За время судебного процесса, который начался еще в ноябре прошлого года, команда Соломона Гинзбурга проделала огромную работу. Благодаря усилиям истца в суд удалось вызвать двух свидетелей, которые подозревались в осуществлении подвозов. Один из водителей, в самом буквальном смысле, оказался «подарком» для юристов Гинзбурга. Мужчина не мог внятно рассказать, зачем он поехал в день голосования из Советска в Калининград. В поселке Совхозное (входит в одномандатный округ № 1 по выборам в Облдуму) мужчина наткнулся на неожиданных пассажиров. Якобы к нему обратилась женщина, которая попросила отвезти людей в храм на коллективный молебен, а он согласился. Несуразность этой истории, которая действительно бросалась в глаза, давала Гинзбургу и его юристам основания говорить о подвозах в день выборов как о доказанном факте. Был даже свидетель со стороны Гинзбурга, которому водитель якобы подтвердил подвоз. Плюс у них имелись свои версии о подкупе избирателей на округе и странных ошибках при заполнении документов, которые были допущены избирательными комиссиями.

Но все точки над «i» на последнем заседании расставили еще в заключении прокурора. Надзорное ведомство признало, что «отдельные нарушения» на округе действительно были. Однако прокурор посчитал, что этого недостаточно, чтобы «обнулить» результаты голосования на 2 участках (сначала команда Гинзбурга хотела отменить результаты на 6 участках, но потом с целью экономии времени сосредоточила свои силы на участках № 343 и 347). Прокурор настаивал на том, что право отменить результаты дают только те нарушения, которые «мешают выявить волеизъявление граждан».

Что касается странного водителя, то прокурор заявил, что не хватает свидетелей для доказательства того, что мужчина собирался со своей странной благотворительностью повлиять на избирательный процесс.

Доказательства про подкуп прокурор тоже посчитал недостаточными. Представитель надзорного органа настаивал, что Гинзбург должен был доказать не просто попытки вручить избирателем деньги, а установить бенефициара. Но сделать этого не удалось. Хотя показания свидетелей по этому вопросу прокуратура не оспаривала. В конце своего заключения прокурор предлагал отказать в иске административному истцу.

Поначалу речь прокурора Соломоном Гинзбургом явно воспринималась как «маленькая победа»: надзорное ведомство признавало, что голосование на спорных участках прошло не без нарушений. 

«Меня устраивает выступление прокурора, который признал факт подкупа в виде подвоза. Было совершено, как сказал представитель прокуратуры, преступление, но «маленькое». А что касается того, что лица, которые раздавали деньги, не персонифицированы, то мне трудно представить ситуацию, когда Мусевич или начальник его штаба приезжают и раздают публично деньги. Но меня устраивает, что прокурор признал факт подвоза», — заявил в суде Гинзбург. Его, правда, тут же поправили: прокуратура не признавала факт подвоза. Было подтверждено, что некий водитель в день голосования вез граждан. «Но не было установлено, что он их подвозил с целью их участия в избирательном процессе», — поправил истца прокурор.

Прокурорское заключение определило дальнейший ход судебных прений. Они длились около 3 часов: юристы Гинзбурга вновь перечисляли нарушения, которые, как они полагали, им удалось доказать, а представители избиркома признавали ошибки в оформлении документов (объясняя это усталостью и человеческим фактором), но повторяли прокурорскую подсказку про то, что этого недостаточно, чтобы отменить итоги волеизъявления на двух участках. В этой части выступления почти всех представителей ответчика выглядели одинаково: от председателей комиссий на спорных участков до председателя территориальной избирательной комиссии Аркадия Кириенко.

Соломон Гинзбург вновь рассказывал о странной «электоральной аномалии», которая произошла на его округе. Его конкурент Александр Мусевич на некоторых участках набрал больше, чем получивший мандат депутата Государственной Думы Алексей Силанов. Чего случиться, по мнению Гинзбурга, не могло, поскольку Силанов — более известный и сильный кандидат. «Потому что на территории поселка скупались голоса в пользу Мусевича, а также вбрасывались бюллетени», — сам нашел объяснения этим странностям Гинзбург.

Его юристы убеждали суд в том, что свидетели, с которыми они общались по поводу подвозов, называли одну фамилию: Мусевич. К кому-то из собеседников юристов Гинзбурга даже приходили домой и предлагали деньги. При этом сторона истца утверждает, что деньги предлагали от имени победившего кандидата. Попытки повлиять на избирательный процесс, как утверждают юристы, были разные: от финансовых до привычных продуктовых наборов. Слабость позиции Соломона Гинзбурга тут заключается в том, что привести людей в суд, которые бы рассказали под присягой о продуктовых наборах, его сторона не смогла. Юристы считали, что они таким образом подставят людей.

«Зачем нам проводить голосование, когда результат предопределен?» — злился юрист Соломона Гинзбурга Константин Островский. Позицию прокурора он раскритиковал за «формализм», который позволит лицам, якобы замешанным в фальсификации, остаться безнаказанными. У стороны истца было в запасе несколько историй, которые никак нельзя было подтвердить. В духе, что одному из членов избирательной комиссии один из мужчин на участке сказал, что от нее теперь будет зависеть, кто получит депутатский мандат. И якобы мужчина сказал ей, что, «возможно, всё придется заново пересчитать».

Константин Островский был уверен, что их доказательств хватает, а итоги голосования по УИКам № 343 и 347 установить невозможно. «С такими выборами мы далеки от провозглашенного Конституцией РФ демократического государства. Эти выборы были с такими нарушениями... Просто вопиющими... Их нельзя легитимировать. Это мое мнение, но легитимировать решением суда такие документы — это поставить крест на всем бюджетном финансировании, на тех деньгах, которые выделяются на обучение тех людей, которые здесь присутствуют. Это поставить крест на всем. Потому что эти люди и их действия останутся безнаказанными, а истинный выбор людей останется в тени», — продолжал свое выступление юрист.

Но когда очередь дошла до выступлений ответчиков, то они спокойно признавали «ошибки процедурного характера» или то, что на одном из протоколов было неправильно проставлено время. Но этим всё и ограничивалось. От обвинений в подвозе и подкупах им удавалось отбиваться.

Председатель ТИК Аркадий Кириенко рассказывал, что в день выборов им была создана специальная оперативная группа. Группа получила информацию о возможном подвозе на участке № 343. Они даже провели беседы с секретарем и председателем участковой комиссии. Но фактов подвоза они не установили, а Александр Бургер-Гасанов (один из юристов Соломона Гинзбурга) не смог это доказать. Жалоба от представителя Гинзбурга на утренний подвоз, по словам Кириенко, вообще поступила в УИК только перед закрытием участка. «ТИК признает, что при подготовке решения были допущены неточности в формулировках, касающиеся подведения итогов голосования», — единственное, в чем позволил себе согласиться с позицией истца председатель ТИКа.

«Допущенные участковой избирательной комиссией (на участке № 347. — Прим. ред.) нарушения при составлении повторного протокола об итогах голосования свидетельствует о слабой подготовленности членов комиссии при проведении таких сложных избирательных компаний», — сообщил другой представитель ответчика, юрист облизбиркома Игорь Барсков. Он даже пообещал «соответствующие меры ответственности» для виновников нарушений. Но он, как и прочие, настаивал, что волеизъявление избирателей установлено верно.

Последними в ходе прений выступали представители Александра Мусевича (у него в процессе статус «заинтересованного лица»). Адвокат действующего депутата Облдумы повторял, что у Гинзбурга нет доказательств, что Мусевич или его доверенные лица кого-то подкупали на округе. «Представители заявителя считают, что достаточно доказать, что факт подкупа был. Считаю данный довод надуманным и сделанным лишь с той целью, чтобы оправдать себя в неспособности доказать факт, что подкупы вообще 18 сентября были», — разбивал он позицию истца.

То, что Гинзбург считал «подвозом», юрист называл «безвозмездной доставкой», которую подкупом считать нельзя. Водитель, который подвез людей, к примеру, отрицал, что его пассажирам кто-то платил деньги (сторона Гинзбурга потом настаивала, что платить мог не сам водитель, а кто-то другой). Под присягой водитель показал, что про выборы со своими пассажирами он не разговаривал и никакой агитации не проводил. Никто не смог толком доказать по чьему указанию и в чью пользу граждан везли довезли до участка.

Юрист рассказывал, что российском законодательстве понятие «подвоза» вообще четко не сформулировано и что к нему стоит приравнивать. «Сам по себе подвоз избирателей к участку не является нарушением, если волеизъявление этих избирателей носит собственный, личный характер», — заявил представитель Мусевича. Доказать, что водитель уговаривал пассажиров голосовать за кого-либо из кандидатов не удалось.

К свидетелям, которые рассказывали о подкупе, у представителя депутата было много вопросов. Ему казалось странным, что с женщиной, которой дали деньги за голос, никто не связывался в день голосования и у нее не проверили место регистрации. На участок 18 сентября она в итоге не пошла. Другая свидетельница в суде рассказывала, что ей все равно, за кого голосовать. «То есть показания свидетеля не позволяют установить, кем и в чью пользу вручались деньги», — настаивал он. Показания другого свидетеля, по его мнению, вообще не могут быть приняты во внимание: он не видел, как кому-то платили деньги за голос, а только слышал об этом от знакомых.

«Выборы можно сравнить с соревнованиями. Только в соревнованиях участвуют спортсмены, а здесь — политики. Я уверен, что в данном случае не было необходимости устанавливать результаты выборов по фотофинишу», — закончил он свою речь.

На вынесение решения суду потребовалось около 20-30 минут. Соломон Гинзбург пообещал, что подаст апелляционную жалобу. «У меня такое ощущение, что облизбирком работает под «Единой Россией», — злился он после процесса. Тем не менее, на вопрос, не считает ли он, что решение по его процессу принималось «на самом верху», Гинзбург ответил, что не знает. «Я знаю, что огромное внимание [к процессу]. Вы это в «Фэйсбуке» видите. Специально звонила Элла Александровна [Памфилова, председатель ЦИКа], которая настаивала, чтобы мы в суд обратились. Я не собираюсь складывать руки, и мы пойдем дальше», — пообещал политик.