Писатель и сценарист Александр Цыпкин и историк Егор Яковлев написали книгу «Калининград.Сторис» — еще один путеводитель-брошюра под твердой обложкой, которую региональное министерство культуры и туризма может приспособить для пиара Калининградской области. Изначально авторы посвятили региону целый мини-сериал. Впоследствии появилась информация и о книжном издании. «Как мы этот проект делали — тема, достойная мини-сериала», — написал в своем Telegram-канале министр культуры и туризма Андрей Ермак. Как сообщили в министерстве, тираж книги должен поступить в мае. В распоряжении редакции RUGRAD есть один из сигнальных экземпляров «Калининград.Сторис», хотя гипотетически его финальная версия может немного видоизмениться. Пока же Цыпкин и Яковлев рассуждают об истории баталий на территории региона и советуют, под какой алкоголь лучше всего употреблять пеламиду. Портал RUGRAD рассказывает, какое место в иерархии литературы о регионе должна занять эта книга и почему министр культуры и туризма Андрей Ермак может относиться к подобным проектам по принципу «доброму вору всё впору».

«Калининград.Сторис» — еще один туристический путеводитель, разросшийся до формата книги под твердой обложкой. Но с первых строчек предисловия становится понятно, что литературному труду писателя Александра Цыпкина и историка Егора Яковлева — обоих гипотетически можно смело записывать в блогеры — куда комфортнее в формате тоненькой брошюры в мягкой обложке. Вполне гармонично она смотрелась бы на торговых развалах в Светлогорске где-то между янтарными шахматами, бусами и «Тайнами лаборатории «Кёнигсберг-13», если вдруг кто-то из издателей попытал счастья с монетизацией архива «баек из склепа» Сергея Трифонов.

В 2021 году региональное министерство культуры и туризма заполучило роман-аттракцион «Тени тевтонов» от известного писателя Алексея Иванова. При некотором старании, книга вполне использовалась для пиара Калининградской области. Несмотря на то что роман Иванова проходил по жанровой графе «беллетристика», он обладал связным сюжетом, батальными сценами с размахом «Игры престолов». Калининградская область превращалась в эдакую фантастическую Нарнию, где было место и катакомбным туннелям под Балтийском, и престижному кёнигсбергскому району вилл Амалиенау

.

В отличие от ивановских «Теней тевтонов», «Калининград.Сторис» ни на какой последовательный сюжет не претендует. Книга больше напоминает набор постов, вырезанных из потерявшего уже актуальность «ЖЖ» и вбитых под одну обложку. Начинается всё с того, что писателю Цыпкину приходится восполнять пробелы в собственном образовании. Во время туристической поездки в регион Цыпкин с удивлением узнает, что Иммануил Кант, оказывается, присягал российской императрице. Недостаток образования и спровоцировал союз между Цыпкиным и историком Егором Яковлевым, который ведет проект «Цифровая история», в котором, например, дискутирует с блогером Пучковым-Гоблином о Солженицыне, а с одиозным депутатом Госдумы Виталием Милоновым — о Ленине.

«Итогом наших дефиле стала серия сторис о прошлом этих краев, которые мы (выпендриваясь, конечно) не записали, а написали!» — подчеркивает в предисловии Цыпкин.

Львиная часть книги — исторические справки, которые, по всей видимости, и должны заполнить пробелы в историческом образовании Цыпкина. Авторов, как они сами признаются, интересует в первую очередь «русская история этих мест». Фактически они невольно заимствуют методику авторов фильма «Русская Пруссия», в котором через сюжеты военных конфликтов с участием Российской империи на территории Восточной Пруссии показывается, что регион всегда был связан с политическими интересами и историей России

Яковлев и Цыпкин идут примерно тем же путем, добавив Великое посольство Петра I и штурм Кёнигсберга к традиционным сюжетам о Тильзитском мире, сражениях при Прейсиш-Эйлау и Фридланде. В принципе, историю империи и Восточной Пруссии сколачивают в общее полотно те фамилии, к которым должен апеллировать любой историк, рассказывающий о Наполеоновских войнах: князь Багратион, создатель русского партизанского движения Денис Давыдов, генерал-фельдмаршал Барклай-де-Толли. Для литературы такого рода стал уже обязательным и исторический анекдот про Канта, обратившегося в адрес императрицы Елизаветы с подписью «наиверноподданейший раб».

Блогерский бэкграунд авторов влияет и на формат повествования. Императора Петра III они сравнивают с Буншей из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию», Петра I — со Штирлицем и Джеймсом Бондом. Глава о подписании Бонапартом и Александром I мирного договора и вовсе называется «Плот страсти». У авторов даже находятся некоторые слова в защиту режиссера Алексея Германа-старшего, которому во время съемок фильма «Двадцать дней без войны» с Юрием Никулиным разрешили взорвать одну из внутренних стен замка Рагнит в Немане. О том, что власти теперь выделяют на реновацию исторического объекта 300 млн руб., в книге не упоминается.

«Рагнит в первую очередь был напоминанием о Третьем рейхе, для которого вполне естественно превратиться в руины», — пишут авторы, отмечая, что образ Тевтонского ордена использовался в гитлеровской пропаганде и вызывал «крайне негативные ассоциации».

У калининградских историков и краеведов, вполне возможно, найдутся неудобные вопросы к исторической части «Калининград.Сторис», но здесь Цыпкин и Яковлев работают в той системе координат, где трудно свернуть не туда: население Кёнигсберга присягало Елизавете — русские войска бились в битве при Прейсиш-Эйлау — фильм «Двадцать дней без войны» действительно снимался в Немане.

Гораздо больше вопросов могут вызвать несколько страниц, посвященных событиям уже советской и постсоветской истории Восточной Пруссии. К примеру, вспоминается почти раблезианская городская традиция красить тестикулы монумента зубрам у КГТУ. «Сегодня кое-кто назвал бы такое действие перформансом, и быка с крашенными пасхальными яйцами немедленно повезли бы на биеннале, подогнав мощнейшую философскую базу под обычный акт вандализма», — пишут авторы. Не очень понятно, согласились бы с такой иронией кураторы Сontemporary art, но руководителю региональной службы охраны памятников Евгению Маслову такая оценка, скорее всего, бы не понравилась.

К последним страницам «Калининград.Сторис» скукоживается до того, чем и должен быть, — до сборника рекомендаций, под какой алкоголь лучше всего потреблять строганину из пеламиды. При этом авторы практически без стилистических переходов перескакивают от темы битвы при Прейсиш-Эйлау к блюду, которое они назвали гастрономическим символом Калининграда. Блогеры есть блогеры. Поэтому к гастрономическим рекомендациям прибавляются анекдоты о том, как женщина крупных габаритов застряла в Танцующем лесу в петле одного из древесных стволов или как музыкант на вопрос таможенников, что у него в чехле, честно ответил «контрабас», и это, конечно, запустило на пункте пропуска понятный алгоритм действий.

Все эти 100 с небольшим страниц, кажется, писались ради одной-единственной концовки: «Этот балтийский эксклав, до краев наполненный сюжетами нашей истории, замагнетизировал двух странников, почти случайно оставшихся на его земле, и мы хотели бы передать этот магнетизм вам». В этом же небольшом абзаце под заголовком «Вместо послесловия» авторы признаются, что у них возникло желание вернуться в Калининградскую область.

По отношению к таким книгам министерство Андрея Ермака, конечно, должно работать по принципу «доброму вору всё впору». Если есть Алексей Иванов со своей мистикой и чертовщиной, которая гипотетически может привести парочку скучающих москвичей в номера в светлогорском отеле с ценником 5 тыс. руб. в сутки, то пусть будет Иванов. Есть Цыпкин и Яковлев, которые рекомендуют закусывать в калининградских ресторанах качественной пеламидой? Пусть тоже будут. В конце концов, общепит тоже платит налоги. Главное в этой конструкции — не поощрять авторов бюджетными грантами, а споры о литературных достоинствах той или иной работы можно оставить профессиональному сообществу.

Естественно, у «Калиниград.Сторис» найдутся свои противники. Хотя бы за манеру описывать достоинства могилы философа Иммануила Канта в духе «близко, удобно, брендово». Но если книга займет свое место в иерархии местной сувенирной продукции, как уже было сказано, где-то между бусами и янтарными шахматами, то никакие нападки не смогут испортить ее литературную судьбу. В конце концов, у набившей оскомину типовой калининградской «сувенирки» тоже в свое время хватало критиков, но на ее популярности это никак не отразилось.