить, всё ли здесь хорошо, все ли технологические процессы выполняются в соответствии с их условиями. 

— Для небольшой компании эти условия просто невозможно выполнить? 

— Абсолютно верно. И морская логистика зерновых из Калининграда в Китай очень дорогая. Железнодорожный путь, наверное, еще будет дороже. Это будет очень дорого, а это не тот продукт…

— Грубо говоря, по зерну не такая большая маржинальность.

— Абсолютно верно. При цене на зерно в 15−16 тыс. руб., дорога в Китай через Большую Россию с погрузкой на вагоны обходится от 4 до 5 тыс. руб. При рентабельности 10−20 % на производстве пшеницы только этот путь уже всё «съедает». 

«2 года назад поставили почти всё яблоко в Воронеж, условия там были получше»

— Вы отмечали, что регион, даже несмотря на рост фермерских хозяйств, пока не закрыл свои потребности за счет местных производителей ни по голубике, ни по яблокам. По итогам 2024 ситуация сохранилась? 

— В общем-то ситуация не меняется. Закладка многолетних насаждений сейчас идет невысокими темпами. Связано это с тем, что немного уменьшилось субсидирование. Производители в общем-то поняли, что садоводство — это одна из самых сложных отраслей в сельском хозяйстве, не все просто вытягивают технологически этот процесс. Тот бум по закладке садов, который был у нас с 2015 по 2020 год… Из этих садов продуктивно работают, наверное, только несколько производителей, которые нас в общем-то яблоком и обеспечивают. Новых масштабных закладок мы не наблюдаем. Но даже этого нам хватает, чтобы обеспечить какой-то базис местной продукции. По моим ощущениям, мы от 40 % до 50 % потребностей мы собственным яблоком закрываем. 

— Если говорить про голубику, то почему импорт по-прежнему присутствует в калининградском ритейле? Это даже с учетом того, что логистика подорожала, а поиск контрагентов стал еще сложнее.

— Голубика — это многолетняя культура, которая вступает в плодоношение начиная с третьего года после посадки. На пик плодоношения она выходит с 6 по 8 год. Это долгая инвестиция, которую нужно ждать. Производители не готовы инвестировать в площади, заниматься обслуживанием плантаций без отдачи. Она сложная в технологическом плане. Сейчас это удел небольших фермеров с посадками от 1 га до максимум 10 га. Еще не все местные плантации вступили в пик своего плодоношения. В нашей зоне плодоношение голубики происходит с середины июля до середины августа. Но и в остальное время покупатель всё равно хочет видеть ягоду. Поэтому она к нам едет из Перу, из Южной Америки, из Сербии и т. д. Есть только месячное окошко, когда местный продукт присутствует в магазинах.

— Насколько вашему хозяйству тяжело выдерживать конкуренцию с импортом? По некоторым продуктовым группам импорт для торговых сетей подчас оказывается дешевле, чем продукция от местного производителя.

— Такое бывает, и думаю, что в данный период времени это нормальное явление. Но по голубике не замечал, что мы как-то там сильно конкурируем с импортной продукцией. Уже даже началась внутренняя конкуренция между фермерами. 

— Торговые сети отмечают, что сложность работы с фермерскими хозяйствами в том, что последние не всегда стабильны: не всегда могут обеспечить поступление нужного объема продукции, возникали претензии к качеству. Насколько ваше хозяйство легко вошло в местные сети? 

— Мы определенное время работали с сетями, да и сейчас продолжаем работать. Есть проблема, что для маленького производителя сложно выдержать объемы и стандарты по качеству. Но если у фермера нет определенного объема для поставки в сеть, то, значит, и не нужно поставлять в сеть. 

— Для вас насколько принципиально было, чтобы продукция присутствовала в торговых сетях? 

— Для нас это не так важно. На данном этапе мы рассматриваем сети как крупного игрока, который может облегчить наш сбыт. Пока мы заинтересованы в том, чтобы продать свою продукцию на лучших условиях. Если получается диалог с сетями (мы присутствуем в SPAR), то всё хорошо работает. Если что-то не получается… Мы 2 года назад почти всё яблоко поставили в Воронежскую область: условия по реализации там были получше, и логистика была удобная. 

— Вы отметили, что торговые сети рассматриваете именно как инструмент, который может обеспечить ваш сбыт, но тут возникает вопрос, что если не сети, то кто? 

— Есть переработчики.

— Яблоки на переработку стоят гораздо дешевле, это же совершенно не та рентабельность.

— Да. Не все категории яблок подходят под переработку, тут мы говорим про второй сорт. Но у нас есть оптовые рынки, есть Захаровский рынок, есть оптовики, которые занимаются реализацией на ярмарках, есть государственные контракты. Есть компании, которые занимаются обслуживанием школ, детских садов и других государственных учреждений, они занимаются закупками. Есть другие регионы России, есть небольшие магазины. Есть компания «Натурово», которая распределяет продукцию не только по своим магазинам, но и по сетям, и по госконтрактам. 

— У вас в линейке достаточно много продуктов переработки: джемы, яблочные чипсы и соки. Вы пытались какой-то из этих продуктов отдать в ритейл, но вам, допустим, отказали, сославшись, что получается слишком дорого и продукт не будет продаваться? 

— Мы сейчас занимаемся этим вопросом: только сейчас подошли к тому объему производства, который можно уже поставить в какую-то сеть. Почему раньше не выходили? Потому что как раз таки не было объема, и не было смысла выставляться в большой федеральной сети. Даже сейчас не выходим с предложением по продуктам переработки в такие крупные сети, как SPAR, «Виктория» или «Пятерочка», а начинаем сотрудничать с «Фруктоманией», у которой около четырех магазинов. Мы спокойно можем им обеспечить объем продукции, изучить спрос, чтобы как-то отрегулировать цены с покупателем.

— Это же такой вечный спор между производителями и сетями о том, кто виноват в высоких ценах: производитель с отпускной ценой или ритейл со своей наценкой.

— Есть такой момент. Сельское хозяйство — это отрасль, где фермер может обернуть деньги в течение года только 1 раз. При этом он несет огромные риски: погода, волатильность, перепады какие-то. Торговые организации могут обернуть свой продукт за год от 5 до 10 раз, а то и больше. Фермер видит, что рентабельность по его продукту составляет 20−30 % (пусть даже 50 % в некоторых случаях), а сеть за один оборот зарабатывает столько же. Естественно, возникает вопрос: а справедливо ли это, когда сеть может обернуть эти деньги в течение года очень много раз и заработать за один проход столько же, сколько и фермер? Фермер заинтересован продать как можно больший объем продукции по низкой цене, увеличить покупательский спрос. Сеть, помимо удовлетворения покупательского спроса, стремится заработать (так же, как и фермер). Это вечная проблема, никуда она не уйдет. Нужно как-то договариваться.

— Пока такие переговоры между аграриями и ритейлом тяжело проходят? 

— Наши региональные сети более-менее отзывчивые. С такими сетями, как X5 Group, на федеральном уровне, наверное, будет сложно вести переговоры. 

— Были примеры, когда производители сформировали по тому же яблоку какой-то точечный, бутиковый продукт типа пищевых добавок и полезного питания.

— Если вы имеете в виду какую-то экологически чистую продукцию, то несколько лет назад государство на федеральном уровне задумалось об этом. Стали направление развивать и стимулировать. Но себестоимость производства экологической продукции в несколько раз выше, чем при стандартной технологии, внешний вид у нее совсем другой. Сначала нужно удовлетворить основной спрос. Сегодняшняя покупательская способность населения говорит о том, что сначала нужно обеспечить потребителя основным продуктом. Есть отдельные запросы на экологическую продукцию, но когда покупатель на соседних полках увидит мелкое яблоко, на нем написано, что оно экологически чистое, но стоит оно в 3 раза дороже, чем соседнее, крупное и красное... Выбор, думаю, здесь будет очевиден.  

«Переработка позволяет продавать яблоко не по 10 руб.»

— Вы упомянули, что поставили партию яблок в Воронеж. Я полагал, что по вывозу вы в первую очередь работаете с продуктами переработки. Яблоко — это «скоропорт», а у нас не очень простая ситуация с вывозом скоропортящейся продукции на границе. 

— С каждым годом логистика становится всё сложнее и сложнее. Но пока пищевая продукция через Литву проходит: это долго, это нудно, нужно кучу документов готовить. Но тем не менее такая возможность есть. Яблоко относится к «скоропорту», но при наличии хранилища доехать до Воронежа большой проблемы не составляет. Всё упирается только в стоимость логистики. 

— И тут вы сталкиваетесь с тем, что стоимость логистики делает вас неконкурентоспособными с яблоками из других регионов России, потому что вы эту стоимость закладываете в свою стоимость.

— Если говорить про этот год, то мы конкурентны с российским производителем. В России сейчас дефицит яблок из-за заморозков. Если рассматривать прошлый год или, возможно, следующий, то да. Последний раз я просчитывал: от 13 до 15 руб. у нас накладывается  доставка на яблоко в Центральную Россию.

— Если все-таки ситуация с очередями на погранпереходах станет совсем проблематичной, то вы не думали об увеличении объемов продуктов переработки, тех же джемов и соков? Для них все-таки простой на границе не будет таким критичным. 

— Мы стараемся ориентироваться на столовое десертное яблоко. Переработка служит нам инструментом для снижения потерь в виде битого и мелкого яблока. Его в общей доле около 20−25 %. Мы в процессе сортировки нестандартное яблоко отбираем и отправляем его на переработку. Это позволяет нам продать яблоко не по 10 руб., а приблизить его стоимость через переработку к стоимости десертного. 

— Поскольку для вас это, скорее, факультатив, вы не рассматривали возможность увеличения объемов производства? Допустим, с перспективой выхода на рынки стран СНГ с теми же соками? 

— Соки мы производим в объеме 40−50 тонн в год. Повторюсь, что мы рассматриваем это как инструмент для переработки нестандартного яблока. Есть направления садоводства, нацеленные конкретно на переработку: там другие сорта, другое качество плодов и механизированная уборка. Мы при закладке сада ориентировались на десертное яблоко. 

«Кадров необходимо намного больше, чем присутствует в отрасли»

— Региональный сельхозбизнес отмечал рост себестоимости производства из-за изменения логистических цепочек. Рыбохозяйства столкнулись с тем, что у них только транспортировка фуры с кормами из Твери может стоить порядка 450−470 тыс. руб. У вас по тем комплектующим, которые вам необходимы для производства, что-то выросло в цене? 

— В структуре себестоимости сельхозпродукции на территории Калининградской области логистика, конечно, определенную строчку занимает. Но не основную. Мы в этом плане не так зависим, как те предприятия, у которых логистика — это третья или пятая статья. Но нам необходимы определенные материалы. Это сельхозтехника, которая сухопутным путем доставляться сюда не может. Упаковочные материалы (тары и т. д.). Конечно, стоимость логистики значительно выросла. На структуру себестоимости это влияет, но это не самая главная статья. 

— Какая главная?

— В растениеводстве это стоимость средств защиты растений, стоимость удобрений и заработная плата.

— Если говорить про средства защиты растений и удобрения, то вы просто перешли с импорта на отечественную продукцию и это оказалось дороже?

— Нет, просто у нас рынок российских удобрений каждый год показывает рост, потому что экспортные цены на эту продукцию растут. Производители удобрений в первую очередь ориентируются на экспорт, цена на нашем рынке за этим процессом подтягивается. По поводу средств защиты — ситуация похожая. Наши производители потихонечку увеличивают долю своего присутствия на рынке по сравнению с импортом. Но все основные действующие вещества, которые используются в пестицидах, производятся в Китае. Здесь мы зависим не только от инфляционного роста, но и от каких-то мировых скачков. 

— Насколько остро сейчас ощущается дефицит кадров в аграрной отрасли? 

— Дефицит кадров огромный, ни для кого это не секрет. Это касается как специалистов (агрономов, инженеров, руководящего состава), так и механизаторов. Это основная больная тема для сельхозпроизводителей, потому что квалифицированных кадров немного. В последние годы ощущался рост объемов производства, поэтому кадров необходимо намного больше, чем сейчас присутствует в отрасли. Их подготовка идет пока очень слабо и не совсем качественно. Постоянный дефицит кадров в 20−25 % по группе наших компаний присутствует. 

— Вам, наверное, в этом плане еще тяжелее, потому что вы за кадры конкурируете в Полесском районе, где сильно развит аграрный сектор и располагается крупный холдинг «Залесье», с которым тяжело конкурировать по уровню зарплат. 

— Несомненно. Чем дальше мы будем продвигаться на восток области, тем ситуация будет становиться легче, но ненамного. То есть толковые механизаторы и специалисты на вес золота, наверное, в любой точке.

— Вам пришлось ставить на паузу какие-то проекты по расширению из-за этого дефицита рабочих рук в 20−25 %?

— Стараемся в любом случае расширять объем производства, но не теми темпами, которыми бы хотелось. С наличием свободной рабочей силы это бы происходило быстрее. 

«В 2025 году стоимость закладки яблоневого сада — до 2 млн руб. на гектар»

— Вы ожидали, что когда ваши яблоневые сады выйдут на полную производительность, то урожай будет примерно 500 тонн в год. Но при этом опасались, что может возникнуть дефицит площадей для хранения. 

— Я был предусмотрителен в этом вопросе. В 2016 году мы построили хранилище на 500 тонн, просто не всё полностью в эксплуатацию в плане холодильных мощностей. В этом году просто оснастили оставшиеся камеры холодильным оборудованием и вышли из ситуации.

— В целом калининградские аграрии испытывают проблемы с площадями для хранения продукции? 

— По зерновой группе испытывают, но не так остро. Не такая большая проблема построить или приобрести холодные склады или для силоса. Что касается хранения плодоовощной продукции, то здесь всё это намного дороже. Потому что требуются холодильные мощности, хранилища очень дорогие. Здесь фермеры всегда надеялись на какую-то помощь от минсельхоза в виде субсидий. Без них тяжело построить овощехранилище за собственные средства.

— Когда вы закладывали в 2014 году свой первый яблоневый сад, то субсидия у вас была 200 тыс. руб. на гектар. Сейчас в регионе есть аналогичные программы, которые бы стимулировали расширение фруктовых садов?

— Программы продолжают работать. Ставки по сравнению с 2014 годом, конечно, выросли. Но и мы прекрасно понимаем разницу в стоимости денег в 2014 году и в 2025 году. Пик закладки садов пришелся с 2015 по 2020 год. Там были очень высокие ставки, то есть субсидирование на закладку. В данный момент темпы по закладке садов снижены. Во-первых, в связи с относительно невысокой ставкой субсидирования. Это первый момент. И основной момент: производственники, которые попробовали себя в производстве яблок, понимают, что это одна из самых сложных и технологичных отраслей в сельском хозяйстве, в которую нужно инвестировать намного больше, чем те субсидии, которые представлены на сегодняшний день. Выдержать данный технологический процесс на фоне отсутствия специалистов в отрасли — это очень непростая задача. В 2025 году стоимость закладки интенсивного сада с орошением будет стоить от 1,5 до 2 млн руб. на гектар.

«В проект с цветами вложили 15 млн руб., сильно зарабатывать пока не получается»

— Еще одно направление вашего бизнеса — разведение однолетних растений, в том числе розы и саженцы роз. Тут, наверное, примерно те же проблемы: ваше производство больше, чем потребности регионального рынка. А с вывозом роз примерно те же проблемы, что и с яблоками, потому что «скоропорт»?

— Не совсем так. Мы занимаемся производством саженцев роз. Их в общем-то можно вывозить в «спящем состоянии» в холодильнике (практически неограниченное количество времени). Сократили производство именно по розам, потому что ориентируемся сейчас больше на региональный рынок. Построили несколько теплиц, чтобы заместить импорт по цветам: европейские поставки и тех же «голландцев». Доставка из Европы стала дорогая, не всегда можно ее сделать, машины опять же разворачивают. Однолетние цветы в последнее время стали более востребованными. Тем более с развитием туризма и появлением новых гостиничных комплексов и ресторанов запрос на украшение и озеленение растет. 

Если мы говорим о розах и саженцах, то потребности регионального рынка — от 25 до 30 тыс. штук в год. Мы примерно такой объем и обеспечиваем (был период, когда мы производили и по 300−400 тыс. саженцев). На территории Калининграда других крупных производителей нет. Может присутствовать какой-то импорт в виде сербских саженцев или саженцев из других регионов РФ. Но на территорию Калининграда российские производители не так уж сильно стремятся по понятным причинам. Но, честно говоря, мы сейчас для себя выбрали более перспективные и рентабельные направления — производство клубники. В связи с тем, что количество рабочей силы ограничено, то постарались переключиться на более рентабельные направления.

— Цветы, получается, уже не самое ваше рентабельное направление? 

— Не самое. 

— Сколько еще времени понадобится, чтобы проект с цветами окупился? 

— Мы второй год в него инвестируем. На первом этапе мы вложили в него около 15 млн руб. Выбрали для себя более узкую нишу в виде больших и дорогих цветочных композиций, которые служат для кафе и ресторанов, а не в качестве массового озеленения муниципалитетов. Перспективу видим. Спрос по видам цветов хоть и стихийный, но стабильный. Но пока мы в этот проект инвестируем, сильно зарабатывать пока не получалось.

— У вас в линейке еще присутствуют хвойные растения. Их в первую очередь закупают муниципальные администрации, которым надо заниматься благоустройством? 

— В том числе и муниципалы. Но 50−60 % от объема общего продаж — это частные подворья. Новые какие-то жилые комплексы и многоквартирные дома, которые озеленяют свои территории. Здесь по рентабельности всё более стабильно, мы по этому направлению уже давно работаем (растения начинают реализовываться только через 5−7 лет после посадки). Мы как-то вклинились уже в региональный рынок, понимаем его объем и запрос. Рентабельность, наверное, сильно не растет, но обеспечить длительный спрос и объем мы в состоянии. 

— Компания «Бекон Плюс» за всю историю всего 2 раза принимала участие в тендерах. Были заключены контракты с исправительной колонией-поселением № 12 на поставки пшеницы и зерна для корма животных на сумму 406 тыс. руб. У вас не было планов более активно в тендерах принимать участвовать?

— «Бекон Плюс» занимается растениеводством, а по зерновым культурам это довольно редкий случай, когда проводят какие-то тендеры. И очень высокая конкуренция по зерновому направлению. Периодически конкурсы [по другим направлениям] отслеживаем. Но госзакупки тянут за собой одновременную поставку, привязанную ко времени. Мы не всегда к этому готовы. При поставках фруктов и овощей для государственных учреждений нужно поставить определенный объем, в определенное время и по адресу. Не все производители готовы заниматься увеличением транспортного парка и т. д. Мы стараемся сосредоточиться на производстве.

— Насколько диверсификация бизнеса защищает вас от тех рисков, с которыми сталкиваются все аграрии: сезонность, неурожай по отдельным направлениям? 

— Диверсификация всегда была нашим конкурентным преимуществом. Понятно, что в сельском хозяйстве бывают какие-то просадки по определенным направлениям. Но, одновременно, очень широкая диверсификация может сыграть и в обратную сторону. Потому что при наличии большого пула по культурам начинает страдать качество одновременно по всем направлениям. В данный момент присутствуют новые направления, которые даже хотелось бы начать развивать, но мы не можем себе этого позволить. Потому что и так очень сильно диверсифицированы. Стараемся довести до ума то, что уже работает. 

Текст: Алексей Щеголев
Фото: RUGRAD, предоставлены собеседником