В субботу, 9 июня, Ленинградский районный суд приговорил издателя и редактора газеты «Тридевятый регион» Бориса Образцова к реальному лишению свободы. Его обвиняли в вымогательстве в особо крупном размере. Обвинение считало, что издатель требовал деньги с коммерческих структур, которые собирались заняться разработкой месторождения калийно-магниевых солей в Багратионовском районе.

Лингвистическая экспертиза посчитала, что в материалах, которые публиковал «Тридевятый регион», представлена позиция только одной стороны. А значит, весь текст объединен общей идеей — «формирование негативного отношения читателя к строительству рудника в Нивенском, ООО «Стриктум» и его сотрудникам». В рамках процесса также были озвучены записи переговоров между Борисом Образцовым и представителями компаний «К-Поташ Сервис» и «Стриктум».

Судья Наталья Беглик не нашла в деле издателя газеты отягчающих обстоятельств, но увидела возможности для смягчения наказания. В частности, преступление, в совершении которого обвиняли Образцова, переквалифицировали с «особо тяжкого» на «тяжкое». В результате издателю было назначено более мягкое наказание, чем предусматривает ч. 3 ст. 163 УК РФ: в кодекс в данном случае прописано реальное лишение свободы на срок от 7 до 15 лет. Образцов получил 3,5 года в колонии общего режима. Сейчас у издателя есть 10 суток, чтобы подать апелляционную жалобу, и он заявил, что этим правом воспользуется. До вступления приговора в силу Образцов будет находиться на свободе: в качестве меры пресечения ему оставили подписку о невыезде. После окончания процесса Борис Образцов рассказал, почему по-прежнему считает себя невиновным, почему его действия нельзя квалифицировать как вымогательство и какие нормы он нарушил, по собственному мнению. RUGRAD.EU приводит основные тезисы позиции издателя.

О неправильной квалификации статьи

Разговор с господином [бывшим административным директором компании «Стриктум»] Шайтаном всегда шел о цифре в 1 млн руб (Борису Образцову привезли 1,1 млн руб, хотя он ожидал получить только миллион. Это дало возможность предъявить ему обвинение в вымогательстве в особо крупном размере. — Прим. ред). Я спрашивал: «Может быть, больше попросить, а дадут меньше?» Но никогда не обозначалась никакая иная цифра, более 1 млн руб.

Согласно уголовному кодексу, вымогательство является оконченным в момент выдвижения начального требования. Начальное требование, как вы сегодня слышали, было: «Дайте лям, дайте лям, дайте лям, и я заткнусь! Пожалуйста, если бы мне кто-то дал миллион рублей...». Разговор шел только про миллион рублей. Поэтому, я считаю, что самой главной проблемой, которая не была сегодня разрешена в суде, — это квалификация деяния по статье «Вымогательство» (чего не было). Во-вторых, размер. Миллион — это вторая часть [статьи 163 «Вымогательство» УК РФ]. Это крупный размер. Поэтому все остальные поблажки, все остальные реверансы в мою сторону и так далее, и так далее — это припудривание неправосудного решения.

1,2 млн руб [это было озвучено] при втором разговоре с господином [бывшим административным директором «К-Поташ Сервис»] Сюндюковым. Он на это отвечал: «Нет-нет, договоренность была про миллион». Как я не пытался вокруг да около ходить, всё равно цифра пришла к миллиону. Расписку я писал на миллион, мое намерение было получить миллион рублей. Вокруг этой цифры идет основная борьба.

Давайте четко говорить: вымогательство — это требование. В экспертизе везде сказано «побуждение». Под побуждением [могут подразумеваться] разные вещи. Побуждение может быть просьбой, нытьем, просто по-человечески попросить, выпрашиванием... Только требование образует состав преступления. Требования ни Шайтан, ни Сюндюков не подтверждают. И тот, и другой говорят о том, что требования не было. Ни Сюндюков, ни Шайтан не подтверждают ни требований, ни угроз.

О материалах, которые публиковались в «Тридевятом регионе»

Разговор идет о перепечатке других материалов, которые ранее были опубликованы (речь идет о материалах инициативной группы граждан, которые выступали против этого проекта. — Прим. ред.) и не имели никакого судебного решения после этого. Не имели никаких претензий, и мы их собирались перепечатывать. Они были негативного характера, вполне возможно, но не были сведениями, способными нанести «существенный вред законным (внимание) интересам потерпевшим». Потому что законные интересы в данном случае были не совсем законными... Мы ничего незаконного не делали.

Основная масса публикаций, о которых идет речь, — это интервью Тамары Брагиной. Она была депутатом районного совета от поселка Нивенское. Она была председателем совета депутатов Багратионовского района. То есть человек, который был официальным лицом, более того, депутатом именно от этого поселка. Она была абсолютно в теме. Мы брали у нее интервью (Олег Шлык, известный человек, уважаемый человек, попросил взять у нее интервью). После второго или третьего интервью Иванин «выгнал» ее с должности председателя совета депутатов, лишил ее возможности зарабатывать деньги. Женщина преклонного возраста. Для нее это было очень серьезным ударом. Естественно, что риторика [в интервью] была довольно жесткая. Но мы туда своего не дописывали.

[Было] 4 интервью Брагиной, когда она попросила сделать пятое, я сказал: «Тамара Ивановна, всё понятно... Но не Билл Гейтс». Это было [именно] интервью: она бурлила, она кипела, она была возмущена. Как вы можете интервью сделать объективным? Это интервью.

«Стриктум» и «К-Поташ Сервис» не обжаловали ни одной статьи, [которые были опубликованы в «Тридевятом регионе»]. [Они не обращались] не только в суд... Есть досудебное решение этой проблемы: приходят люди, приносят бумагу, присылают письмо, требование опровержения, право на ответ... Ни по одной из публикаций, ни у нас в газете, ни в других. Представитель «Стриктума» сказал: «Это у нас не практикуется».

О собственной оценке происходящего

Фразы [в духе «Если они дадут хотя бы лям...» ] играют на сторону обвинения. Но есть одно «но». Есть четкая юридическая квалификация вымогательства. Вымогательство — это требование под угрозой распространения [информации]. Это не просьба с обещанием делать хорошо. «Дайте лям, и я заткнулся» — это не является вымогательством. Вымогательством должно являться: «Если вы мне не дадите лям, то я вам такое напечатаю!» И то, что я якобы напечатаю, я должен предъявить.

[Мои] переговоры со «Стриктумом» находятся в рамках, так скажем, морально-этических норм журналистики. С точки зрения морали [это был] не очень моральный поступок. С другой стороны, я прекрасно знал, что ребята, которые называются «Резонанс», уже раскрутили свой сайт, печатают свою газету (я же им помогал печатать газету). Я точно понимал, что моя помощь в публикациях в «Тридевятом регионе» им совершенно не нужна.

О дальнейшей стратегии

Вину я не признавал и признавать не буду. Потому что там нет состава преступления. Сейчас будет областной суд, потом кассация в областном суде. Потом апелляция в Верховный суд, потом кассация в Верховном Суде. Параллельно я буду направлять иск в Европейский суд по правам человека.

В нашей стране не может всё закончиться хорошо. Конечно, у меня есть [кризисная стратегия]. Я сегодня пришел в судебное заседание с большой сумкой, торбой. В которой уже сигареты без пачек, чай без упаковки, лук, чеснок.

Текст: Алексей Щеголев